С. Алесько - О людях и нелюдях Страница 11

Дрозд ничего не ответил.

— Что с людиной? — спросил кошак. — Тут оставим или все же доведем до ближайшей деревни?

Винку трясло от волнения, пока чернявый задумчиво вертел в пальцах подобранную с земли сухую веточку. После случившегося девушка очень боялась остаться одна и в то же время мучилась от сознания, что подвергнет парней смертельной опасности, как Осинницу.

— Пойдет с нами какое-то время. Окрестные деревни наверняка ходят под этим господином из замка.

— Спятил, приятель? Знаешь ведь, что в первом же селении сделают с двумя мужиками-оборотнями, таскающими с собой смазливенькую людину. И на тракте можно на стражу нарваться. У них тоже будут к тебе вопросы.

Дрозд дернул углом рта. Винка затравленно переводила взгляд с одного парня на другого. Она не понимала опасений Вьюна. В их деревеньке оборотни не жили, и говорили о них селяне мало, рассказывали больше похабные истории, не предназначенные для девичьих ушей. Какое кому дело, с кем путешествует молоденькая селянка? Если по своей воле идет с нелюдями, значит, доверяет им. Может, кошак опять взялся за свои сальности? Нет, не похоже. Уж очень серьезная у него физиономия.

Девушка почувствовала, как липкий страх обволакивает тело. Путь домой заказан, а скитаться одной по дорогам сейчас, когда за ней стали охотиться, страшно. Неужели пес и кот откажутся проводить ее до ближайшего селения? Там она наймется в работницы, узнает новости о родной деревушке… Если дома все спокойно, попробует осесть на новом месте, если нет… Об этом пока не нужно.

— Вьюн, Дрозд, — начала девушка дрожащим голосом. — С Осинницей случилось все… из-за меня. Молю Всеблагую, чтоб хозяйка жива осталась, — горло перехватило, и Винка замолчала, парни тоже ничего не говорили. Крылатая на их молитвы не ответила б, а Клыкастого о таком не просят. — Вижу, что вам обуза. Но ведь никто, кроме наших деревенских не знает, что я нужна господину. Ни в других селениях, ни стража на тракте… Вам ничего не сделают, я молчать буду, могу даже немой прикинуться… Помогите, пожалуйста. Боюсь я одна идти…

— В том, что случилось с Осинкой, ты не виновата, — проговорил Дрозд. — Они могли искать… нас.

— Да и мы им на кой? — принялся размышлять вслух Вьюн. — Подумаешь, два оборотня на заставах не отмечались, забрели в глушь. Добро бы волки. Мы же мирные, никого крупней кроликов и куриц не жрем. Скорее, у них были счеты с самой ворожеей. Я никогда не слыхал, чтоб такой шум подымался из-за глупой селяночки. А Осинка… Она — чародейка сильная, может, в вашей глухомани просто отсиживалась. А сама кому-то на хвост наступила.

— Так вы мне поможете? — девушка слегка воспряла духом.

— Не понимаешь ничего, — кошак взглянул на Винку едва ли не со злостью. — Думаешь, почему ваш староста запретил семье оборотней в селении обосноваться? Это ведь не волки были?

— Нет, псы. Не знаю, почему.

— Оборотни — ночные твари, дети Клыкастого, от животных отличные лишь своим обликом, и то отчасти, — начал вещать Вьюн, и его тон напомнил Винке проповеди служителей Крылатой. — Разносчики болезней, растлители невинных, воры, убийцы, пожирающие живую плоть… Кстати, знаешь, — кошак перешел на свой обычный небрежный говорок, — я однажды видал, как ваши мужики, люди, молоденькую кошечку впятером насиловали. Она, конечно, в людском обличье была. Сначала ей серебряный ошейник перекинуться не давал, а потом у нее уже сил не осталось. Так и подохла в подворотне, кровью истекла. И ведь, заметь, поделом. Скольких юношей могла бы совратить, дурной болезнью наградить, когда б в возраст вошла, тварь похотливая. А так пресекли в зародыше. И смотреть было не на что, костлявая, будто пацан, даже сиськи еще не выросли.

— Вьюн, заткнись! — рыкнул Дрозд. — Как ты можешь вот так рассказывать о… И почем ты знаешь, что с Винкой хотел сделать тот, из замка?

— Я просто поясняю, почему люди не любят оборотней. И почему нас не погладят по головкам, если встретят в обществе людины. Не зажиточной тетки в возрасте, которой понятно для чего мы нужны, а вовсе наоборот, молоденькой дурочки, от нас полностью зависящей. Имей в виду, селяночка, тебе тоже достанется. Пока они обнаружат, что нетронутая… А может, до этого и не дойдет. Ткнут сразу пикой в живот, чтобы полукровок не плодила, и все.

Винка прижала кулачки к лицу, из глаз у нее снова покатились слезы.

— Но вы же не такие… — пролепетала она. — Вы хорошие, лучше некоторых парней, которых я знаю. Лучше господина из замка…

— Смелые выводы, — прошипел Вьюн, обнажая заострившиеся зубы.

— Да успокойся ты, наконец! — рявкнул Дрозд, потом заговорил тихо, вполголоса. — Виночка, ты права, мы тебя не обидим. И проводим, куда хочешь.

Девушка торопливо закивала, давясь рыданиями. Зрелище сожженного жилища Осинницы, страшные откровения Вьюна, собственное безвыходное положение — чересчур много для одного солнечного тихого утра. Дрозд пересел к Винке и осторожно обнял ее. Она уткнулась ему в плечо, ощущая запах пота, отчетливо отдающего псиной.

— Вьюн правду рассказал или просто пугал меня?

— Пужал, пужал, дитятко, — проскрипел кошак противным старушечьим голосом. — У меня два конька — похабень и страшилки, — добавил уже нормально.

Винка вытерла слезы и взглянула на него, кошак отвел глаза.

— К сожалению, Вьюн сказал правду, — вздохнул пес. — С нами тебе идти почти также опасно, как одной. От лихих людей и оборотней мы тебя защитим, а от стражи и блюстителей нравственности — не получится. Хотя…

— Что «хотя»? Женишься на ней? Смешанные браки еще, кажется, не запретили. Только жить вам придется на Лихом острове. И детишек ждет незавидная участь, ежели вы решитесь их завести.

— Я могу сказать, что она моя сестра. По матери, — спокойно ответил Дрозд.

— И как я раньше не заметил, что вы просто на одно лицо!

— Да говорю же, не родная, а по матери! Она на своего отца похожа, я — на своего. Так бывает.

— Бывает-бывает, — покивал Вьюн. — А как твоя мать умудрилась спутаться с оборотнем?

— Откуда мне знать? Она этим не хвасталась.

— И отец твоей сестры тебя терпел?

— А он с нами не жил.

— А-а, понятно, кто твоя мать.

Дрозд, до этого спокойно отвечавший на вопросы Вьюна, будто проходя привычную проверку на заставе, зарычал, и Винка увидела, что зубы парня превращаются в клыки, а челюсти начинают выдаваться вперед.