Алекс Орлов - Золотой воин Страница 11

– Хорошо, господин, отдыхайте.

Трактирщик ушел. Карцепос поднял с пола меч и спрятал за пояс под широкий плащ. Незваных гостей он больше не боялся.

– Кто это? – спросил он Вендора, кивнув на второго гостя.

– Это – Харар, мой ученик.

Харар поклонился.

– Ученик? Ты взял ученика, чтобы он убил тебя?

– Если в небесных скрижалях так написано – этого не избежать. И потом… – Вендор пожал плечами, – маг-учитель может уйти сам, не вступая в поединок с претендентом.

– М-да… – Карцепос вздохнул и опустился на тахту. Потом провел ладонью по мягкой обивке из овечьих шкур. – Я думал, ты привел Гильгума или Энверсая.

– А я надеялся от тебя узнать хоть что-то. Но теперь вижу, что ошибался.

Вендор сел рядом с Карцепосом.

– Выпьем чаю? – предложил тот, потянувшись к прикрытому войлочной шапкой чайнику.

– Харар, возможно, выпьет, а я этого не практикую.

– Иди сюда, Харар, мне пока еще требуется общество смертных.

– Я стану магом! – возразил ученик, присаживаясь прямо на ковер рядом со столом.

– Может быть. Но меня это не интересует, просто я привык пить горячую воду.

– Что еще ты практиковал? – спросил Вендор. Теперь он был седобородым старцем, отрешенно глядящим сквозь стену.

– Юлия… То есть Джул, хотела, чтобы я чаще занимался с ней всем тем, что помогает рожать детей.

– Какая мерзость. Разве можно магу опускаться так низко? Вы родили хотя бы одного ребенка?

Карцепос не стал отвечать сразу, сначала он разлил чай по фаянсовым кружкам.

– Нет, мы никого не родили, даже напротив – убили множество молодых людей, чтобы Джул снова могла привлекать меня.

– Какая глупая трата сил, – покачал головой Вендор.

– Что ты знаешь о воде и земле? – спросил Карцепос, пробуя напиток – теперь он не казался ему таким ароматным, как прежде. Маг возвращался к своей сути, теряя человеческие качества и привязанности.

– Совсем немного. Гильгум хотел убить меня…

– Убить? – Карцепос распрямился. – Зачем ему это?

– Теперь он служит Хивве. Помнишь, что это такое?

– Еще не вспомнил, хотя именно к ней мы с Юлией и направлялись. Это какая-то черная пропасть.

– Вот именно. Гильгум отчаялся встретить кого-то из нас и пошел в услужение к Хивве, как многие маги-одиночки.

– Но зачем ему убивать тебя?

– Наверное, Хивва боится, что Круг Четырех соберется вновь и тогда ей придется оставить этот мир. Гильгум – лучшее оружие для ее целей. Он искал тебя и Энверсая.

– Если бы нашел – убил бы, – произнес Карцепос.

– Разумеется, но я тоже искал тебя, потому что однажды сумел увидеть эту встречу с тобой, правда, меня сбил с толку связанный с тобой человек.

– Связанный со мной человек?

Карцепос поставил кружку на стол.

– Да, связанный с тобой человек, – подтвердил Вендор, грея руки на появившемся в его руках посохе с синеватым кристаллом.

Со стороны возвышения послышался треск, Карцепос оглянулся. Останки Юлии и ее искромсанная одежда приходили в движение. Подрагивая, словно на мельничном решете, они вращались, как водяная воронка, сжимаясь все сильнее и превращаясь в иссиня-черный шар. Еще мгновение – и шар рассыпался в тонкий пепел, который взметнулся к потолку и просочился наружу через щель в стене.

– Хивва взяла ее к себе, – сказал Вендор.

– Туда ей и дорога, – бесстрастно отозвался Карцепос. – О каком человеке ты говорил?

– Это юноша, скорее мальчик. Он состоял на казенном довольствии без прав и пожеланий.

– Ты говоришь о рабе?

– Да. Сначала я подумал, что ты нашел для себя новую оболочку, но потом догадался, что этот юноша лишь носит в своей жизни твой след.

Вендор пристально посмотрел на Карцепоса, ожидая объяснений.

– Да, он был моим рабом. Я купил его для жертвоприношения, но он оказался не тем, кто был нужен нам с Юлией. Я искал потомственного торгаша, однако он оказался приемным сыном купца, к тому же довольно беспокойным – он пытался бежать.

– И ты продал его казне?

– Да. К тому времени я уже присмотрел другую жертву.

– Значит, этот раб ни при чем? – не удержался от вопроса Харар.

Карцепос уже собрался подтвердить это, однако заметил движение посоха Вендора.

– Самый простой ответ еще не значит самый верный, – произнес тот.

– Ты хочешь сказать, что мой бывший раб…

– Бывший раб имперского чиновника по имени Карцеп, – поправил его Вендор.

– Да, конечно. Так что же необыкновенного в этом рабе?

– Я еще не знаю. Он слишком закрыт, возможно, это последствие его прошлой нелегкой судьбы или тяжкого заклятия. Мы с Хараром подбирались к нему совсем близко, но тогда не было полной ясности.

– У тебя хороший посох, – неожиданно заметил Карцепос. – Это ламидиан?

– Да, ламидиановое дерево, – сдержанно ответил Вендор. Среди магов было не принято оказывать внимание чужим предметам силы, но Карцепос долго оставался без практики, и ему были простительны некоторые промахи. – Уверен, твой был ничуть не хуже.

– Наверное, – кивнул Карцепос. – Мне кажется, мои руки вспоминают его, однако куда он делся, я не помню.

– Уверен, что ты вспомнишь, когда накопишь больше силы.

– Хорошо бы… – качнул головой Карцепос и вздохнул: – Какая звезда была на нем?

– Горный хрусталь. Иногда он становился серым, как пасмурное небо, иногда источал зимний холод. Случалось, принимал опаловый оттенок.

– Это был цвет силы.

Карцепос поднялся, достал из кошелька пару серебряных монет и положил на стол.

– Мы ведь уйдем прямо сейчас, я правильно понял?

– Правильно, – кивнул Вендор.

– Гильгум уже спешит сюда, – заметил Харар и, опершись на собственный посох, поднялся с пола.

– Ты можешь видеть это? – удивился Карцепос возможностям ученика.

– Он всего лишь предположил, – пояснил Вендор. – Но это предположение близко к истине. Мы уходим.

10

Молоканы вернулись с рассветом, Питер услышал плеск весел и, привстав, сумел разглядеть через сруб большую галеру.

Вскоре о борт грохнул трап, и первой по нему пробежала исчезнувшая накануне команда – несколько моряков и четверо молоканов. Питер легко сосчитал их по тому, сколько раз скрипнул прогибавшийся под ними трап.

Пробудившиеся гребцы стали быстро занимать места, чтобы предстать перед хозяевами в лучшем виде, однако никто из них на нижнюю палубу не спустился – пришел матрос с мешком орехов, оставил его на настиле и ушел.

Гребцы разделили орехи и начали их старательно пережевывать – брюхо следовало беречь, поскольку даже безобидный понос мог стать поводом к немедленному увольнению за борт.

Вскоре моряк вернулся, и гребцы, без команды, установили весла в срубы.