Алисия Дэй - Возрождение Атлантиды Страница 11

Потом она подняла голову и посмотрела на него.

— Вы же не собираетесь пить мою кровь или вырвать мне руки теперь, ведь так? Потому что у меня был отвратительный день, и я не очень-то согласна на это, — сказала она, подозрение звенело в ее голосе.

Он моргнул, ошеломленный ее явной неспособностью вести логическую беседу. Он решил, что попытается говорить простыми предложениями, и вслух. Вероятно, страх превращает человеческих женщин в мямлящим идиоток.

Медленно, осторожно подбирая слова, он попытался объяснить.

— Я не немертвый, я не оборотень, способный превращаться в животное. Я — другой. Со мной ты в абсолютной безопасности, анэша.

Она уперла руки в боки и посмотрела на него.

— Вы продолжаете меня так называть. Что это значит? И что значит «другой»? И почему вы говорите так, словно появились из старой книги сказок?

Пока он думал, как ответить, облака над головой, наконец-то, открыли луну. Сияние лунного света на ее чертах накрыло его волной ощущений, дошедшей до внутренностей. Никто не может быть настолько красивым.

Он едва не рассмеялся. Она говорила о сказках, а выглядела так, словно вышла из одной из них. Ее лицо сияло и являло собой идеальную красоту нереиды. Серебряный свет едва освещал красновато-золотые волны, которые, вероятно, горели, словно огонь в солнечном свете. Ее глаза.

Это невозможно. Не один человек не имеет подобных глаз.

— Они цвета лазури, — сказал он вслух, не думая, — твои глаза.

Лазурный. Цвет королевского дома Атлантиды

Его цвет.

— Они… у моей матери был такой же оттенок яркого, небесно-голубого цвета, — прошептала она, потянувшись одной рукой, чтобы потрогать свое лицо.

Конлан задохнулся, чувствуя ее боль. Что-то насчет ее матери…

— Ее нет, — прошептал он. Каким-то образом, он это знал. Чувствовал. Он не мог понять свой порыв, как будто его охватило магическое притяжение луны, которое испытывал прилив. Он желал прикоснуться к ней.

Ему было необходимо прикоснуться к ней.

Почти не думая, он потянулся кончиками пальцев к ее лицу. Она задрожала, но не отпрянула, так что он осмелился погладить ее шелковистую щеку дрожащими пальцами. Жажда. Желание появилось из ниоткуда.

Здоровое, чистое желание. Он не испытывал желания больше века. Определенно не в последние семь лет.

Ничего чистого. Ничего неизвращенного.

Портящего хорошее.

Он отдернул руку.

— Анэша означает «эмпат», — резко ответил он. — Ты — эмпат. Первая, возможно, за десять тысяч лет.

Райли смотрела на мужчину, который спас ее от нападения и, вероятно, изнасилования. Может быть, даже от чего-то похуже. Если ее разум создал ее самую эротическую фантазию, чтобы спасти ее от мрачной действительности, в которой на нее действительно напали, то он проделал превосходную работу. Этот человек был своего рода ожившим супергероем.

Если существуют подобные супергерои, которые выглядят, как опасные голливудские звезды, то это как раз тот случай. Он стоял и был на добрых восемь дюймов[3] выше ее роста в пять футов[4] десять дюймов, и его тело было влажной мечтой нимфоманки. Крепкие, мускулистые плечи и руки, широкая грудь, переходящая в тонкую талию. Боже, его бедра, должно быть такого же размера, как ее талия. Этот мужчина был горой мускулов, одетой в невероятно черную шелковую рубашку, заправленную в элегантные черные брюки.

Она подняла свой взгляд, не дав ему опуститься ниже, и прямо уставилась на его грудь, ее щечки заалели от знания того, что он заметил, как она пристально смотрела на него.

Хотя, на самом деле, этот человек должен был бы привыкнуть к подобным взглядам, где бы он ни появлялся, непохоже, чтобы он был непривычен к ним.

Его шелковистые темные волосы легли на плечи сияющими волнами, обрамляя лицо, которое не поддавалось описанию. Совершенное. Впервые в ее жизни, она использовала именно это прилагательное, чтобы описать мужчину. Он поднял ее подбородок пальцем, и она снова посмотрела на него. Он улыбался, в его темных глазах зажглось веселье, как будто он услышал, о чем она подумала:

— О, Боже, — пробормотала она. — Эмпат, значит, вы можете читать мои мысли? — Ее взгляд прошелся по его шелковистым волосам, его идеально вылепленному рту, его скулам, которые, казалось, были вырезаны из гранита. Наконец, ее взгляд остановился на его ледяных темных глазах, которые обжигали ее. Странно, что лед может быть настолько горячим, подумала она поверхностно, бессмысленно уставившись в его глаза.

— Вы меня услышали, не так ли? — поинтересовалась она, задним числом испытывая смущение.

Он так нежно коснулся пальцами ее щеки, что она практически задрожала от ощущения, а он заговорил внутри ее разума голосом, который следовало бы объявить вне закона. Я могу слышать твои мысли, но, каким-то образом, я могу также ощущать твои эмоции. Это невероятно, но это правда.

Виски, обернутое в бархат. Его низкий, совершенно мужской голос обладал таким гладким, хриплым тембром, который оборачивался вокруг ее нервных окончаний, пока ее кожа не напряглась от желания. Желание, которое ласкало все ее эрогенные зоны, о которых она даже понятия не имела.

Желая, чтобы он коснулся ее. Желая, чтобы он продолжал говорить с ней на ментальном уровне, который никто другой еще не делил с ней.

Желание.

Его голос прозвучал в ее разуме, и был твердым. Напряженным. Я тебя слышу, и, возможно, тебе следует подумать о чем-то другом. Потому что, что-то в тебе зажигает меня всего, и я не знаю, смогу ли я принять этот вызов и контролировать себя.

Она почувствовала его озадаченность, как будто он искал ответ на вопрос без ответа. Он подошел к ней ближе и обнял одной рукой за шею. Мне необходимо прикасаться к тебе. Я не хочу напугать тебя, но прошу, позволь мне прикасаться к тебе. Только мой лоб и твой лоб.

В его глазах содержалась настойчивая просьба. Прошу.

Дрожа, — разумеется, она совсем обезумела, если решила согласиться, — она кивнула. Она не смогла с собой справиться. Что-то внутри нее не давало ей убежать. Вероятно, безумие, или, просто адреналиновый кайф оттого, что она выжила в двух близких к смерти ситуациях за один вечер.

Но все защитные инстинкты, которые ей так помогали в работе, которые должны были вопить: осторожно, осторожно, отойди от этого супер привлекательного, сексуального мужчины, — они кричали, — да, да, да, касайся меня, касайся меня.

Райли выплыла из своих ментальных блужданий, осознав, что самый горячий мужчина, которого она либо видела, склонился над ней. Медленно, очень медленно, он склонил свое лицо к ее лицу, словно собираясь поцеловать ее.