Александр Беловец - Ловушка для богов. Книга 1. Источник (СИ) Страница 11

Вокруг мага стал закручиваться воздушный вихрь. Из почерневшего неба вдруг сорвалась серебряная дуга молнии и впиталась в камень врат, отчего тот засветился столь сильно, что Вальдресу пришлось даже зажмуриться. Границы круга вспыхнули пламенем чернее самой ночи — стихии откликнулись на зов дерзнувшего. Маг будто весь засветился изнутри и, широко раскинув руки, поднял лицо к небу.

— Варитумар, синапирот, нэгирамур, замисса! — слова заклинания срывались с губ, повисая в воздухе светящимся узором.

— Иммотариум, талесат, веекрис, тин ласус, турух! — тело Вальдреса выгнуло дугой. Из распахнувшегося в беззвучном крике рта, вырвался и тут же померк сноп нестерпимо яркого света, пронзивший почерневшее небо.

— Тин ласус, турух!!! — властно повторил маг.

Поглощённый ритуалом Вальдрес не мог видеть, как в десятке шагов из густой травы за ним наблюдает внимательная пара глаз. Словно почувствовав завершение ритуала, из взмокшей ладони притаившегося убийцы сорвался серебряный росчерк.

— Тин ласус, тур… — пробив защиту и не встретив сопротивления в бушующей стихии, Игла Мрака вонзилась магу в шею. Из раны вместо крови выстрелило чёрное облако — как морской гулап[6] выстреливает чернилами в случае опасности. Раздался близкий раскат грома, оглушивший наблюдателя. Вальдрес захрипел, упал на землю и засучил ногами. Вытекающее из раны облако расползлось чернильной кляксой, увеличиваясь и заполняя всё пространство круга. Ветер усилился, засверкали частые молнии. Из струящейся черноты во все стороны потянулись жгуты-щупальца.

Вальдрес уже не хрипел. Из его тела стали выстреливать светящиеся золотом капельки, которые повисали в воздухе. Словно почувствовав живую плоть, чёрные щупальца слились воедино и устремились к притаившемуся наблюдателю. Тот больше не скрывался. Встав во весь рост, маг широко расставил ноги. Ладони на уровне груди. Пальцы мелькают с немыслимой скоростью, выстраивая на пути струящегося мрака защитные заклинания, но встретившись с чёрным щупальцем, те лопаются как мыльные пузыри на ветру. Пробив последнюю защиту, сгусток мрака лизнул тело наблюдателя, словно пробуя его на вкус. Мага вдруг окатило ледяной волной. Холод проник в душу, коснулся сердца, сковал члены. Внезапно пришло осознание — это конец. Не будет даже посмертия. И тогда маг закричал. Закричал от безысходности, не желая умирать так. Щупальце «отшатнулось», на мгновение ослабив хватку, но наблюдателю этого хватило. Не медля больше ни секунды, маг побежал, не разбирая дороги, будто за ним гнался сам Харр'изис.

Щупальце разочарованно повисело ещё с минуту, а затем втянулось в чёрное облако, зависшее огромным вихрем над камнем врат. Тело Вальдреса вспыхнуло белым пламенем, и буквально через секунду над землёй остался лишь его контур, сотканный из золотистых капелек. Через мгновение они все исчезли в поглотителе, а чёрное облако, вращаясь всё быстрее, стало стремительно всасываться в камень врат.

Снежный Сапфир взмыл в воздух, светясь всё сильнее… и, вдруг вспыхнув ярче солнца, опал невесомым пеплом. Магический рисунок погас, ветер стих, небо начало светлеть. Над выжженным ритуальным кругом воздух зарябил зелёным светом. Через несколько минут рябь исчезла, оставив после себя густую траву. Невозможно было даже подумать о том, что здесь ещё недавно бушевала стихия… Через какое-то время, среди травы появилось ярко светящееся пятнышко, размером с орех, над которым закурился голубовато-серебристый дымок. Постепенно пятно стало увеличиваться и вскоре достигло размеров взрослого человека, продолжая расти дальше…

ГЛАВА 1

Яркий свет прорвался сквозь заплывшие веки. Вслед за ним раздался рёв сирены, оборвавшийся диким звоном в ушах. В наступившей тишине Колин ощутил себя стоящим на ногах. Тело, приученное частыми подъёмами, отреагировало мгновенно. Из динамиков раздался осточертевший механический голос:

— Встать!!! Звание!!! Имя!!! Личный номер!!!

— Сержант Колин Мак-Стайн. Личный номер 17762, — слова застревают меж стиснутых зубов. Страшно хочется спать. Свет включается каждые шесть часов, но понять день сейчас или ночь невозможно — камера лишена окон. Кожа зудит от пота и запёкшейся крови. Невыносимо болят рёбра. Каждый глоток затхлого воздуха вызывает тошноту… Свет погас, ноги подогнулись, и сержант сполз по стене.

— Сволочи! — кулак зло вонзился в пол. — Твари! Ненавижу!

В каком бы положении ни оказался человек — привыкнет ко всему, даже к плохому. Вот и сержант Колин Мак-Стайн уже привык к постоянным допросам. А ещё неделю назад ревущая сирена застала его врасплох. Раздавшийся голос, скорее удивил, чем напугал. Колин тогда и не подумал отвечать на вопросы. Последовавшие за этим события больно было даже вспоминать, не то, что переносить. Открылась дверь, ворвались люди в форме с плотными масками на лицах. Не произнося ни слова, начали методично избивать сержанта дубинками, как будто пыль выколачивали. После первых же ударов Колин скрючился на полу, прикрывая голову руками — не помогло. Безликие экзекуторы отлично знали своё дело. Очнулся один в поту и крови…

Следующей ночью всё повторилось: свет, сирена, голос. На вопросы арестант пробурчал что-то невнятное и вновь был безжалостно избит…

Зализывая раны, Колин пытался понять, кому перешёл дорогу. Будучи ещё новобранцем, слышал, что таким способом ломают опасных преступников. Всего через пару месяцев человек превращается в кусок скулящего мяса и тогда каторжная планета кажется ему спасением. Но сержант не был преступником (грешки молодости не в счёт), или всё же был? Вопрос не давал покоя, сверля мозг словно жук-короед. В бессильных поисках ответа, Колин раз за разом прокручивал день ареста но, увы, безрезультатно…

Спустя неделю дверь открылась. На пороге возникли двое десантников с автоматами наперевес. Щёлкнули затворы. Щурясь от слепящего света, сержант попытался рассмотреть третью фигуру. Ей оказалась госпожа капитан Зибровски. Женщина средних лет, с грубоватыми чертами лица и густыми светлыми волосами, касающимися поясницы кончиком тугой косы. Форма плотно облегает подтянутое тело, а у бёдра неизменная шпага. Говорят госпожа капитан превосходный бретер и ещё в чине лейтенанта осадила полковника-насмешника, проткнув того как жука. С нехорошими предчувствиями, сержант вытянулся и попытался отдать честь. Капитан отмахнулась, встала в центре камеры, заложила руки за спину и брезгливо морщась, оглядела арестанта.

— Сержант Колин Мак-Стайн, — утвердительно произнесла женщина. Кивнула сама себе и, повернувшись к двери продолжила: