Екатерина Белецкая - Романтики с Хай Вея Страница 11

– Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, это и был Воронцов, – сказал Саша. Игорь Юрьевич покивал.

– Угадали, – ответила Светлана. – Он самый. Не перебивайте, дайте досказать. Потом этот Воронцов приезжал по два раза в сутки – навещать. Всего тот человек у них пробыл меньше недели – его увезли долечивать куда-то ещё, куда – никто не знает, понятное дело. А его самого санитарка запомнила вот при каких обстоятельствах. Она пришла у него из палаты тарелки забрать после ужина, вечером. Он почти ничего не ел, ни с кем не говорил – преимущественно лежал, отвернувшись, да и всё… Но тут… она пришла, смотрит – опять еда стоит нетронутая, а этот… сидит на кровати. Дышать ему тяжело было, поэтому поза такая… специфическая, что ли. Она спросила – может, врача позвать? Он головой покачал – мол, не надо. А сам всё в пол смотрит. Она опять приставать стала – почему не ешь? Давай, поешь, вон ты какой худой. Потом стала его пытаться расспросить – за что его тут держат-то, бедного? И советы давать – беги, мол, отсюда-то попроще будет, чем из тюрьмы… Тут он на неё глаза поднял – и ей хватило. Причём на всю оставшуюся жизнь.

– Это почему? – спросил Игорь Юрьевич. – Гипноз, что ли?

– Нет, отнюдь. Ей просто, по её словам, показалось, что ей душу наизнанку вывернули. Так и сказала. Он посмотрел, потом головой покачал и на все её речи ответил одним только словом.

– Это как же? – спросил Саша.

– «Бесполезно». Да, кстати, – Светлана сделала вид, будто что-то вспоминает. – Маленькая деталь. Зрачки у этого пациента были…

– Неужто вертикальные? – изумился следователь.

– Именно, – довольно ответила Светлана. – Ну, какого?…

Горы, начало

– Саш, ведь это действительно может сработать. Только если не выйдет – не переживай. Ещё чего-нибудь найдём, мир велик. Но ты молодец. Идея хорошая.

Я понимаю, что она хорошая, Игорь Юрьевич, но… – Саша задумался на секунду, пытаясь как-то превратить в слова секундное ощущение, посетившее его. – Как-то мне не по себе. Словно я пытаюсь сделать что-то запретное, понимаете?

– Не очень, – признался следователь.

Они сидели на лавочке подле Сашиного подъезда, тихий летний полдень действовал усыпляюще, умиротворяюще. Неподалёку играли дети, трое лет шести-семи, и один совсем маленький, ему было от силы года три. Саша следил за ними, сначала безучастно, затем его что-то заинтересовало, и он теперь старался понять – что же? И понял. Странно вели себя дети, нестандартно. Обычно малышей старшие недолюбливают, считают, что маленькие им мешают, а тут – наоборот. Малыш чувствовал себя комфортно, его никто не шпынял, не гнал…

– Игорь Юрьевич, я хотел сказать, что мы, похоже, вступаем в какую-то область, в которую вступать нельзя. Ни за что. Словно… вы в проруби купались когда-нибудь?

– Бог миловал, – следователь поежился, передёрнул плечами. – А ты?

– Один раз. Мне хватило. Так вот – ощущение точно такое же, как и перед этой прорубью с ледяной водой. Нельзя. Нельзя туда лезть. Примерно так, – подытожил Саша.

– И что – прекратим? – поинтересовался Игорь Юрьевич. Он тоже наблюдал за детьми. Старшие затеяли игру в магазин, малыш постоянно умудрялся что-нибудь сбрасывать с импровизированного прилавка, а старшие, вместо того, чтобы его прогнать, лишь смеялись и терпеливо ставили по местам всякую чепуху, которая выполняла роль продуктов.

– Нет, конечно, – Саша вытащил сигареты, закурил. – Я позвонил Стасовой маме, выпросил у неё кое-какие координаты. Там был такой человек, он занимался тем, что водил группы. Какой-то заслуженный альпинист, что ли? Я так и не понял. В общем, мы с ним договорились на пять вечера. Ольшанскую он помнит.

– Только её?

– В том-то всё и дело, что не только. Оказывается, больше половины людей из нашего списка увлекались горным туризмом.

– С чего бы это? – удивился следователь. – Странно. Всякие физики, химики, биологи – и горный туризм…

– Модно было, – уверенно сказал Саша. – Высоцкий, всякие там «лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал» и прочее. По крайней мере, я так думаю.

– Может быть, – неуверенно согласился следователь. – Хотя сомнительно. Целый институт фанатов туризма?… Не за туризм же их, в конце-то концов, всех подчистую изничтожили.

– Это верно, – поморщился Саша. – А всё же съездить не мешает. Он, правда, уже совсем старый, этот инструктор, ему под восемьдесят. Но, судя по голосу, всё ещё бодр и не в маразме. Поедете со мной?

– А как же, – следователь поднялся, потянулся, расправляя спину. – Далеко он живёт?

– Порядочно, – виновато ответил Саша. – Первомайская.

– Это ещё ничего, – облегченно заметил Игорь Юрьевич. – Жить можно. Давай так – я сначала смотаюсь домой, душ приму, пообедаю, и вообще… а потом заскочу за тобой и отправимся к этому… как его, кстати?

– Павел Никифорович Самойлов, – ответил Саша, вставая. – По-моему, хороший мужик. Может, чего и расскажет.

– Зачем они все ходили? – старик, седой, высохший, но всё ещё жилистый, крепкий, не смотря на годы, хитро улыбнулся. – А вам это зачем знать? Ищите что-то?

– Да как вам сказать, – замялся Саша. – В принципе… ищем. Вот только что – сами не знаем.

– И много нашли? – полюбопытствовал Павел Никифорович.

– Почти что ничего, – ответил следователь.

– И не найдёте. Я в своё время тоже не нашёл. Хотя, честно признаться, пытался. Чего греха таить.

Саша с изумлением посмотрел на собеседника. Старик плохо вписывался в интерьер квартиры, он словно бы нечаянно тут оказался, заскочил на время, чтобы вскоре опять уйти из этого дома. Нет, теперь не уйдёт. Годы не те.

Маленькая убогая кухонька, освещённая сквозь грязное окошко лучами заходящего солнца, явно требовала ремонта. Но для Павла Никифоровича это не имело никакого значения. Так же, вероятно, как и тараканы, вольготно разгуливавшие средь бела дня по старой облупленной чугунной мойке.

– А что вы разыскивали? – спросил Саша.

– Я хотел узнать, за каким рожном они таскаются с нами. И могу сказать, что горы их интересовали в последнюю очередь.

– Так зачем они тогда ходили? – удивился Игорь Юрьевич.

– А чёрт их знает. Вели они себя так, словно что-то искали, понимаете? И, кстати, иногда находили. Только вот что?… – старик почесал в затылке, потёр переносицу. – Это, наверное, одному Богу ведомо. Странные они были. Хорошие ребята, добрые, понятливые. Но с дурью в голове.

– Вот даже как… – протянул Саша. – Да, дела… А почему хорошие?

– Почему хорошие? Да всяк по своему. Деньгами делились, вещами. Какое наше время тогда было? Вы-то молодые, и не помните ничего небось. А тогда… Тушенки там банка, сгущенки – уже событие. Деликатесы. А уж про колбасу вообще молчу. Или про сублимированное мясо. Ведь в горах что главное? Чтобы вес был поменьше. Вот и тащили с собой…