Опасные манипуляции 4 (СИ) - Путилов Роман Феликсович Страница 11

— Тебе показалось, это я, просто я перенервничала в последнее время.

— Люда, вообще, что происходит? Я вижу, что ты меняешься, вижу, что это либо не ты, либо ты себя вообще не контролируешь.

— Я тебе обещаю, что такого больше не будет. Наверное, у меня что-то проявляется жесткое, но ты меня пойми — я без этой ленточки была как слепая курица. Тыкалась-тыкалась куда-то, наощупь. Что-то чувствовала, но не понимала, что это. А теперь я старые книги читаю, на языке, которому тысяча или две тысячи лет. Эту письменность, наверное, в нашей стране, знают от силы десяток человек. Понимаешь? Считай, что я кандидатскую диссертацию написала по этому наречию. Молчи — это шутка неудачная! — Люда улыбаясь, как в прошлой жизни, замкнула мои губы тонким пальчиком: — Просто все эти заклинания заучивать очень долго, но я каждый день продвигаюсь вперед. Мне, чтобы изучить и закрепить эти две книги, еще полгода нужно, не меньше. Если я ленту сейчас здесь оставлю, то у меня ничего не получится, я этого себе никогда не прощу. Я сейчас пойду, попробую договорится, чтобы нас пока не трогали. А через полгода я все верну…

— С кем договориться? — я завертел головой, испугавшись, что нас настигла погоня.

— С ними…- Люда махнула рукой в сторону дерева с лентами, после чего вышла из машины и не торопясь, стала спускаться по склону.

Вернулась она минут через десять, шла очень быстро, тревожна глядя в сторону, откуда мы приехали. Сев в машину, излишне громко хлопнула дверью и попросила:

— Коля, поехали быстрее отсюда.

— Не договорились?

— Нет. Поехали, а? — девушка посмотрела на меня жалобно.

— Сейчас поедем. Хочу только тебе одно сказать. Ты не способна к быстрой защите на короткой дистанции…

— Как это не спо…- я подловил Люду, тренировался, пока она гуляла до местной растительности и теперь черные ножны шведского «хозяйственного» ножа, который секунду назад был в кармашке моей двери, дрожали в трех миллиметрах от подбородка моей жены. Я убедился, что, внезапно замолчавшая благоверная, оценила быстроту атаки и опасность для ее горла.

— Ты поняла, если бы на ноже не было ножен я легко бы ткнул тебя по горлу. Когда ты полчаса назад меня чуть не угробила, ты несколько секунд что-то бормотала и пальцами шевелила. Если бы я хотел, я бы успел тебя ударить, а истекая кровью не сильно то поколдуешь. Так что, не знаю, что ты собираешься изучать эти полгода, но я тебе настоятельно рекомендую заняться первым делом этим вопросом.

— Я тебя услышала. — в тоне жены было…предостережение, наверное.

— Ты опять начинаешь? — я скосил взгляд на свою пассажирку: — Только что обещала, что будешь себя контролировать, а через пять минут, в ответ на мою заботу зубами лязгаешь. Ладно, говори, куда ехать?

— На надо поскорее покинуть места, где такие деревья растут. — жена кивнула в сторону дерева «дружбы и любви».

— Понятно, значить на север.

Мы проскочили до Красноярска свободно и очень быстро. Погони за нашей спиной больше не видели, а препятствия куда-то исчезли. Не доезжая двадцать километров до Красноярска к нам наперерез, от патрульной машины, двинулся гаишник. Я четко видел, что он смотрит именно на пеня. Через несколько шагов возникло ощущение, что сотрудник автоинспекции меня просто потерял из виду. Его глаза забегали по дороге, как будто он что-то ищет взглядом, потом, с явным облегчением он уставился на машину, идущую за нами и начал останавливать ее.

Возле помпезной гостиницы Газпрома я попытался узнать у стайки аборигенок наличие поблизости гостиницы побюджетнее, но нарвался на грубость. Местные путаны стали наперебой упражняться в остроумии, какая гостиница их славного города достойна, чтобы там поселился владелец пыльной «копейки». Внезапно девки с криками «Тараканы! Тараканы!» стали быть себя по частя тела и пытаться стряхнуть что-то, невидимое мне. Под хихиканье Люды мы поехали дальше. Заворачивая за угол, я успел разглядеть, что пара девиц уже сорвали с себя блузки и теперь пытались избавиться от белья, а от помпезной гостиницы к нем трусили суровые охранники в темных костюмах.

