Барбарелла, или Флорентийская история (СИ) - Кальк Салма Страница 11

Священник пригласил всех усаживаться, и рассказал её историю. На удивление — рассказал правильно, ни одного факта не переврал. Интересно, откуда он столько про неё знает? Неужели Роберто рассказывал? Ох, Роберто, почему же люди смертны?

А в конце рассказа священник сообщил, что далее нужно будет установить подлинность портрета. Глупые они, ну что тут устанавливать! Глаз у них нет, что ли? Смотрят — и не видят?

А тот мужчина, который сказал, что попробовал бы… Барбарелла проводила его взглядом. Воин, или атлет, или танцор, только вот что у него с лицом? Впрочем, если не приглядываться — красавчик.

Красавчик-то красавчик, но ей до того красавчика — как до царствия божия, никак не ближе. Где он — и где она?

Да-да, где она находится? Как далеко от виллы? Как бы изловчиться и что-нибудь об этом узнать? И у неё так мало времени!

08. Чертовщина во сне и наяву

В среду утром Элоиза проснулась по будильнику, собралась и спустилась вниз к завтраку. Очень удачно, отец Варфоломей здесь, не нужно идти в приёмную Шарля.

— Доброе утро, господа, — кивнула она им обоим — за столом сидел ещё и Лодовико.

— И вам доброго утречка, — кивнул Варфоломей.

Официант принёс кофе и круассан.

— И это твой завтрак? — рассмеялся Лодовико.

— Пока да. Если не доживу до обеда — позвоню на кухню и попрошу меня спасти. Отец Варфоломей, мне всю ночь снилась ваша картина.

— Которая из моих картин?

— Которую вы вчера нам показывали и рассказывали её историю. Портрет венецианской девы и осьминога с виллы Донати.

— И что вы делали с этой картиной?

— Смотрела на неё со всех сторон. Разглядывала платье и причёску этой странной особы. И примеряла на себя что-то похожее, только без осьминога. Гуляла по набережным Венеции и думала об этом портрете.

— Тебя так зацепила история? — удивился Лодовико.

— Выходит, так, но вчера я почему-то никак не ощущала, что зацепила. Странно.

— Я бы предложил тебе ещё сходить и поспать, вдруг ещё что-то увидишь?

— Увы, только вечером. Но если мне что-то ещё о ней приснится — я расскажу.

— Доброе утро, донна Эла! — возле её стула возник Гвидо. — Представляете, а Ферро пошёл на поправку! Он полночи носился по комнате, и научился лазать по шторам, представьте, прямо на карниз забирается, и там ходит! А оттуда спрыгивает на шкаф и на мою кровать!

— Чему бы приличному научил животное, что ли, — проворчал отец Варфоломей. — Вот представь, когда он у тебя вырастет, станет большим и тяжелым, и будет по шторам лазать — что от тех штор останется?

— Да ладно, отче, не сердитесь, он же маленький! Шторы отремонтируем как-нибудь! Я и то не сержусь, а он мне до утра спать не давал. Под утро только и уснул у меня под боком, а тут уже мой будильник!

— И ты хочешь, чтобы я отправил тебя спать? — нахмурился Лодовико.

— Нет, дон Лодовико, что вы, я и не думал! Я иду дежурить на пост, как положено!

И Гвидо словно ветром сдуло.

Оставшиеся переглянулись и рассмеялись.

— Я смотрю, у нас появляется прямо мода на котов, — сказала Элоиза.

— Хорошо не на каракатиц, — фыркнул Варфоломей, и все они отправились, кому куда было нужно.

После работы Элоиза отправилась в город, она договорилась о встрече с одноклассницей по Санта-Магдалена, встречалось и такое явление в её жизни. Марта была успешной журналисткой, писала и серьезные статьи о социальных проблемах, и лёгкие тексты для глянцевых изданий. Она уже полгода уговаривала Элоизу дать интервью какому-то такому журналу в качестве примера успешной деловой женщины, но Элоиза пока отбалтывалась — вот ещё, не хватало в глянце засветиться. Пусть Линни интервью даёт, ей не привыкать, или Марго.

Впрочем, посидеть за чашкой кофе, жареными артишоками, воспоминаниями о прошлом и обсуждениями настоящего было неплохо. Они встречались с Мартой раз в три-четыре месяца и собирались продолжать традицию.

