Дэн Эбнет - Молоты Ульрика Страница 11

Он указал рукой на письменный стол. Не оставалось сомнений, что проблемы переводов и администрации занимали весь его ум - ну да он всегда был жалким бумагомаракой, более озабоченным внешним благополучием, чем реальной работой на Морра. Я ненавидел его, но знал, что без извинения не получу того, на что рассчитывал. Я сжал зубы и пошел на попятный.

- Прошу меня извинить. - Выдох. - Но в Факториуме труп, который я не могу очистить и подготовить к погребению. Я не знаю, заколдован он или с ним сделано что-то еще, но я подумал, что ты можешь об этом знать и тебе надо рассказать об этом.

- А еще ты подумал, что я, как более старый, более опытный и более могущественный жрец, мог бы выполнить Обряд Очищения за тебя? Да, ты именно так и подумал.

А что, так оно и было, потому я кивнул - а потом увидел, как меняется выражение его лица и понял, что совершил ошибку. Это был как раз тот ответ, которого он ждал. Он сердито смотрел на меня, и я мог чувствовать его неприязнь. Что ж, я дал повод дать ей волю.

- Значит, ты думал, - прошипел Циммерман, - что старший жрец храма Морра в Мидденхейме располагает свободным временем, чтобы пачкать руки, благословляя труп уличной шлюхи?

- Я не…

- Ты предположил, что я буду возиться с одним из твоих подонков, да еще и с мутантом в придачу? Ты посмел прийти сюда и оскорблять…

Я склонил голову и позволил потоку слов обтекать меня. Ничего такого, чего бы я ни слышал раньше. Антипатия между отцом Альбрехтом Циммерманом и мною была единственной причиной того, что я все еще был второразрядным жрецом после восьми лет службы в храме и вряд ли поднимусь выше. С этим я смирился. Отцу оставалось недолго до той поры, когда его попросят отойти от дел, но бразды правления возьмет в свои руки человек, который действует так же, думает так же и относится ко мне так же, как и Циммерман. Возможно, Гильберт. Да, он недавно в храме, зато в последнее время сделал многое для своего продвижения. Не подмажешь - не поедешь. "Честолюбивый" - это о нем. Так что письмо на столе Циммермана, возможно, было насчет него.

Наконец, лавина слов иссякла, и отец Альбрехт затих. Теперь пришла пора четких распоряжений, так что я навострил уши.

- В наказание я посылаю тебя на Скалу Вздохов, где ты найдешь брата Ральфа, который должен провести погребение. Заменишь его. Потом вернешься сюда и помолишься Святому Генриху. Попроси его, чтобы твои добрые намерения не противоречили здравому смыслу. Молись истово. Молиться будешь до десятого колокола. Все.

Я вышел.

Ночь. Я не спал, лежа на жесткой узкой кровати, и рассматривал узор, который отбрасывал лунный свет на каменную стену через крохотное оконце моей крохотной кельи: жесткая яркость ауры Моррслиба медленно заслонялась более мягким свечением Маннслиба. Тело мое было опустошено из-за этого обряда, который вытянул огромное количество энергии, но я знал, что все равно бы не спал этой ночью. Прежде всего, было слишком холодно для сна, весна там или не весна, и мое единственное одеяло плохо сохраняло тепло. А кроме того, мысли мои были заняты мертвой девушкой.

Кем она была? Откуда она пришла, чтобы найти такую непристойную смерть на задворках Мидденхейма? Связана ее смерть с тем, кем она была, или она просто очутилась не в той таверне, приветливо заговорила не с тем человеком, который перед рассветом привел ее в темную аллею и принялся бить коротким ножом, тщательно выверяя движения лезвия, чтобы раны казались следами безумного нападения. Потом отрезал ей руку, подбросив вместо нее нечто нечеловеческое; а настоящую руку он спрятал - ему понадобилась, наверное, большая сумка, возможно, даже непромокаемая. И скрылся.

Я мог представить себе тип человека, которым он должен был быть, но сейчас он не интересовал меня. Я хотел нарисовать ее.

Она когда-то была красивой. Она, возможно, оказалась слишком красивой предыдущей ночью. То, что осталось от ее лица, не сохранило и следа типичной растрепанности или пристрастия к выпивке уличной бродяжки. Свежая кожа в уголках рта и вокруг глаз хранила следы многочисленных улыбок, и румяна девушка не применяла. Она не была женщиной, пользующейся своей прелестью для заработка. По крайней мере, долго не была.

Что привело ее, северную красу, в Мидденхейм? Северяне были слишком прагматичны и приземлены, чтобы верить в байки о городе на вершине горы, в котором улицы вымощены золотыми слитками. Нет, не мечта о дальних краях и случайной удаче привела ее сюда. Может, она была спутницей купца или путешественника-северянина (хотя едва ли: северяне горой стоят друг за друга, а за границей - тем более). Он бросил ее, когда она начала строить глазки другому мужчине или забеременела - в общем, есть тысяча причин, из-за которых мужчина нарушает обещания, данные женщине.

Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как вся любовь, надежность и спокойствие, которые она считала неотъемлемыми частями своей жизни, оказались пустыми словами? Ее одежда выглядела довольно новой и слишком дорогой для тех женщин, что пьют в "Тонущей Крысе". Так что долго на улице она не жила, это очевидно. Если только не ограбила кого-то совсем недавно. Нет, люди могут скрыть свою натуру в жизни, но смерть раскрывает истинный характер, и я не видел ничего порочного или преступного в ее лице. Она не казалась и прибитой жизнью уличной бродяжкой. Если ей и пришла в голову идея о том, что милая улыбка и юбка с разрезом могут помочь выжить в городе, она еще не успела вполне освоиться с этой мыслью. Во всяком случае, недостаточно для того, чтобы отличить тех, кто может принести ей выгоду, от тех, кто ненавидит ее племя и только и думает, как бы ей навредить.

Кто-то в этом городе должен знать ее, и я хотел благословить ее настоящим именем, когда буду хоронить. Кто-то знал. Например, ее убийца, - а значит, я должен найти его. Никто в "Тонущей Крысе" не сможет вспомнить о событиях прошлой ночи - такое уж это место, и даже страх перед Морром не мог их разговорить.

Тут послышался слабый звук, короткое колебание прошло по зданию. Секунду спустя оно повторилось. Пауза - и третья волна пробежала по храму. Откуда-то из другого конца коридора раздался скрип дерева, затем глухой удар настежь распахнутой двери. Бегущие шаги. Я подумал встать и посмотреть, что там творится, но решил, что я все еще слишком слаб после проваленного ритуала, и остался в постели. Пусть Циммерман разбирается. Если он так дорожит своим статусом главы храма, пусть он возьмет на себя и долю ответственности, положенную его должности. Я вернулся к своим мыслям.

Та рука - рука, ей не принадлежавшая. Все сходится к одному. Есть и более простые способы распространить страх перед Хаосом и мутантами по такому городу, как Мидденхейм, чем подстроенное убийство мутанта в аллее. Тогда почему? Единственная иная причина, до которой я смог додуматься - мертвый мутант всегда вызывает официальное расследование. Много бумажной волокиты. Возможно, продвижение по службе для кого-то из стражников. Может быть, охота на ведьм и пара сожженных старушек. И во все это окажется втянутым храм, потому что мы делаем вскрытие и составляем официальный доклад. А это значит, что труп в первую очередь повезут именно сюда. Ну и что из того? Почему труп высокой светлокожей красавицы-северянки, безымянной, как и я, вместо какой-нибудь местной девочки для удовольствий?