Татьяна Русуберг - Глаза ворона Страница 10

Кай не успел удивиться, когда под его легким весом внезапно подалась одна, а затем вторая новенькая черепица. Он кубарем покатился с крыши, обгоняя прыгающие рядом красные плитки. Мгновение — мальчик перелетел через край и… Пальцы его правой руки вцепились в жестяной желоб водостока, обегавший крышу по всей длине.

Внизу под Каем раскачивался, медленно вращаясь, кухонный двор. Туда выбегало все больше маленьких фигурок, кричащих и махающих руками. «Гоблины! От них помощи не жди. Но удовольствие соскребать меня с дворовых плит я им не доставлю!» Оторвав взгляд от происходящего внизу, Кай сосредоточил внимание на водосточном желобе. Ржавая кромка до крови врезалась в быстро немеющие пальцы. Одним рывком он вскинул вверх левую руку и уцепился за желоб. От резкого сотрясения жестяная полоса жалобно взвизгнула. В одном месте из нее вылетели заклепки. К ужасу Кая, отяжеленный его весом желоб стал сначала медленно, а затем все быстрее отгибаться книзу. Как долго могли выдержать вес подростка оставшиеся изъеденные ржой заклепки?

Как это случалось с ним в минуты настоящей опасности, время вдруг замедлило свое течение. Гнутая полоса жести, а с нею Кай двигались будто сквозь густую патоку. Перед глазами неторопливо проползала каменная кладка Гоблинской. Кай мог различить каждую выбоинку, каждую пору, за которую крохотными корешками уцепился клочок серебристого ведьмина моха… Сплошная кладка обрывалась впереди темным узким проемом окна, должно быть, ведущего на третий ярус боя. Этаж давно был переделан в казарму, где отдыхала сменившаяся с ночи привратная стража…

Мгновения для Кая теперь отмерялись удивительно медленными, но сильными ударами его сердца: «Тум. Тум. Тум…» На третьем ударе он отпустил желоб. Сжавшись в комок, он влетел в оконный проем. Приземление было мягким — на сладко дрыхнувшего в углу Фьёллебёлле. Даже через испуганный вопль гоблина Кай услыхал лязг металла о булыжники двора далеко внизу. По спине пробежал холодок…

Примерно двадцатью метрами ниже столпившиеся вокруг упавшего водостока собратья Фьёллебёлле разошлись во мнениях:

— Где он? Куды он делси?

— Да шо ты тычешь железку, не под ней же он схоронилси?!

— За дровяник он бухнул, за дровяник! Я сам видал!

— Да не-е, какой дровяник? В светлицу сиганул, потрох, вот шоб мине разорвало!

— Цыть, бездельники! — громыхнул над головами разошедшихся гоблинов бас Хруча. Один вид угрожающе нависшей над ними горы мускулов и шерсти мгновенно водворил тишину.

— Вы двое, — ткнул тролль в подвернувшихся под руку Триллебёлле и Буллебёлле, — тащи его сюды, хуч жива, хуч мертва!

Парочку как ветром сдуло. Из Гоблинской послышались брань и подозрительная возня, как будто на пол падали тяжелые предметы, а затем их шумно волочили по лестнице.

Наконец, когда ярость Хруча и нетерпение прочих собравшихся во дворе достигли критической точки, в дверях показались несколько помятые на вид посланцы, влекущие за собой еще более помятое тело виновника происшествия. Тело, подававшее слабые признаки жизни вроде хрипов, кашля и попыток высвободиться от своих носителей, было с триумфом брошено к ногам тролля.

— Живой? — осторожно ткнул Кая концом дубины Хруч.

— Кхе-кхе, вроде, — хрипло отозвался тот, пытаясь сфокусировать взгляд на огромных ступнях тролля, бывших сейчас как раз на уровне носа мальчика.

— На ногах стоять могёшь?

— М-могу, — Кай неуверенно собрал конечности и встал, покачиваясь, сначала на четвереньки, а потом во весь рост, так что нос его достиг потертой серебряной бляхи на пояс Хруча.

— От и добре, — ласково произнес тролль, — потому как я тебе их щас сам обломаю!

При этих словах Кая подняло в воздух, хорошенько встряхнуло и бросило через головы разинувших рты гоблинов в свиное корыто у дровяника. В этот раз приземление никто не назвал бы мягким. Выдолбленная сосновая колода, которую мальчик ударил неровно, по краю, перевернулась и накрыла его, обдав потоком воды. Возмущенный хрюк боровов потонул в улюлюканье и гоготе гоблинов, дравшихся за места с лучшим обзором: уж на этот-то раз херр Хруч не даст крысенку спуску! Кай, впрочем, этого не слышал — так у него шумело в ушах от встречи с колодой. Внезапно придавивший его вес корыта исчез. Перед залитыми водой глазами возникла оскаленная физиономия тролля, левой лапищей приподнявшего жертву над землей, а правой уже заносящего прославленную дубину…

— Довольно, — произнесенное очень тихим и очень холодным голосом слово упало в толпу, будто обдав ее порывом ледяного ветра.

Все замерли на своих местах, кто где был. Вопли умерли в глотках; глаза начали искать под ногами что-то очень важное и в суматохе потерянное. Хруч выпустил Каево плечо, успевшее онеметь достаточно, чтобы не ощутить нового грубого соприкосновения с булыжниками двора.

— Херр Мастеррр, — кланяясь, почтительно прорычал тролль.

— Херр Мастер, — пронеслось эхом среди раболепно согнувшейся челяди. Прошло немало времени с тех пор, как Мастер Ар почтил кухонный двор Замка своим посещением в последний раз. И вот он стоял здесь собственной персоной, а за его спиной черной тенью торчал Ментор Рыц.

Трудно сказать, сколько Мастеру было лет. Белая, гладкая, словно мрамор, кожа узкого лица не имела следов времени. Локоны длинных волос и аккуратно подстриженная борода чернели как вороново крыло. Глаза властелина Замка тоже были темны и слегка подняты к вискам — фамильная черта, которую Кай подметил у статуй в Зале Предков. Эти глаза, часто казавшиеся безмятежными, даже мечтательными, могли в буквальном смысле метать молнии. Тот, на ком они останавливались, физически чувствовал, как холодная, когтистая лапа сжимала сердце. Теперь убийственно спокойный взгляд карих глаз покоился на Хруче, и верзила-тролль, казалось, уменьшился в размерах.

— И как же ты, мой добрый Хруч, объяснишь мне причину этого спектакля? — доброжелательно произнес Мастер. Едва заметное движение подбородка охватило представшую его глазам живописную сцену.

— Причина, херр Мастер, — старательно подбирал слова тролль, — она от здеся, перед очами Вашей Темности. — Ребра Кая сотряс поясняющий пинок. — Это отродье человечьей шлюхи и хромого ишака, — еще один пинок, — упрямо, как его папа, и косоруко, как его мама. К какой-то работе его ни приставь — проку нету. Сами поглядите: новехонькая черепица, — подрагивающий от праведного гнева когтистый перст Хруча указал на красноватые осколки у стены Гоблинской, — водосток, — перст передвинулся чуть левее, — мебеля, — перст взметнулся немым укором к небу, вернее к верхнему окну башни, из которой торчала взлохмаченная голова Фьёллебёлле, — усё порушено энтим… энтим… — тролль с усилием сглотнул бранную тираду, явно не предназначенную для благородных ушей Мастера, — крррысенком! И шо бы вы думали — ему хуч бы хны! Но я щас это поправлю, херр Мастер…