Анна Завгородняя - Помощница Ведьмака. Книга 3. Навь (СИ) Страница 11

Брови Главы взлетели вверх.

— Отвернитесь. Я не хочу, чтобы вы видели! — сказала с нажимом, и ведьма пожала плечами.

— Как скажешь, Ульяна!

Сама не понимаю, как, но видимо боги оказались в эту минуту на моей стороне. Я быстро опрокинула в себя мертвую воду — на вкус оказалась вода, как вода, только с каплей горечи, едва ощутимой на языке — в опустевшую колбочку перелила зелье Агнешки и уже ложась обратно на алтарь и пряча зелье в складках платья, почувствовала странный холод, растекающийся по венам.

Агнешка повернулась ко мне.

— Чувствуешь? — спросила она и склонилась надо мной. — Твое сердце замедляет ход…

Кончики пальцев начали холодеть и онемели. Я попробовала пошевелить руками… безрезультатно.

— Спи, моя девочка! — простерла руки надо мной Глава, а затем закрыла мне глаза, и я провалилась в темный тоннель, что метнулся мне навстречу. Жуткий, длинный, без стен и пола, с ветром, хлеставшим по лицу.

— Неужели смерть такова? — это было последним, что я успела подумать, прежде чем мое сердце остановилось.

Генриху хозяин понравился. Мужик видный, дородный, крепкий. Глаза честные и умные, без хитринки. По-простому пожали друг другу руки и разошлись на шаг в стороны, присматриваясь.

— Значит, условия поняли? — спросил пан Макарий.

— Поняли, хозяин! — ответил за обоих Богдан.

Генрих покосился на нового знакомого, ухмыльнулся, догадываясь, чего стоила эта работа бывшему охраннику таверны. Он слышал, как на рассвете ругались муж с женой. Видимо, Стефа не хотела отпускать благоверного на заработки, да и сама работа была опасна — охранять купеческий обоз, что идет через леса и горы, изобилующие жаждущими поживиться чужими товарами и деньгами. Но Генрих не вмешивался. Сам он был свободен… или почти свободен. Иногда князь вспоминал про Ульяну.

«Настусю!» — поправил себя молодой мужчина.

И эти воспоминания не давали ему покоя. Он старательно гнал их прочь, говорил себе, что когда все утрясется, когда он вернет себе то, что должен, то найдет ее и сделает все, чтобы Ульяна приняла и поняла его.

«Сама судьба связала нас, — подумал князь. — Теперь, когда Роланда нет, мои руки развязаны и если я не сделаю хотя бы попытки, чтобы завоевать собственную невесту, то никогда себе не прощу!» — он думал о том, как глупо вел себе, пока был молодым. Сколько лет утекло с тех пор? Настуся Биллевич больше не маленькая девочка, она не княгиня, да и он сам, пока, не князь.

«А ведь родители были правы, сватая нас. А я… я был дураком, что не разглядел, что должно!» — Генрих посмотрел на Богдана, что ударил по рукам с паном Макарием. Видимо, мужчинам удалось договориться о плате за работу и судя по довольному лицу бывшего охранника, все прошло как нельзя лучше.

Они разошлись в разные стороны и Богдан позвал Генриха за собой.

— Завтра отправляемся! — заявил он. — Вот Стефка будет ругаться… — мужчина хмыкнул, — зато, когда вернемся, денег привезем!

Князь нахмурил брови.

— Куда едет обоз? — поинтересовался он.

Бывший охранник почесал затылок, вышагивая чуть впереди.

— Пан Макарий сказал, что в Темнолесье, — ответил, правда, с неохотой.

— Темнолесье? — переспросил князь.

— Дорога пойдет через Темнолесье, — продолжил Богдан. — Товары надо срочно перевезти к заказчику. Сроки поджимают, вот он и идет на риск!

Генрих хмыкнул. Его память услужливо подсказала, что Темнолесье не самый лучший маршрут для каравана. Когда он еще был князем, а его родители были живы, ходили слухи, что в тех местах живет поганый народ, который совсем не чествует чужаков. Да и места там гиблые.

— Ты про оплату послушай! — сменил тему Богдан. — Все свои проблемы решишь за раз.

— Если жив останусь! — ответил Генрих.

— Боишься? — его знакомец остановился и посмотрел в лицо молодого князя с вызовом.

Кровь ударила в лицо Велке и ему стоило больших усилий не ответить резко.

— Я просто думаю, что вряд ли мертвецу помогут деньги, — сказал он, — а у тебя семья… Что будет с ними, если ты сгинешь?

Богдан рассмеялся.

— Я не сгину! Меня боги берегут, — а затем чуть пригнулся к Генриху и шепнул, — только моей жене не говори о том, куда мы отправляемся. Я не хочу, чтобы она переживала лишний раз.

— Как скажешь, — ответил князь и мужчины последовали дальше по грязной разбитой дороге, мимо домишек, что провожали обоих мутными глазами затянутых в бычьи пузыри, окон.

Первое, что я почувствовала, когда пришла в себя, странный холод, разлившийся по всему телу. Кажется, я основательно промерзла, лежа на мраморном алтаре. Глаза отказывались открываться, и я просто лежала, ощущая странную ломоту и сперва даже не попыталась встать, а затем память услужливо подсказала мне, где я должна находиться, после того, как испила мертвой воды, и я распахнула глаза.

Вокруг царил полумрак. В Нави, кажется, как и там, в мире живых, была зима… или это просто вечный холод для умерших?

Я лежала на льду на какой-то опушке, а вокруг возвышались черные деревья, усыпанные густой листвой, такой же черной, как самая глубокая из ночей, что мне доводилось видеть на своем веку. Привстала, чувствуя, что боль усилилась и отчего-то подумала, что это должно быть, странно, быть мертвой и ощущать боль!

Под ногами что-то хрустнуло, и я опустила глаза. Тонкая корка наста треснула под тяжестью моего веса, и я поспешила перешагнуть через лужу, но едва сделала пару шагов, как поляна словно ожила, взорвалась темным маревом, когда в небо, потревоженные шумом, что я произвела, взвились в небо черные вороны. Их были сотни, а может быть, даже тысячи. Шум хлопающих крыльев, разрезающих воздух, жуткой карканье наполнили мой слух. Я присела, обхватив руками колени и спрятала голову, опасаясь, что вся эта черная туча, эта пернатая стая обрушиться на меня, но ничего не произошло.

Поругавшись на своем птичьем языке, вороны снова опустились на деревья, и я пошевелилась, подняв глаза и застыв в удивлении. Оказалось, все деревья, до одного, были голыми, словно после пожара. Черные остовы стволов, ветки-руки, тянущиеся к серому небу были усыпаны птицами, которых я раньше приняла за листья. Зрелище жуткое до дрожи в ногах.

«Добро пожаловать в Навь!» — сказала я сама себе и снова встала на ноги, торопясь покинуть этот мертвый лес, если такое только было возможно.

Я медленно шагала мимо деревьев, относительно невысоких, облепленных птицами. Их красные глаза сверкали, когда вороны смотрели на ту, что посмела потревожить их покой. Где-то внутри отозвалось пониманием, что птицы мертвы. Может быть, а Нави сосуществуют рядом мертвые животные и люди, вперемешку с нечистью?