В гараже палаццо д’Эпиналь было традиционно людно. В центре толпилась кучка сотрудников службы безопасности, и там же Элоиза с удивлением увидела Доменику Фаэнцу-младшую. Конечно, кузина частенько навещала жениха, но обычно не задерживалась в гараже. Что-то они все рассматривали, не подойти было просто невозможно. Она подошла, поднялась на полупальцы, и заглянула через плечо Марко. Тот услышал, оглянулся, улыбнулся-поздоровался и пропустил её вперёд.

В центре кучки стоял мотоцикл, на его сиденье возвышалась та самая вчерашняя убойная котовая переноска. Из окошечка была убрана решётка, изнутри торчала полосатая мордочка котёнка Ферро. Он шевелил усами и принюхивался.

Гвидо стоял возле руля и держал в руках какую-то тонкую палочку. Оторвал от неё кусочек, держал в руках.

Котёнок выбрался из своей переноски и стал исследовать средство передвижения — обнюхивать всё, до чего дотягивался. Потом поточил когти о кожистое сиденье, получил строгий шипящий звук от хозяина и направился к нему. Тот только рад был, дал котёнку кусочек и тот радостно съел.

Элоиза подошла к Доменике.

— Привет, ты сюда или отсюда?

— Привет, — та обрадовалась и поцеловала Элоизу. — Сюда. Какой прелестный зверь, правда?

— Правда. У зверя какие-то неполадки внутри, ему колют антибиотики. Не взглянешь?

— Я со школы не выправляла зверей. Ничего не помню.

— Я тоже, — пожала плечами Элоиза. — Но вчера, кажется, эксперимент удался.

— Хорошо. Дон Гвидо, что с вашим зверем? Это же котик, я правильно поняла?

— Да, это котик, классный, правда? Говорят, он простыл и у него воспаление чего-то там. Рентген показал и анализы. Но сегодня он уже заметно лучше! И бегает, и прыгает, и ест!

Котёнок тем временем доедал безжалостно разорванную на кусочки палочку.

— А что он, простите, ест? — удивилась Доменика.

— Специальную кошачью колбаску! — гордо сообщил Гвидо. — Вообще-то отец Варфоломей нам нехило вставил за то, что кормили кота всем подряд, только что пивом не поили, но теперь он ест только специальную кошачью еду. Правда, всё остальное тоже просит, — рассмеялся и погладил кота по носу.

— Не дадите его мне, скажем, — она задумалась, — до позднего вечера? Я его поглажу. Ничего не обещаю, но вдруг что-нибудь поправлю?

— Да конечно, донна Доменика, спасибо вам огромное! — Гвидо сгрёб кота и дал в руки Доменике.

Кот тут же принялся её обнюхивать.

— Нос мокрый, это хорошо, — Доменика одной рукой держала котёнка, а другой гладила от головы до кончика хвоста.

— Да, сегодня мокрый, — подтвердил Гвидо, — но в ветеринарке сказали, что завтра и послезавтра всё равно ставить уколы. Он прямо герой, терпит!

— Вот и славно, что терпит. Я позвоню, когда можно будет забрать, — Доменика поправила на плече объёмную сумку.

— Донна Доменика, давайте вашу сумку, я отнесу. Вы в больницу или прямо к дону Бруно?

— К нему, — рассмеялась Доменика. — Несите.

А у Элоизы зазвонил телефон, и это оказался Лодовико.

— И где ты есть, позволь спросить? Нет бы позвонить и узнать — вдруг какие новости? Или хотя бы пришла бы с нами выпить, — бурчал он, но она слышала — это было совершенно не обиженное бурчание, так, для порядка.

— В данную минуту — в гараже. Могу прийти, куда надо. А какие, собственно, новости и куда приходить?

— К реставраторам, — сообщил Лодовико. — Здесь у нас та самая отчётливая чертовщина.

В конференц-зале реставраторов Элоиза ожидаемо увидела Лодовико и отца Варфоломея, тут же были Оливия Дельфино, статная дама в годах, глава реставрационного отдела, и искусствовед Габриэлла Кортезе. За компьютером сидел юный сотрудник службы безопасности Даниэле, за его плечом стоял Гаэтано, и оба они хмуро смотрели в монитор.

Вчерашний портрет лежал на большом столе посреди помещения.

— Добрый вечер, дамы и господа, — Элоиза вошла и прикрыла дверь.

— Проходите, Элоиза, и располагайтесь. Или не располагайтесь, а посмотрите ещё раз на это полотно, и я буду рад, если вы скажете, что с ним не так, — Варфоломей кивнул на стол.