А дальше было неинтересно. Переночевали мы в одной гостинице средней паршивости, причем на то, что с нами в гостиницу проник и Никсон, администраторы внимания не обратила. Дорога домой также было скучной и монотонной, очевидно, что деревьев с ленточками на нашем пути больше не было. А вечером следующего дня мы были уже дома, в Людиной квартире. И только тогда моя жена решила поделится со мной планами на будущее.

— Ты понимаешь, какие невообразимые возможности передо мной открываются? Мне уже не придется ковыряться в земле и договариваться в хозяевами магазинов, чтобы они брали мои экзотические цветы под реализацию.

— И чем собирается заняться могучая волшебница? — я потянулся к вороту шелковой ночной рубашки, но хлестко получил по рукам.

— Вообще-то, хочу напомнить тебе, что у нас медовый месяц, и я имею все…

— Имеешь, имеешь…- Люда примирительно провела ладошкой по моей щеке: — Ты когда брился? Просто я хочу тебе рассказать свои планы, чтобы ты их раскритиковал, как ты умеешь.

— Критиковать — это ко мне, это я люблю. –я откинулся на подушку и дал команду: — Излагай.

— Допустим, я открою консалтиноговое агентство, а потом буду на переговорах незаметно склонять контрагентов к подписанию договоров на выгодных для моих клиентов условиях?

— Люда, ты думаешь, что контрагенты дураки? Или ты знаешь рецепт зелья, чтобы человек, попав в кабалу, всю оставшуюся жизнь считал, что он подписал договор на крайне выгодных для себя условиях, и он редкий везунчик?

— Сейчас…- рука моей жены скользнула в тумбочку, где лежали ее зловещие колдовские книги, но я, ухватив за плечо, развернул девушку обратно.

— Погоди, заклинания подчинения будешь искать позже. Даже если ты найдешь такую волшбу, что человек, к примеру, продав завод за бесценок, будет всю жизнь считать, что заключил выгодную сделку, но ведь он не в безвоздушном пространстве живет. У него есть друзья, родственники, дети, партнеры по бизнесу, наконец. Они сразу зададутся вопросом, почему их знакомец, умный, жесткий бизнесмен, владелец огромного имущества, после встречи с твоими контрагентами и с тобой, превратился в жизнерадостного идиота, получающего удовольствие от того, что его обобрали. И на тебя выйдут очень-очень быстро. А потом тебя или постараются убить, или подмять под себя. Твои клиенты, кстати, как обычные люди, непонимающие, какая всесильная колдунья с ними сотрудничает, начнут напрягать тебя по полной, стараясь урвать все лакомые куски, но с ними перестанут быстро иметь дела. Короче, любой сценарий развития событий предполагает негативный для тебя финал.

— Блин. Вот я знала, что ты ничего хорошего не скажешь. Вечно так с тобой. — Люда надула и без того пухлые губы и уставилась в потолок: — У меня такая классная идея была, а ты от нее ничего хорошего не оставил. Что мне теперь делать?

— Не знаю. Но, уверен, что продолжать твое цветоводство придется. Тебе же все равно это нравиться. Твое слабое звено — сбыт. Но и тут есть выход. Возьми план развития транспортных сетей, что мэрия каждые пять лет выпускает. Ту, что на тридцать лет вперед пишут. Вдоль основных трасс все еще много старых промышленных предприятий мелкого пошиба располагаются. Ты можешь выкупить парочку таких, что живут в состоянии вечного банкротства. Причем, обойдется это тебе в смешные деньги. А потом, выполнив все социальные обязательства, снесешь эти полуразрушенные цеха, построишь огромные торговые центры и будешь там, на лусших местах свои гладиолусы продавать.

— Я не торгую гладиолусами!

— Ну, редкими традесканциями…ты же знаешь, я эти названия не запоминаю.

— Ну ладно, но ты представляешь, сколько это стоит — целый завод купить? — Любимая, я не говорю про целый завод. Я имел в виду кукую ни будь контору небольшую, автохозяйство или, например, участок по производству металлоконструкций, где в наличии здание конторы, совмещенное с производственным цехом и, может быть холодный гараж на четыре машины. Туда можно просто войти как инвестор за скромные деньги, а потом выкупить, увеличивая потихоньку свою долю.