Рамиль Юсупов - Паутина противостояния (сборник) Страница 11

Уйбуй поразмыслил, после чего кивнул:

– Говори.

– Ты не забудешь об обещании?

– О каком?

– Назначить меня своим советником.

– А-а… – Копыто потер уши, но поняв, что массаж память не укрепит, спросил: – Ручка есть?

– Э-э… – Сиракуза порылся в барсетке и протянул дикарю авторучку: – Есть.

Уйбуй важно снял бандану, расправил ее на столе и старательно изобразил на внутренней стороне надпись: «Сиакуса».

– Теперь не забуду. – После чего вернул бандану на голову, а ручку положил в карман жилетки. – Говори.

– Гм… – Ваня почесал подбородок, но требовать собственность обратно не стал. – Ну, слушай…

– Теперь покурить дадите? – с надеждой осведомился Схинки.

– Считайте отсутствие сигарет формой пытки, – несколько рассеянно отозвался Сантьяга.

– В таком случае, считайте мой рассказ формой сплетни, – пробурчал Схинки. – Чего только не наплетешь по пьяни…

– В конце беседы мы обязательно проверим вашу искренность, – пообещал комиссар.

– Я должен бояться?

– Вы должны быть правдивы.

– Вы уже просили об этом.

– Я не просил, я рекомендовал.

Схинки задумчиво почесал левое бедро, потом правое, покосился на стакан с виски, однако брать его не стал. Кивнул на картины, украшавшие стены кабинета:

– Ваши художества?

– Нет.

– Я так и думал. – И язвительно добавил: – Они слишком хороши.

– Ну, если даже вы их оценили, то спорить бессмысленно, – не менее язвительно ответил Сантьяга. – Холсты на самом деле великолепны. Их писал гений.

– Чел?

– Как вы узнали? – с искренним интересом спросил комиссар. – Многие считают, что это работы Алира Кумара.

– В картинах гениальных шасов есть мудрость поколений, за них играет опыт тысяч и тысяч лет, – ответил Схинки. – А в работах челов чувствуется молодость расы. Их эмоции подобны волнам – завораживают, но не проникают слишком глубоко… – Схинки ткнул пальцем в одну из картин: – Что вы думаете, глядя на нее? Что вы думаете сейчас?

Цунами, сметающее с лица земли маленький прибрежный городок. Энергетика разрушения била с холста силой колоссальной волны, впивалась в самую душу, холодила.

– Пытаетесь провести параллели с реальностью? – со спокойной улыбкой спросил нав.

– Пытаюсь сказать, что работы челов не глубоки, мы ведь говорим об искусстве, так? – Схинки вновь почесал бедра. – Им кажется, будто смерть – самое страшное, что может ожидать живое существо, а вы, якобы мудрые обитатели Тайного Города, идете на поводу у молокососов. Разделяете их незрелые эмоции.

– Вы сами сказали, что шасы пишут глубже, – заметил Сантьяга.

– Но в их основе та же ошибка! – Схинки схватил стакан с виски. – Вы хотели услышать правду? Вы хотели услышать даже самые незначительные детали? Пусть так. Услышите. Вы когда-нибудь смотрели порнографические кинокартины? Нет? А еще рассказываете мне о правдивости. Так вот, я недавно посмотрел одну занятную ленту… Возможно, мне попался не лучший образец жанра, но я отмечу, что фантазия сценаристов меркнет на фоне того, что Лая Турчи считала обыденным приключением. А еще ее заводила безнаказанность, которую могла дать только магия…

– Ты представляешь, что будет, если нас поймают? – Грим, широкоплечий, светловолосый, схватил Лаю за руку и притянул к себе. – Скандал!

Тон был веселым, а вот движение – излишне резким, выдающим беспокойство. Однако девушка не обиделась. Игриво прильнула к другу, словно сама хотела, чтобы он ее дернул, положила руку на крепкое плечо, хитро заглянула в глаза:

– Я думала, это заводит.

– Я…

Через тонкую ткань платья пышет жаром разгоряченное тело. Губы чуть приоткрыты и чуть дрожат, в глазах – знакомые искорки. Когда женщина в таком состоянии, ей нельзя отказать. Невозможно.

– Да, – коротко ответил Грим.

– Будет здорово!

Невысокая, смуглая, с короткими черными волосами и черными глазами, она была очень гибкой, подвижной, как белка. Широкоплечий Грим выглядел рядом с нею увальнем.

– Ты еще более испорченна, чем я ожидал.

– Тебя это заводит?

– Думаешь только об этом?

Вместо ответа Лая встала на цыпочки и жестко впилась в губы друга. Поцелуй получился горячим.

– Я думаю об удовольствии. Об остром, очень остром удовольствии. – Она нежно укусила Грима в шею. – Об удовольствии сейчас.

– А последствия?

– Не будь занудой! Мы собираемся развлечься.

– Но…

– Они выходят!

Ее рука забралась под рубашку, пальцы пробежали по спине, и предвкушение накрыло Грима с головой. Он завелся и прошептал:

– Сделаем!

Скрипнула дверь, и на площадку вышла женщина лет сорока, за ней – мужчина. Обычная семейная пара, собрались за покупками или прогуляться. Увидев Грима и Лаю, не удивились, видимо, в подъезде частенько тискались влюбленные. Женщина демонстративно отвела взгляд, однако почти сразу вновь уставилась на Лаю. Заметила соскользнувшую бретельку: платье девушки опустилось, приоткрыв тугую смуглую грудь. В глазах женщины вспыхнула злость.

– Совсем обнаглели!

«Сейчас!»

Лая выхватила из-за пояса Грима пистолет:

– Ни с места!!

И надавила на спусковой крючок.

Заранее наведенный морок скрыл от соседей и грохот холостого выстрела, и визг перепуганной женщины. Грим распахнул едва успевшую закрыться дверь и затолкал мужчину обратно в квартиру. Лая – не менее жестко – женщину.

– Хотите жить – не вякайте!

Грим и его пленник уже в гостиной.

– Что есть?

– Стулья!

– Пожалуйста, не надо…

– Сойдет!

Грим грубо усадил мужчину на стул и принялся ловко вязать его скотчем.

– Я отдам деньги…

– Не трепыхайся и останешься жив. Мы не грабители.

– Я отдам…

– Готово!

– Иди туда, сука!

Оглушенная выстрелом, еще не пришедшая в себя женщина подчинилась резкому приказу Лаи.

– Садись!

Грим так же быстро связал хозяйку квартиры.

– Готово!

– У меня тоже!

Он повернулся. И задрожал.

От предвкушения. От желания.

Лая расположилась на скрипучем столе, небрежно скинув на пол скатерть и дешевую, «под бронзу», вазочку. Платье бесстыдно задрано, бедра разведены, манят откровенностью, доступностью. В правой руке – пистолет, а в глазах – пожар. Лая ждет, но не покорно – страстно. Яростная пантера. Запах ее нетерпения дурманит голову.