Борис Немировский - Детские игры Страница 10

Крутится, значит, мальчонка перед зеркалом, никак оторваться не может. Небось, от рождения такого не носил. Смотрю я на него и думаю: «Что ж ты, Энглион, делаешь? Работа у тебя, сам знаешь, какая – редкий Рыцарь своей смертью умирает. Загубишь мальца, окаянный, как людям в глаза смотреть будешь?» Да только ничего уже не изменить – с судьбой не поспоришь, не тот случай. И значит, Рыцарь, твой теперь парень, ты за него отвечаешь – не говорить же ему: «Ну, сынок, оделся, обулся, ступай себе дальше, в новом камзоле милостыню просить…» Пришло, значит, время смену готовить; когда-то ведь и меня так подобрали на улице.

Повернулся я, вынул из-под лавки ещё пару свёртков. Говорю ему:

– Ну что, налюбовался? Красивый, красивый… – он прямо запыхтел, как дракон. – Погоди пыхтеть, иди сюда. Ты ещё не всё на себя надел, – и разворачиваю свёртки.

Он как увидел, что там лежит, так чуть дыхания не лишился. Немудрёно – о таком иные баронеты только мечтать могут.

– Погоди, – руки ему отвожу, – не торопись. Сначала на пару вопросов ответить нужно.

– Ага, – говорит, – ага.

А сам всё мне за спину заглядывает.

– Как твоё полное имя?

– Ингвальд Соронсон.

Ишь ты, а ведь имя благородное. Дворянский наследник из Соронсы, что ли? Бывал я в Соронсе. Дыра дырой, и пиво дрянное.

– Так вот, Ингвальд де Соронса, согласен ли ты стать моим, сэра Энглиона Батарди, Рыцаря Серебряного Круга, оруженосцем?

Помедлил он, понял, что не шучу я, и отвечает, звонко так:

– Да!

Честно говоря, у меня от сердца отлегло. Мог ведь и «нет» сказать, сдался я ему, понимаешь…

– Готов ли ты по первому зову спешить на борьбу со злом, в каком бы обличье оно не выступало?

– Да!

– Готов ли терпеливо сносить тяготы пути, повиноваться приказам своего Рыцаря, не бежать пред врагами?

– Да!

– Готов ли учиться у меня и Магистров Круга всему, чему тебя будут учить, не обращать полученные знания во зло и не разглашать то, что разглашению не подлежит?

– Да!

Ну, почти всё позади. Осталось последнее.

– Встань на левое колено, Ингвальд де Соронса, и протяни вперёд правую руку.

Взял я со стола чашу, вынул нож и полоснул себя по пальцу. Когда натекло немного крови, взял я его руку и осторожно лезвием палец придавливаю. Ничего. Жму сильнее – бесполезно. Не мечом же его по пальцу бить! А он смотрел-смотрел, потом левой рукой хлоп себя по лбу! Забыл, мол. И вдруг попало ему по пальцу – появился надрез. Хорошо, я вовремя руку отдёрнул, а то бы без пальца его оставил – давил-то уже сильно. Нацедил его крови в чашу, смешал со своей и в огонь выплеснул, как положено. Повернулся к нему и говорю:

– Встань, Ингвальд де Соронса! Нарекаю тебя отныне своим оруженосцем и младшим братом. Прими эти кольчугу, шлем и меч, да сохранят они твою жизнь и да будешь ты в них невредим!

Всё, исполнен обряд. Да только, если не ошибаюсь, он и без них будет невредим. Что за птица мой братишка, если и холодное железо его не берёт, и кровь в серебряной чаше не дымится? На защитное заклятие это похоже, вот что; да только не слышал я о таких заклятиях, которые в любой момент снять да наложить можно. И губами он не шевелил – я хорошо видел.

Покуда я так голову ломал, потемнело у меня в глазах и явился образ Магистра Ирлана. «Отправляйся на север, Рыцарь Энглион, за тридцать лиг, к деревне у Гнилого Брода. Прибыл посланник, просят нашей помощи.» Передал поручение и исчез. Джино на меня удивлённо смотрит – что это я в пустоту уставился и губами шевелю? Ладно, братишка, в своё время и это узнаешь, и ещё много чего.

А Джино поглядел-поглядел, да вдруг как выпалит:

– Старший, а что это за старик на астральную связь без вызова лезет? Он твой дедушка, да?

Надо же, углядел. Но как?! И что это значит «без вызова»? Ладно, придёт время – разберёмся. Добавил я новый свой вопрос к списку и говорю:

– Слушай, Джино, первый мой приказ. Ложись спать. Завтра ещё затемно в путь отправляемся, ты мне свежий нужен.

Глава 5

Цитадель Круга не произвела на отца Кевина особого впечатления. Ну подумаешь – ещё одна старая крепость, он же не турист на экскурсии, сам, поди, в такой же обитает, да почище этой будет – с собственным привидением… Хотя, в отличие от замка, чувствовалось, что Цитадель – место обжитое. Запустением тут и не пахло – по мосту сновали всадники, повозки, реже – пешие. В башенных бойницах и между зубцами стен можно было, присмотревшись, заметить движение и редкий отблеск солнца на металлических шлемах стражи. На шпилях развевались знамёна с доселе незнакомой отцу Кевину символикой: чёрные полотнища с серебряным кругом посередине. «Впрочем, нет, – поправил себя монах, – скорее не чёрное, а тёмно-синее.» Он важно восседал на рыцарском коне, стараясь не терять присутствия духа, но при том отлично осознавая, какое смешное зрелище собою являет. Рыцарь же, после долгих и настойчивых уговоров склонивший его к этой авантюре, невозмутимо вышагивал впереди, ведя коня в поводу, словно какой-нибудь паж.

Однако никто не зубоскалил. Может быть, здесь такие процессии считались в порядке вещей, а может, тут и не такое видали, но встречные отнеслись к гарцующему монаху и его провожатому с должным пиететом, почтительно приветствовали их и даже уступали дорогу. Отец Кевин предпочитал помалкивать и глазеть по сторонам.

Проехав внешние укрепления, путники очутились во внутреннем дворике крепости. Перед ними возвышалась центральная башня Цитадели – высокая и явно древняя, вся из замшелых каменных глыб, кое-как обтёсанных для лучшей подгонки. Остановившись, рыцарь подошёл к стремени и протянул почтительно руку. Отец Кевин подавил в себе суетное желание поскорее спрыгнуть с коня и, старательно кряхтя и отдуваясь, словно какой-нибудь престарелый прелат церкви рангом не ниже епископа, медленно и неуклюже сполз со своего седла, опираясь на предложенную руку.

– Благодарю тебя, э-э… сын мой!

– Гуон, Магистр, Гуон де Бордо, – со страдальческой миной терпеливо напомнил рыцарь. В девятый раз.

– Да-да, разумеется. Ты прости старика, годы, память уже никуда… – Рыцарь с удивлением на него покосился, но промолчал. Видимо, решил Наблюдатель, настоящий Магистр Ирлан склерозом не страдал.

В некотором замешательстве отец Кевин прибег к испытанному способу прекращения нежелательной темы и поднял было руку для благословения. Тут уж, кажется, даже конь удивился, во всяком случае, он попятился и коротко заржал. Пробегавший мимо паренёк застыл с открытым ртом, а рыцарь от неожиданности оступился и чуть было не упал. «Так, – подумал монах, – это уже интересно…» За спиной его раздался смех и смутно знакомый голос произнёс: