Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей (СИ) Страница 11

— Ненавижу! Боги, как я её ненавижу! — Она сжала кулаки.

— Только не говори, что испугалась.

Шу и Эрке разом обернулись: на пороге, рассыпая с вороха тонких косичек сердитые зеленые искры, стояла одетая лишь в ночную сорочку и наброшенный на плечи лейтенантский камзол девушка. Раскосые кошачьи глаза, заостренные уши и лиственные переливы ауры выдавали эльфийку, потомка Зеленого Дракона.

— Да, испугалась! — с вызовом ответила Шу, спрыгивая с кровати. — А если бы осведомитель промолчал? А если бы Кея…

— Никаких если, — оборвала ее эльфийка. — Ты маг или деревенская шарлатанка?

— Тише, Белочка. — Лейтенант подошел к жене, обнял за плечи и подтолкнул к Шу. — Все уже.

— Не все. Что теперь делать с этим, Баль? — Шу кивнула на тело и позволила подруге себя обнять.

— Отвезти в Суард и сдать Флому. — В голосе Эрке не слышалось уверенности. — Генерал обеспечит Ее Высочеству несколько незабываемых дней.

— О да! — снова взорвалась Шу. — Обрадуем отца. Покушение на сына — первое, но не последнее. Заказано старшей дочерью. Доказательства? Нет их. Зато младшая снова балуется темной магией.

— Имени нанимателя он, разумеется, не знал? — спросил Эрке.

— Ничего он не знал, кроме имени-внешности жертвы, плана поместья, схемы охраны и как открыть потайную дверь, — чуть ровнее ответила Шу. — Заказ получил две недели назад.

— Ну да, ну да, — пробормотал Эрке. — А чего медлить? Можно поспорить, что Ристана и настояла, чтобы кортеж остановился у Свандеров.

— Свандеры, чтоб им! Дешево же стоит их верность королю, — откликнулась Баль.

— Верность Ристане оплачивается лучше.

— Выпотрошить бы графа, глядишь, столько интересного узнали. — В глазах Шу мелькнул мертвенно-синий отсвет.

— О да. Бунт аристократов это то, чего нам не хватает до полного счастья.

— Мы хоть что-то можем, чтобы не сделать еще хуже?!

— Можем, — ухмыльнулась Баль, показывая острые клыки. — Показать, что не боимся. Путь нас боятся.

Эрке кивнул, соглашаясь с женой.

— Заодно проверим, насколько крепкие нервы у графа с графиней, — протянула Шу. — Флом нас без соли съест, что не отдали этого ему.

— Не съест. Потому что не узнает.

— Узнает, Баль. — Эрке покачал головой. — Не позже, чем завтра. Смерть Руки Бога это вам не пропажа нищего с паперти.

— Шис, как же не хочется ему врать!

— Флом не штабная крыса, Шу. Он поймет.

— Ладно, — подытожила Шуалейда. — С полковником что-нибудь придумаем. Давайте, наконец, уберем это. А то, упаси Светлая, дождемся, что Кей проснется и сунет сюда любопытный нос.

Она аккуратным жестом подняла труп в воздух и направила к дверям. Отводом глаз обитателям поместья занялся Эрке: на небоевую светлую магию амулеты охраны, заточенные под выявление и обезвреживание темных заклятий, почти не реагировали. Баль пошла за компанию, а заодно одарить графа эльфийским проклятием. На память.

435 год, 21 день Холодных Вод. За пять дней до праздника Цветущего Каштана. Поместье графа Свандера, близ Кардалоны.

Первым, что увидел Зак, открыв глаза, была стройная, молочной белизны женская ножка. По коленке скользил золотистой ладонью солнечный луч: туда и обратно, не позволяя оторвать взгляда от алебастрового великолепия в буйстве шафрана, кармина и зелени, разбавленном резкими штрихами черноты в синь.

Закерим зажмурился и чихнул: отразившись от позолоты, солнечный зайчик ослепил на миг, прервав созерцание потолочной росписи. Но не тут-то было — Закерим шер Флом в свои пятнадцать твердо знал, чего хочет, и не отвлекался на ерунду. А каноническая сцена зачатия семи перворожденных Драконов, весьма отличная прорисовкой деталей от привычных миниатюр в Катренах Двуединства, стоила пристального внимания, хоть лебединые крылья Райны и вороные Хисса скромно прикрывали самое интересное.

— Во всем есть положительные стороны, — повторил он мудрость дру Бродерика, продолжая начатое месяц тому назад убеждение Закерима шер Флома. — Роскошь, хорошие повара… дамы… мда… увеселения, роскошь… тьфу!

Стукнув кулаком по подушке, Зак вскочил с безобразно мягкой постели и, как был в одних коротких подштанниках, побежал к окну. Дернул раму — нараспашку. Отчаянный щебет вперемешку со свистом, щелканьем и чириканьем ворвался в окно вместе с прохладным ароматом сада. Зак глубоко вздохнул, еще разок потянулся и позвал:

— Кей! Сегодня отличная погода!

Со стороны пурпурного с золотым шитьем балдахина, напоминающего походный шатер имперского главнокомандующего — как раз чтобы свободно разместился весь генштаб с адъютантами и конями — послышалось недовольное сопение и шебуршанье.

— Кей! — еще раз позвал он, обернулся и засмеялся.

На широченной кровати, среди смятых простынь свернулся клубком тонкий, но крепкий четырнадцатилетний мальчишка. Он отпихивал босой пяткой невидимого противника и прикрывал голову огромной подушкой: смуглые руки с характерными мозолями от клинка вцепились в расписанный цветущей сливой хмирский шелк, край простыни едва прикрывал спину и такие же, как у Зака, льняные подштанники.

Пожав плечами, Зак направился к принцу, по дороге прихватив из вазы на столе самое большое розовое яблоко. Он без малейших раздумий сдернул прочь простынь и подушку. Недовольный Кейран прикрыл глаза рукой и сделал вид, что все еще спит. Зак ухмыльнулся и с хрустом откусил яблоко. Брызнул сок, в воздухе поплыл сладкий аромат. «Спящий» принц резко выбросил руку на звук и запах, но Зак отклонился и отступил на полшага, не забывая вкусно хрустеть.

— Уйди, вражья сила, — проворчал будущий король и отвернулся, подтянув ноги и нащупывая другую подушку.

— Извольте вставать, Ваше Высочество! День на дворе, птичка кричит кукаре! — пропел Зак подхалимским голосом графа Свандера.

— Не изволим… — капризно протянул Кей. И тут же, уцепив подушку, вскочил и набросился на Зака. — Вот тебе!

Хохоча и лягаясь, они покатились по полу. Забытое яблоко потерялось под кроватью, подушка улетела к окну.

Через пару минут, смеясь и задыхаясь, они расцепились. Кей уселся на полу, опершись спиной на кровать, Зак напротив, скрестив ноги.

— Вкусное было яблоко, — вздохнул он.

— А нечего дразниться.

— А нечего спать до полудня, — парировал Зак.

— Ещё скажи — нечего по чужому дому лазить до полуночи.

На справедливый упрек Зак ничего не ответил, потому что где-то в доме раздался пронзительный, полный ужаса женский вопль. Оба вскинулись и настороженно прислушались: далеко, не в гостевом крыле, захлопали двери, под окном протопали обеспокоенные стражники.