Галина Гончарова - Тайяна. Вырваться на свободу Страница 11

Дома… ох!

Рядом заворочалась Ааша, ткнулась холодным мокрым носом. Пришлось открывать глаза и возвращаться в реальность.

Храм.

Да, тот самый храм.

Правда, при свете дня (откуда он только тут берется? Окон, вроде и не видно, а светло) он выглядел вовсе не страшным.

Две статуи, чаша — жертвенник, курильницы — уют и спокойствие. Статуи молча смотрят — и кажется, что у них живые глаза. И верно, непонятно, как художник это сделал, но зрачки у обеих статуй из какого‑то другого материала, и кажется дышащими, чуть ли не двигающимися…

Тайяна встала, пригладила пальцами волосы и поклонилась по всем правилам. Низко, коснувшись пола пальцами правой руки, как полагается, когда за тобой долг крови.

— Благодарю вас за гостеприимство. Я буду помнить свой сон и свой долг.

И не удержалась. Бросила взгляд на руку.

— Лес Великий!

Сон можно было списать на переутомление. А татуировку на запястье? Изящную змею, обвившую руку?

Но что остается?

Еще раз поклониться — и пойти прочь из храма. Не век же здесь сидеть? Да и по делам нужно…

На выходе из храма она запнулась, но зов природы был сильнее и она поспешила пристроиться под уютным кустиком. И только потом огляделась.

Лес? Кусты, деревья, трава?

Откуда?

Не было ведь его вчера ночью, она бы увидела?

Но теперь — был. Самый обыкновенный, оскверненный людьми, без присутствия Хранителей… людьми!?

Да откуда люди в Разломе?!

Ааша коротко тявкнула и дернула хозяйку за рукав, заставляя развернуться.

Храм…

Его уже не было.

А неподалеку светлел небольшой город, построенный, как и большинство городов в Интаре, из белого камня.

— Ой, мама…

Мама Тайяны тоже была занята. Она сейчас драла за волосы свою сестру.

— Ах ты крысья выползка! Гадюка подзаборная! Жаба паршивая!

Мужчины не вмешивались, чтобы не получить и еще чего посерьезнее. А то если две женщины в раж входят, кому хочешь достанется. Муж там, не муж… сковородка разбирать не будет!

А что вы хотели?

Когда Риккэры появились в доме заботливой тетушки, Таалейн как раз требовала от мужа жемчуга взамен украденных.

Естественно, Линаара возопила, что отродясь ее дочь ничего не крала.

Таалейн ответила в том смысле, что жемчуга‑то пропали, Линаара поинтересовалась, где их держала сестрица, узнала, что в шкатулке в столике — и пошло слово за слово. Мол, Тайяна никогда по столам не лазила. А может, в этот раз полезла?

Ага, когда бежать собиралась и каждая минута на счету была. Ты ж при ней жемчуга и не надевала, верно?

Тут Таалейн спорить уже не смогла. Семья бы не поддержала.

И — попалась.

Линаара принялась трясти сестрицу, как грушу, пока не вытащила из нее все сведения о пребывании дочери. И что Тайяна была грустна, и что часто ходила гулять на море, и что — тадаммм!!!! — они с Таалейн часто беседовали.

О чем?

Да Таалейн уговаривала ее смириться с судьбой…

Да как же!

Так Линаара и поверила!

Одно цеплялось за другое, третье — и тут выяснилось и о втором письме Тайяны. О том, которое предназначалось ее родителям, и которое спрятала Таалейн.

Линаара прочитала — и без малейших колебаний вцепилась сестренке в волосы.

Лесс поднял листок, прочитал, перебросил его мужу Таалейн — и тот мигом передумал отстаивать жену. Заслужила, чего уж там!

Родные мои!

Мне очень тяжело вам писать сейчас.

Я понимаю, что вы будете волноваться, что вам сейчас больно и тревожно за меня, а я даже успокоить вас не смогу.

Я многое обдумала за эти дни.

Замуж за Шета я не хочу, но останься я в Лесу — и меня никто не спросит. И вас тоже. А этот союз для меня, как сломать себе крылья.

Я не готова.

Посмотрев на тетушку, я понимаю, что не хочу стать такой же, как она. Убившей свои чувства, лицемерной и мстительной. Если я последую ее совету, меня быстро поймают. А потому я пойду своим путем.

Я знаю, куда и как бежать, поверьте, в старых книгах можно найти многое. А папа приохотил меня к чтению…

Со мной Ааша, она защитит меня.

Тетушка подарила мне жемчуг… думаю, она решит обвинить меня в воровстве, но я клянусь, что ничего не крала. Я оставлю ей два письма, одно для нее, второе — для вас и буду молиться Лесу.

Да сомкнется над нашими головами его крона.

Обещаю, я вернусь или постараюсь дать о себе знать.

Я люблю вас.

И братишек тоже поцелуйте.

Тайяна.

Почему Таалейн его не уничтожила?

Сразу не подумала, а потом не успела. Пока истерика, пока утешения, пока… одной ей остаться так и не удалось, а там и сестра приехала.

Линаара утомилась трепать сестрицу за косу, пнула ее от души и отскочила.

— Ладно, хватит с тебя. Пока… ну и стерва же ты, Лейни! Ты зачем девчонку настроила?!

Таалейн сверкнула глазами.

— А лучше как я?! Ты бы так пожила! Каждый день, год за годом, с тем, кого не любишь… хотя куда тебе! Ты же вечно правильная Лина, гордость родителей!

— Завистница. И всегда такой была, — припечатала Линаара. И посмотрела на мужа.

— Поехали домой?

— Да, дорогая, — согласился Лесс, убирая в карман письмо дочери — пригодится.

— А ты, — Линаара обернулась уже к Таалейн, — сходишь и найдешь свои жемчуга! Хоть в отхожем месте, поняла!? Или я тебе остаток волосенок приеду, выдеру!

— Гадюка!

— Шшшшшш!

Линаара чуть высунула язык и сузила глаза так, что зрачки стали похожи на змеиные. Молчи, а то и правда покусаю.

И Таалейн умолкла.

Жить ей хотелось больше, чем мстить. Тем более, что она — выиграла! Девчонки‑то нет! И будет ли!?

А что воровкой не будет, ну да ладно, это уже так, вишенка на сливках…

Месть свершилась, только почему так тошно?

Она быстро поняла, почему. Стоило закрыться двери, муж повернулся к ней.

— Ты перешла границы, Таалейн. Я надеялся, что за столько лет ты перерастешь свою зависть и жажду мести… зря.

— Только такой дурак как ты мог в это поверить…

У Таалейн все болело, она была зла и устала. А еще внутри была пустота. Странная такая… вроде все сделано правильно? А почему все не так?

— Я действительно дурак. Но я исправлю свои ошибки. Иди в свою комнату и не выходи оттуда.

Таалейн презрительно сплюнула на пол. Отчасти — из презрения, отчасти — Линаара разбила ей губу и вкус крови был неприятен.

Муж молча схватил ее за руку и потащил вверх. Щелкнул замок на двери спальни.