Джордж Мартин - Пир стервятников Страница 11

— Он был вашим братом.

— Да, был.

— Что вы намерены предпринять по поводу его смерти?

Принц повернул свое кресло лицом к Обаре. Доран Мартелл выглядит намного старше своих пятидесяти двух лет. Тело под полотняной одеждой кажется бесформенным, на ноги с распухшими и покрасневшими от подагры суставами лучше не смотреть вовсе. Левое колено похоже на яблоко, правое — на дыню, пальцы ног превратились в переспевшие темно-красные виноградины: тронь — и они лопнут. Даже прикосновение легкого покрывала вызывает у него боль, хотя он терпит ее без жалоб. «Молчание — друг принцев, — сказал он как-то своей дочери. — Слова, Арианна, подобны стрелам. Пустив их, назад уже не вернешь».

— Я написал лорду Тайвину… — начал Доран.

— Написал? Будь ты хотя бы наполовину таким же, как мой отец…

— Я не твой отец.

— Это мне известно, — с величайшим презрением молвила Обара.

— Ты бы хотела, чтобы я выступил на войну.

— Где уж там. Ты даже с этого кресла не встанешь. Позволь мне отомстить за отца. На Принцевом перевале у тебя стоит войско, у лорда Айронвуда на Костяном Пути — еще одно. Отдай мне одно из них, а Ним — другое. Она пойдет по Королевскому тракту, а я выгоню марочных лордов из замков и двинусь с ними на Старомест.

— И как же ты думаешь удержать Старомест?

— Мне хватит нескольких дней, чтобы разграбить его. Богатства Хайтауэров…

— Ты хочешь золота?

— Я хочу крови.

— Лорд Тайвин пришлет мне голову Горы.

— А кто пришлет нам голову лорда Тайвина? Гора всегда был его любимчиком, о чем ты прекрасно знаешь.

Принц показал на пруды.

— Будь так любезна, Обара, посмотри на детей.

— Не желаю быть любезной. У меня другое желание: вогнать копье в брюхо Тайвина. И поискать золото в его кишках под песню «Рейны из Кастамере».

— Посмотри на них, — повторил принц. — Я приказываю.

Несколько детей постарше загорали, лежа лицом вниз на розовом мраморе, другие барахтались в море. Трое строили из песка замок с высоким шпилем наподобие башни Копье в Старом дворце. Не меньше двадцати ребятишек плескались в большом пруду — маленькие, сидя на плечах у больших, старались спихнуть друг дружку в воду. Каждое падение сопровождалось громким хохотом. Одна девочка, орехово-смуглая, как раз в это время сдернула белобрысого мальчугана с плеч его брата.

— Твой отец когда-то тоже играл так, а до него и я, — сказал принц. — Между нами десять лет разницы, и я ушел отсюда, когда он только дорос до игры, но я наблюдал за ним, когда приезжал к матушке. Он даже в детстве был злым. И быстрым, как водяная змея. Зачастую он скидывал в воду мальчиков намного больше себя. Он напомнил мне об этом в тот день, когда уезжал в Королевскую Гавань. И поклялся, что сделает то же самое снова. Иначе я ни за что не отпустил бы его.

— Не отпустил бы? — засмеялась Обара. — Как будто ты мог его удержать. Красный Змей Дорна всегда поступал как хотел.

— Да, верно. Я хотел бы найти какие-то слова утешения…

— Я не за утешением пришла к тебе, — все так же презрительно процедила Обара. — Когда мой отец явился за мной, мать ему воспротивилась. «Она девочка, — говорила мать, — и вряд ли она твоя дочь. У меня было с тысячу других мужчин». Он бросил свое копье мне под ноги и ударил мать по лицу так, что она расплакалась. «Мальчики или девочки, мы все ведем свои битвы, но выбор оружия боги предоставляют нам самим». Сказав это, он указал на копье и на слезы матери — и я подняла копье. «Я же говорил, что она моя», — сказал отец и забрал меня. Через год мать упилась до смерти. Говорят, она плакала, когда умирала. — Обара подступила к самому креслу. — Позволь мне сразиться копьем — большего я не прошу.

— Это серьезная просьба, Обара. Я должен с ней переспать.

— Ты и так уже спал слишком долго.

— Возможно, ты и права. Я пришлю тебе весть в Солнечное Копье.

— Весть о войне — другой мне не надо. — Обара повернулась на каблуках и удалилась столь же гневно, как и пришла, — чтобы взять на конюшне свежего жеребца и пустить его вскачь.

— Вы чувствуете боль в ногах, мой принц? — спросил оставшийся на террасе мейстер.

— Спроси еще, жарко ли греет солнце, — со слабой улыбкой ответил Доран.

— Принести вам питье?

— Нет. Я нуждаюсь в ясном уме.

— Мой принц, стоило ли… — нерешительно промолвил мейстер, — стоило ли разрешать леди Обаре вернуться в Солнечное Копье? Она наверняка будет разжигать простолюдинов своими речами. В народе ваш брат пользовался любовью.

— Как и у всех нас. — Принц прижал пальцы к вискам. — Впрочем, ты прав. Надо и мне вернуться в Копье.

— Благоразумно ли это? — засомневался мейстер.

— Нет, однако необходимо. Пошли гонца — пусть велит Рикассо открыть мои покои в Солнечной башне и уведомит мою дочь Арианну, что я буду там завтра.

Моя маленькая принцесса… Капитан очень скучал по ней.

— Вас увидят, — предостерег мейстер.

Капитан понимал, о чем он. Два года назад, когда они покинули Солнечное Копье ради покоя и уединения Водных Садов, Доран был еще совсем не так плох. Тогда он еще ходил, хоть и медленно, опираясь на палку и гримасничая на каждом шагу. Принц не желал показывать врагам свою нынешнюю слабость, а ведь в Старом дворце и примыкающем к нему городе полным-полно глаз. Глаз и ступеней, которые он одолеть не сможет, думал капитан. Ему пришлось бы взлететь, чтобы добраться до вершины Солнечной башни.

— Пусть видят. Нужно же кому-то вылить масло на бурные воды. Дорну следует напомнить, что у него пока еще есть принц — пусть даже этот принц стар и разбит подагрой.

— В Солнечном Копье вам придется дать аудиенцию принцессе Мирцелле. С ней будет ее белый рыцарь, а он, как вам известно, исправно пишет своей королеве.

— Не сомневаюсь.

Белый рыцарь… Капитан нахмурился. Сир Арис приехал в Дорн со своей принцессой, как он, Арео Хотах, когда-то со своей. Даже имена у них до странности схожи: Арео и Арис, но на этом и конец сходству. Капитан навсегда оставил Норвос и его бородатых жрецов, а сир Арис Окхарт до сих пор служит Железному Трону. Хотах, бывая по делам принца в Солнечном Копье, всегда с некоторой грустью смотрел на этого человека в длинном белоснежном плаще. Он предчувствовал, что им когда-нибудь придется сразиться и что в этот день его секира раздробит череп белому рыцарю. Быть может, этот день уже недалек, подумал капитан, скользнув пальцами по гладкому ясеневому древку.

— Скоро уже и вечер, — сказал принц. — Дождемся утра. Позаботься, чтобы к рассвету мои носилки были готовы.