Марина Дяченко - Бастард Страница 11

В полдень остановились отдохнуть у источника, пробившего себе дорогу между корнями исполинского дуба.

— Князь, выходит, уже покойник? — поинтересовался Илияш, с удовольствием вытягивая длинные ноги в запыленных ботинках.

Станко уловил в его голосе насмешку, но рука его сама собой легла на рукоятку меча.

Помолчали. Тонко пел родник, трещали кузнечики, тянуло в сон.

— Слушай, Илияш, — Станко заколебался, — а ты, когда стражником служил…

Илияш нахмурился. Напоминание было ему неприятно.

— Да нет, — Станко хотелось сгладить неловкость, — я только хотел спросить… Ты князя видел?

Браконьер медленно повернул голову. Губы его неспешно расползлись в ухмылке:

— Конечно. Как не видать.

У Станко страшно заколотилось сердце. Сжав зубы, вытащил монетку:

— Он… похож? Такой точно?

Илияш и не глянул на чеканный профиль. Лег, закинул руки за голову. Сказал чуть погодя:

— Ты его узнаешь.

Снова стало тихо.

— Ты его… вблизи видел? — снова спросил Станко. Илияш лениво повел бровью:

— Как тебя.

Станко облизал пересохшие губы. Ему было странно неловко, будто он спрашивал о чем-то запрещенном, постыдном.

— А… жена есть у него?

Илияш молчал долго. Протянул наконец:

— Нету жены.

В двух шагах от путников вынырнула из травы непуганая полевая мышь. Удивленно воззрилась на незнакомцев. Илияш — заметил Станко краем глаза прищурился, неподражаемым охотничьим взглядом отмеряя расстояние до глупого зверька.

— Да оставь ты ее! — возмутился Станко. — Есть ее будешь? Что она тебе сделала?

Мышь испугалась громкого голоса и нырнула обратно в траву.

— Мышку жалко тебе, — вздохнул, расслабляясь, Илияш, — мышку жалко, папу не жалко…

Станко стиснул зубы и ничего не ответил, но на этот раз молчание длилось недолго:

— Илияш… А как он живет, там, в замке? — и тут же добавил небрежно: — Мне побольше узнать надо… Чтобы впросак не попасть, выследить и не промахнуться.

Илияш сел. Посмотрел на Станко долгим серьезным взглядом. Сказал со вздохом:

— Хорошо живет. Богато. Не очень весело, правда… Сам знаешь, какая у него история. Предки твоего папы, и твои предки, значит, всю жизнь воевали… А жизнь у них, правда, была короткая, пока не зарубят, не проткнут, со скалы не сбросят… И вот перебили всех, один князь Лиго и остался. Злющий, как одинокая змея, — Илияш недобро усмехнулся. — В замке сидит, и комнат там, Станко, как пьявок у цирюльника. А в самой главной комнате… Я там не бывал, конечно, но рассказывают, что там на атласной подушечке лежит княжий венец… — голос Илияша смягчился, обрел бархатные нотки, будто он рассказывал мальчику старую сказку. — Венец этот, Станко, о четырех зубцах, и выкован, конечно, из чистого золота. Предки князя за него дрались — брат с братом, отец с сыном… Венец этот ковали четыре колдуна, и коснуться его может только тот, кто по крови — прямой потомок княжьего рода. Коснется самозванец — умирает в корчах, страшное это дело…

Илияш замолчал, задумавшись.

— Я могу коснуться, — сказал Станко.

Илияш поднял голову:

— Что?

— Я могу коснуться. Я — прямой потомок княжьего рода.

Браконьер помолчал. Сорвал травинку, сунул в зубы. Пробормотал, теребя изрядно отросшую бороду:

— Ну, ты и нахал… Наглый мальчишка…

Последовала пауза. Илияш отшвырнул травинку и встал:

— Ты доберись до него сначала, до венца-то! И князя убей, тогда посмотрим…

Станко усмехнулся.

В следующую секунду на солнце вспыхнул его верный меч. Парень, который только что сидел, развалившись, опершись спиной о ствол, в одно мгновение оказался на ногах, в боевой стойке. Без единой заминки, без паузы, в бешеном темпе перед глазами явно струхнувшего Илияша промелькнул каскад боевых приемов; Станко припадал к земле и подпрыгивал высоко вверх, меч слился в одно целое с его рукой, и разгоряченное лицо выдавало свирепую радость сильного и бесстрашного зверя.

— Аха! — Станко замер в живописной позе, изображающей смерть противника на острие меча; потом покосился на своего обмершего зрителя и преспокойно спрятал оружие в ножны.

Притихшие было кузнечики возобновили свои рулады. Илияш уважительно кивнул:

— Что ж… Это, конечно… Ну да. Только… ты ведь не думаешь, Станко, что у князя в охране пастухи да лавочники? Тоже бойцы, и не простые, у каждого свой секретный удар… А сам князь Лиго, говорят… — произнося имя князя, Илияш хищно оскалился, — сам князь в поединке великий мастер, и любимое оружие у него — меч и кинжал… Думаю, какой-то мальчишка, хоть и сильный и обученный… — он поджал губы и скептически покачал головой.

Разгоряченный Станко озлился. Сомнения Илияша бесили его; упершись в бока, он тучей навис над проводником:

— По-твоему, мне только с лавочниками сражаться?!

Илияш вскинул руки, как бы говоря — что ты, как можно так подумать!

— По-твоему, я просто «какой-то мальчишка»?! — продолжал Станко.

Илияш рьяно замотал головой, изо всех сил желая опровергнуть это предположение.

— А ну, — Станко несколько успокоился, и на место гнева пришла снисходительная улыбка, — а ну… Давай померяемся силами!

Илияш, кажется, смутился. С опаской посмотрел на меч в ножнах:

— Что ты… У меня и оружия… подходящего нет, — и рука его виновато скользнула по кинжалу на поясе.

Станко отстегнул меч, бросил в траву. Когда некая идея овладевала им без остатка, отказаться от нее уже не было никакой возможности.

— На палках, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Посмотрим, какой ты боец!

Илияш растянул губы в странной, чуть кровожадной усмешке.

Они сошлись посреди широкой, залитой солнцем поляны. У каждого была длинная свежевырезанная жердь; Станко радостно ухмылялся, Илияш был спокоен, только глаза его, сузившись в голубые щелки, выдавали веселый кураж.

— Ай-я! — выкрикнул Станко и пошел в атаку — палка в его руках замелькала, как спица в колесе, полусогнутые ноги твердо упирались в траву, каждая мышца слушалась точно и безотказно.

Илияш отступил, посмеиваясь. Палка в его руках была почти неподвижна, как застывшая перед броском змея.

— Хей! — Станко нанес первый удар, и жерди впервые звонко соприкоснулись. — Хей-я! — Станко наступал и наваливался, и противник его едва успевал уворачиваться из-под увесистых ласк бешено вращающейся палки.

Станко раздухарился, и то, что противник его был недосягаем, совершенно выводило его из себя. Они проделали на полянке круг, второй; Илияш ускользал либо парировал удары, отбрасывая их в сторону.