Вероника Иванова - Паутина долга Страница 11

— Разумеется.

— Думаете только о себе...

— Каждый миг.

— Заботитесь только о своём благе...

— Со всем тщанием и прилежанием.

— Клянётесь в верности и вечно обманываете...

— Чтобы освободить место для новых клятв.

Задумчивое сопение прерывается тихим вопросом:

— Ты тоже меня бросишь?

Кажется, я уже слышал что-то подобное сегодня. Только меня не спрашивали, а просили. Не бросать. И если тому, кто начал эту тему, я не стал говорить ни «да», ни «нет», то сейчас придётся ответить. Чётко и ясно.

— Нет.

Принцесса тратит целый вдох на внимательное изучение выражения моего лица прежде, чем переспросить:

— Правда?

Киваю. Следовало бы, конечно, ответить «правда», но это слово имеет столько оттенков для каждого из нас, что молчаливое признание будет честнее. Во сто крат.

Она вскочила с кровати, прижалась ко мне, к счастью, не выпуская из рук кружку, а то ковёр оказался бы залит медовым молоком. Я провёл ладонью по глянцево-чёрным крашеным волосам.

— Вам пора спать.

— Но ты обещаешь? — Зелёные глаза смотрят умоляюще, и это вовсе не случайное впечатление от взгляда, направленного снизу вверх.

— Да.

Она снова прижимается щекой к моей груди. На долгих три вдоха, после чего упрямо напоминает:

— Но приговор я всё же подпишу.

Хорошая память — немаловажное качество для императрицы. Хотя бы память на собственные, в запале сказанные глупости. А непременная уверенность в необходимости их осуществления — совсем замечательно.

Что остаётся ответить?

— Как пожелаете.

Самое лучшее время в доме, это ночные часы. Тихо, покойно, мирно. Никто не шлёпает по отстающим друг от друга половицам, извлекая из паркета мелодии, временами достойные гениального музыканта. Никто не гремит посудой, в поисках съестного углубляясь в недра кастрюль, сковород, кринок, чашек и прочей утвари. Никто не вздыхает над ухом в самый неподходящий момент. Только ночью и можно работать — наедине с самим собой и книгами.

Уложив её высочество спать, я прихватил с кухни кувшин с клюквенным морсом, любезно приготовленным матушкой сразу по приезду (то бишь, почти ювеку назад, а потому настоявшимся и приобретшим тот самый горьковатый привкус, который чудно освежает и глотку, и соображение), и отправился в библиотеку. На промысел. Точнее, на охоту за сведениями, жизненно необходимыми и интригующе загадочными. Честно говоря, при своём возникновении замысел полистать имеющиеся в доме книги показался вполне разумным и весьма полезным, но взглянув на поднимающиеся к потолку шкафы, я немного приуныл. Больше половины этих томов мне не доводилось не то, что открывать, а даже брать в руки. Как найти именно необходимое и достаточное, не тратя лишнего? Плести заклинание? Да, пожалуй, так и следует поступить: другого выхода из временного тупика не вижу. Сейчас схожу за «каплями» и...

Если мне позволят пройти: сдвинуть с места эту тушку будет непросто даже тому, кто вдвое сильнее меня, потому что короткие мускулистые ноги словно составляют единое целое с полом. Лобастая голова, вечно текущие слюни, обрубок хвоста и складки короткошёрстной кожи на загривке — это моя собака. То есть, пёс. Красавцем его не назовёшь, но за зверя с такой родословной любой богач отдал бы всё своё состояние и состояние своих потомков на поколения вперёд, потому что Хис не обычный пёс. И капли слюны, вытекая из приоткрытого рта, добираются до пола поблёскивающими песчинками...

— Привет!

Сажусь на корточки, чтобы погладить пса по смешно нахмуренным бровям.

— Хорошо провёл день?

Конечно, я не получу ответа. Но чем такой разговор хуже обычного? Уверен, каждое моё слово понимают. А если молчат, что ж... Значит, не заслужил.

Бусины глаз смотрят с выражением, напоминающим укор.

— Осуждаешь за то, что не взял тебя с собой в город? Извини. Собак в приличное игровое общество не допускают. Да и был ли прок в твоём присутствии? Моей жизни ничто не угрожало, а защищать кого-то другого ты бы не стал. Верно?

Горячий и шершавый язык нагревшимся на солнце песком скользнул по моей щеке. Значит, верно. Если бы я заранее попросил присматривать за всеми моими спутниками, возможно, удалось бы избежать атаки гаккара, но... Задним умом все сильны, и я — не исключение.

Почёсываю ногтями подрагивающее от довольного порыкивания горло.

— Ничего, в следующий раз о тебе не забуду. Честно. А пока мне нужно полистать кое-какие книжки... Если не хочу, чтобы один хороший человек умер. Впрочем, может быть, он вовсе не хороший, но полезный. А полезные люди тем более не должны умирать, верно?

Пёс умильно щурится, подставляя всё новые и новые участки горла для почёсывания. Каждое существо любит ласку, иногда соглашаясь даже на не слишком искреннюю. А иногда прилагая все возможные усилия, чтобы её заслужить... Замечательная мысль!

Берусь за отвисающие щёки и строго смотрю псу в глаза:

— Раз ты собака, значит должен уметь искать. Умеешь?

Хис щурится, но не отводит взгляд, а я продолжаю:

— Должен уметь. Так вот, хочу поручить тебе дело. Важное-преважное. Найти одну книгу. А может, не одну, точно не скажу... Но в ней должно быть не только упоминание о неких гаккарах — людях, способных обезоруживать и убивать магов, но и о том, что они из себя представляют. Задание ясно?

Обрубок хвоста шевельнулся: еле уловимое движение слева направо. Согласие или отрицание? Сейчас узнаем:

— А если ясно, приступай к выполнению!

Пёс шумно фыркнул, дёрнул головой, стряхивая мои руки. А на следующем вдохе очертания коренастой фигуры смягчились, поплыли и... осели на пол кучкой песка. Самого настоящего речного песка, золотисто-серого, с редкими белоснежными и красно-бурыми крапинками. Кучка превратилась в лужицу, распластавшись по паркету, а потом песчинки порскнули в стороны, как будто кто-то сильно дунул на них. Порскнули, взмыли в воздух, закружились по комнате, облепили корешки книг и... Проскользнули внутрь, сквозь поры кожаных переплётов и пергаментных листов. Наверняка, для этого им пришлось распасться на совсем незаметные глазу крупинки, но за целость и сохранность книг можно было быть совершенно спокойным. Потому что Хаос всегда прибирает за собой, не оставляя следов. Если, разумеется, не нужен прямо противоположный эффект...

Шурх. Корешок одной из книг на второй сверху полке углового шкафа выдвинулся из плотного ряда. Лёгкая муть песчаной метели оседает, и с пола на меня снова выжидательно смотрит мордатый пёс.

— Спасибо за помощь.

Вместо ответа мне снова подставляют горло. Не могу отказать: энергично чешу и его, и массивный подбородок. Только потом мне позволяют подвинуть складную лестницу и подняться на искомую высоту.