Марина и Сергей Дяченко - Алена и Аспирин Страница 11

— Девочка… — пробормотал он.

— Девочка ваша здесь, я ее к себе забрал… в будку… А там… так вызывать милицию?

— Вызывай! — рявкнул Аспирин. — Сразу надо было!

«Конец разговора», высветила трубка.

У подъезда стояла милицейская машина и «Скорая помощь». И толпа любопытных — как же без них.

— Алеша, это у вас?

— Что случилось?

Из дверей парадного как раз выносили носилки, накрытые простыней. В первую секунду Аспирину показалось — все, труп. Потом он разглядел желтоватое, залитое кровью лицо. «Труп» вполголоса ругался и стонал.

— Это ваша пятьдесят четвертая?

Дверь в квартиру оказалась приоткрытой, на пороге стояла Алена, и она вовсе не казалась испуганной. Наоборот, заулыбалась, увидев Аспирина:

— А тут такое было!

Коврик перед дверью был усыпан не то стружками, не то опилками. Высверлили замок?

Дверь приоткрылась. Выглянул круглощекий милиционер:

— Вы хозяин?

— Я хозяин, что случилось?

— Войдите…

Аспирин вошел — и чуть не грохнулся в обморок. Прихожая была заляпана кровью. Кровь на зеркале, на полу, на стенах, на мебели… Алена стояла тут же, ничуть не смущаясь.

— Убрали бы ребенка, — буркнул мент. — Все-таки…

— Иди на улицу, — сказал Аспирин резиновыми губами.

— Я там весь день проторчала, — огрызнулась Алена. — И чего я тут не видела? Ну, кровища…

Аспирин поймал взгляд мента.

— Современные дети, — пробормотал сипло. — Фильмы, игры… кровища…

— Документы, — потребовал мент нелюбезно.

Аспирин отыскал в куртке водительские права. Мент изучал их долго и подробно, скептически хмурился, будто не желая верить подлинности документа.

— Документы на ребенка есть?

Аспирин едва не взвыл. Переглянулся с Аленой (та улыбалась). Нашел в сумке свидетельство о рождении, запаянное в ламинат. Мент и его внимательно изучил.

— Документы на квартиру?

— Что здесь произошло? — сказал Аспирин чуть громче и чуть тоньше, чем хотел бы. — Что здесь, у меня в квартире… что случилось?

Из гостиной показался человек в светло-синем халате — он тащил еще одни носилки, на которых тоже кто-то лежал. Носилки с трудом развернулись, оттеснив Аспирина к заляпанной кровью стенке. Аспирин разглядел молодое, с признаками вырождения лицо лежащего — парень был без сознания, поперек щеки его тянулись три глубокие борозды, ухо болталось на лоскутке кожи.

— Мы поехали? — спросил второй человек в халате, ногой придерживая входную дверь.

— Давайте, — сказал мент.

Дверь закрылась.

— А может, они психически ненормальные? — с надеждой спросил Аспирин.

Старший опер брезгливо поморщился. Младший спросил:

— А орудие?

Аспирин в который раз оглядел комнату. Стеллаж с дисками опрокинут, как если бы за него цеплялись, пытаясь подняться. Диван в крови, ковер в бурых пятнах. Все остальное как прежде — книги, картины на стенах, сувенирный подсвечник из Венеции. Ничего не тронуто, не разбито, не сдвинуто с места.

— Вы тут не трогайте до экспертизы, — в который раз сказал младший мент.

— Что же мне, так и ночевать?

— А вы в спальне ночуйте. Там чисто.

— Спасибо, — вздохнул Аспирин.

«Куклабак» на сегодня накрылся. Аспирин перезвонил Фоме, коллеге-сопернику, слезно просил подменить, как-то выкрутиться и что-то придумать. Расписал события сегодняшнего дня в таких красках, что даже Фома, кажется, поверил. Во всяком случае, подменить обещал.

— Подумайте сами, — опер вздохнул. — Мы приезжаем, квартира взломана, крови по колено и два истошных голоса орут из комнаты, что, мол, спасите… У вас дверь в комнату дубовая, хорошая, на двери защелка… Ну, открыли. Шок. Множественные раны, нанесенные острыми предметами — такое впечатление, что их шинковкой полосовали…

— Кто?

— Вот именно, кто?

— Я был в эфире, — быстро сказал Аспирин.

Опер удивленно на него покосился.

— А они что говорят? — спросил Аспирин, желая загладить неловкость.

Опер пожал плечами:

— Один никак в сознание не приходит… А другой говорит, что да, решили взять квартиру, открыли дверь, вошли, и тут на них напало чудовище. Так и говорит — чудовище. С клыками, с когтями. Мохнатое. На задних лапах — ростом с человека.

— Это же белая горячка.

— А орудие? — снова спросил молодой мент.

— Не волнуйся, — звонко сказала Алена, стоящая, по своему обыкновению, в дверях. — Я все вымою, уберу, будет как новенькое.

И крепче прижала к себе любимого медвежонка.

— Боевая девочка, — пробормотал старший опер. — Хорошо, что она была во дворе…

— У вас квартира на сигнализации? — спросил младший.

— Да. Только я забыл включить.

— А зря, — осуждающе заметил старший. — Из-за таких вот забывчивых… А где ваша собака?

— У меня никогда не было ни собак, ни кошек, ни хомячков, — отчеканил Аспирин.

— Не любите животных?

— Я занятой человек. Я чувствую ответственность за живое существо, не хочу запирать в пустой квартире, — Аспирин потер ладони. — Консьержу платим каждый месяц… И куда смотрел?

— Один мужик себе охрану поставил на машину, — пробормотал младший, будто вспоминая. — При несанкционированном запуске мотора из водительского сиденья выскакивал шип сантиметров десять… Ну и угораздило одного пацана, сломал замок, залез в тачку, заводит мотор…

— А вы поищите чудовище, — резко сказал Аспирин. — Клочья шерсти. Отпечатки лап. Может, соседи видели или консьерж, как оно тут бегало… У меня несчастье, мне взломали квартиру, нагадили… И я еще и виноват?!

— Никто вас не обвиняет, — пробормотал старший опер.

А младший отвел глаза.

— Я отказываюсь в это верить.

— Почему?

— Потому что если допустить хоть на минутку, что игрушечный медвежонок убивает собаку в подворотне и потом кромсает грабителей… Тогда надо верить во все, что угодно. В ведьм, экстрасенсов, Гарри Поттера, Деда Мороза…

— Никто тебя не заставляет верить в Деда Мороза, — сказала Алена. — Можно… я на кухне съем чего-нибудь? А то я с утра — только две конфеты «Тузик»… Меня дядя Вася угостил.

Аспирин отыскал в морозилке пакет пельменей, поставил на огонь кастрюлю с водой. Уселся за чисто вытертый стол — слишком чисто. Сам он такого блеска никогда не устраивал.

— Можно еще меда? — тихо попросила Алена.

— Для Мишутки? — ухмыльнулся Аспирин. — Чтобы ему сподручнее было людей потрошить?

— Не надо, — Алена отвела глаза. — Если бы они не закрылись в комнате, он бы точно распотрошил. У него инстинкт.