Андрей Зинчук - ОЧЕНЬ Петербургские сказки Страница 11

– Одна его лапа чего стоит, – будто к чему-то примериваясь, проговорил Болотик.

– А бок? На бок погляди – броня! – подхватил новую тему Листик.

– Может быть, не один он такой в лесу?… – задумчиво предположил Болотик. Эту мысль Листик тут же с готовностью развил:

– Может, их тут двое?… или даже, может быть, трое?… От большо-о-ого стада отбились?… Был бы он тут такой один – тогда понятно, тогда бы мы в момент ему рога обломали. Но связываться с целым стадом!… Только разве чтобы его раздразнить! Чтобы оно первым кинулось!…

На это Болотик промолчал.

– Все? – наконец спросил он с усмешкой.

– Все стадо… – неуверенно объяснил Листик.

– Я спрашиваю: ты все сказал? – жестко переспросил Болотик и обратился к Деду-Дедуле, про которого они, казалось, к этому времени уже забыли: – Мы ведь для чего тебя проверяли? Не первый ты тут у нас. Ты у нас тут второй! Первый у нас зимой был… Фотографом, гад, любителем природы прикинулся… Помнишь, Листик? Словом, влез в душу. В конце концов показались мы ему, уж очень он нас просил. А знаешь, Дед, чем все это кончилось? Плохо кончилось, Дед. Пригнал этот Первый в Колдовской лес автобус с иностранцами. Приборов они тут своих понаставили, сетей… Аэрозолями прыскали – отпечатки наши искали. И, конечно, ничего не найдя, уехали. Видать, решил он, этот Первый, на нас заработать. Продать он всех нас решил – и Болото, и Колдовской лес, и все-все-все!… – И, великолепно сверкнув своими огромными темными глазами, Болотик добавил: – Ну, потом-то нами ему за это было, конечно, сделано! Да, Листик?

– Сделано было. И было сделано крепко! – с готовностью отозвался Листик. И на всякий случай объяснил Деду-Дедуле: как именно и что именно было ими "сделано" тому Первому "гаду", Фотографу, то есть: Фотографа буквально взяли за шиворот и, прислонив ногой к дереву, приживили ее. Прямо за ступню. И потом он так немало простоял тут на одной ноге. И по сию пору мог бы еще стоять – от этого зрелища бывает, знаете ли, очень не по себе, когда вдруг в зимнем лесу на такое наткнешься! Это ведь тебе не какие-нибудь там выросшие за день на пне большие красные губы, это, пожалуй, посильнее будет! Да только пожалели его, Фотографа, отпустили через некоторое время прочь.

И от этих страшных слов, и от этих страшных красных губ Деда-Дедулю аж передернуло.

– Так что ежели с нами сегодня что и случится, Дед, ты все-таки смотри!… – на всякий случай незло пригрозил ему Болотик.

– Ох, Дед, смотри! – повторил Листик.

– Я – что! Я смотрю. Я – нет! – испуганно ответил Дед-Дедуля.

А после этого Болотик задумчиво сказал, кивнув в сторону Однолапого:

– А это, выходит, значит, у нас тут Третий… Только, может быть, он все-таки хоть немножко Пачкун? Неудачно обратился, никак выбраться не может?… – И, обернувшись к Листику, Болотик спросил: – Ты какие помнишь признаки у обращенных?

– Про признаки? При чужом?! – показал глазами на Деда-Дедулю Листик.

– Эх, ты, недогадливый! – пожурил его Болотик. – Говори на непонятном языке!

– Значит, так… – начал Листик и… вдруг понес околесицу: – Пиразпилипичапиют пичепитыпире пивипида пиопибрапищепинных: пиопибрапищенпиныпие пислупичайпино, пиопибрапищенпиныпие пипо пинепивопиле, пиопибрапищенпиныпие пипо пиупибепиждепинипию пии пиопибрапищенпиныпие пизлопиупимыпишлепинпиныпие. Пивсе пиипимепиют пикапикой-пинипибудь пиброписапиюпищийпися пив пиглапиза пиприпизнак: пиопитдепильный пили пиклок пивопилос, пислупичайпино пивыпироспиший пина пигопилопиве пиипили пибопиропиде, пимупитный пили пивзгляпид. Пиа питак пиже: писвипинцепиво-писепиропие пилипицо, писрописшипиепися пинапипущпиенпиныпие пибропиви…

Дед-Дедуля прислушался, покрутил головой, но не смог разобрать в его речах смысла: буквы были вроде русские, каждая в отдельности знакома, но вот все вместе взятые… Нет, непонятно Деду-Дедуле!

– …пизлупию пиупилыпибку, пимепидленпиный пис пираспистапиновпикой пигопилос, пинепибрежпинупию пиприпичеспику, пиморпищипиниспитый пилоб, писупитупилопивапитость, пипопиходпику пинепитопиропиплипивупию пиипили пизапидумпичипивость. – Листик закончил свой монолог и гордо так спросил у Болотика: – Ну, как? Здорово зашифровал? Спорить могу – он ничего не понял! А ты?…

После этого они с Болотиком некоторое время таращились друг на друга. Пока не раздался тихий смех Елочки.

– Ладно, – сдался Болотик. – Говори при нем. Времени нет с тобой разбираться!

И тогда неожиданно в их разговор вмешался Дед-Дедуля:

– Товарищи лешие, времени действительно нет! – Видно было, что после этой фразы ему стало ужасно неловко. Но, к счастью, никто не обратил на это внимания.

– Значит, так!… – академическим тоном начал Листик. – Перевожу. Различают четыре вида обращенных: обращенные случайно, обращенные по неволе, обращенные по убеждению и обращенные злоумышленные. Все имеют какой-нибудь бросающийся в глаза признак: отдельный ли клок волос, случайно выросший на голове или бороде, мутный ли взгляд. А так же: свинцово-серое лицо, сросшиеся клочковатые брови… – Листик бросил недвусмысленный взгляд в сторону Деда-Дедули и продолжил: -…злую улыбку, медленный с расстановкой голос, небрежную прическу, морщинистый лоб, сутуловатость, походку неторопливую или задумчивость. Говорят мало и хрипло, любят постоянно что-то ворчать или шептать, всегда любят выпить! Могут иметь: родимые пятна, нечувствительные к уколам иголками или же одну ногу навыворот, пяткой вперед. – Тут Листик обратился почему-то непосредственно к Деду-Дедуле и объяснил ему так: – Про лапу ничего не известно. Известно про большой глаз и одну большую-пребольшую… – Листик оглянулся по сторонам, не слышит ли кто? И закончил шепотом: -…титьку.

Этого Дед-Дедуля уже не выдержал:

– Титьку? Зачем? – застонал он.

– Которой, – продолжил Листик, – всунув ее человеку в рот, человека насмерть задушивают. Обычно неуязвимы. Для нанесения обращенному побоев надлежит бить не по нему, а по его тени… В предсмертной агонии ищут примирения со всеми, кого в течение жизни обидели. Из-за чего требуют, чтобы при их физических страданиях присутствовал кто-нибудь из посторонних или домашних. После смерти в течение некоторого времени в доме обращенного могут раздаваться: стук, треск, ходьба, говор, который нельзя разобрать…

– Вот-вот, именно говор! Говор, который нельзя разобрать! – со значением воскликнул Болотик и подмигнул Деду-Дедуле. После этого они с ним вдвоем начали давиться беззвучным смехом. Причем им вторил негромкий смех Елочки. Смущенный Листик перевел взгляд на Однолапого, пригляделся к нему и вдруг сказал с досадой: