Терри Брукс - Талисманы Шаннары Страница 11

Вид третьего был привычнее для людских глаз. Вооруженный с головы до ног всадник щетинился множеством клинков и кинжалов. Со всех сторон свисали боевые палицы и ножи, мечи и топоры. Гигантское копье было увенчано гроздью черепов и цепей из костяшек пальцев.

Шлем скрывал лицо всадника, но из-под забрала багровым огнем полыхали его глаза.

Последний всадник, чей облик растворялся в ночи, был скрыт плащом. Ни лица под капюшоном, ни рук над поводьями жилистого скакуна.

Он ехал, наклонившись вперед, словно очень старый человек, сгорбленный и скрюченный неумолимым временем. Но в нем не чувствовалось старческой слабости, он уверенно и твердо держался в седле, согнутый не возрастом, но грузом отнятых жизней.

За плечами у него висела коса.

Уолкер Бо похолодел, узнав их. В старинных свитках друидов, в записках древних лет и заметках о прошлом мире людей встречались упоминания об этой четверке. Он знал, кем они были и кто сотворил их. Теперь порождения Тьмы приняли их облик, воплотились в этих черных тварей.

Сердце его сжалось. Четверо всадников. Четверо наездников из легенд, безжалостные убийцы простых смертных, они вышли из времени столь незапамятно далекого, что люди о них ничего не помнили.

Глад. Мор. Война. Смерть.

Уолкер снял руку с загривка Шепоточка, и из горла кота вырвалось хриплое рычание. «Сами абстракции, — думал Уолкер со смешанным чувством ужаса и благоговения, — сами вечные символы явились уничтожить меня».

Он снова и снова спрашивал себя, чем же были порождения Тьмы, из какого источника черпали они силу, позволяющую им принимать любой облик. Его новая ипостась не давала никаких ответов на этот вопрос. Как и раньше, он ничего не знал о природе порождений Тьмы. Да, они ужасны, но разве не предрекала это тень Алланона? Да, они всегда пользовались магической силой во зло. Но кто они? Откуда пришли? Как уничтожить их?

Он наблюдал приближение Четырех всадников, громоздящихся на своих нелепых и жутких скакунах — тварях, отдаленно походящих на лошадей. В утреннем воздухе ядовитым паром курилось их дыхание. Когти скрежетали по камням. Храпящие морды щерились в злобном оскале, обнажая кривые желтые зубы. Всадники неспешно продвигались вперед.

Достигнув ворот, они остановились. Они не пытались войти. Просто стояли перед воротами и ждали. И вместе с ними ждал Уолкер. Текли минуты, медленно светало, уходящую мглу прорезали лучи рассвета.

Наконец солнце позолотило горы на востоке, слабое сияние увенчало черные вершины — и вперед выступил всадник Глад. Подъехав к ограде, он поднял костлявую руку и постучал.

Раздался еле слышный, дробящийся эхом звук, трепещущий, словно жизнь, навеки покидающая тело. Уолкер невольно поежился, досадуя на охватившее его смятение.

Затем Глад отступил. Один за другим всадники повернули направо и, выстроившись цепочкой перед воротами замка, стали скакать по кругу, проезжая мимо Уолкера. Тот наблюдал, как они возвращаются и исчезают вновь, сохраняя между собой заданную дистанцию.

«Осада», — понял Уолкер. Стук был вызовом, и если он не выйдет и не ответит на него, то они станут караулить его снаружи. Риммер Дэлл и порождения Тьмы узнали, что Паранор возвращен миру людей, а Уолкер принял мантию Алланона. Всадники были посланы в ответ на это.

«Мы еще посмотрим, кто кого перехитрит»,. — мрачно подумал Уолкер.

Некоторое время он стоял, следя за кружением призраков внизу, а потом отправился будить Коглина.

Глава 5

Мрачная полумгла, словно пролитые чернила сочившаяся сквозь щели решеток и водосточных труб, затопила подземелья под Тирзисом. Стояла омерзительная сырость. День угасал. Тени городских стен и строений становились длиннее, призраки ночи обретали плоть. Звуки человеческих шагов и голосов постепенно стихали, народ расходился по домам. Горячий летний воздух, вобравший в себя всю усталость длинного дня, наполнил гулкими вздохами укромные закоулки городских окраин, пересохшие русла канав и каналов. Удушающий зной проникал в катакомбы под городом.

Падишар Крил, Пар Омсворд и Крот ощупью перемещались по подземелью, неспешно, словно вечерние тени, и беззвучно, как пыль под ногами пешеходов. Они вдыхали затхлый и острый запах сточных труб. Зловонные испарения поднимались над вяло текущим у самых их ног потоком, уносившим отбросы и грязь города. Временами им приходилось карабкаться по железным навесным лестницам и каменным ступеням, ползти по низким туннелям, но они упрямо продвигались прочь от центра города к отвесным стенам и той башне, где томилась в заточении Дамсон и где ждала их неминуемая схватка.

— Мы не вернемся без нее, — заявил Падишар. — Сделаем все, чтобы освободить пленницу.

Один раз мы потеряли ее, но больше не отдадим. Крот, — прошептал он, опускаясь на колени рядом со странным маленьким созданием, — ты проведешь нас внутрь, но сам в драку не лезь, понимаешь? Ты должен остаться на свободе, целым и невредимым. Потому что, когда мы освободим Дамсон (Пар отметил про себя, что в голосе старшего друга не мелькнуло ни тени сомнения), только ты один сможешь уберечь ее и вывести оттуда. Согласен?

Крот важно кивнул.

— Пар, твоя задача еще труднее, — продолжал предводитель свободнорожденных, повернувшись к жителю Дола. — Если мы столкнемся с порождениями Тьмы, ты должен использовать свою магическую силу, чтобы уберечь нас от них. Горцу удалось совершить это с помощью меча, когда мы попали в засаду в Преисподней. Если мы встретим их, малыш, не мешкай и не раздумывай.

Пар и сам уже понял, что в их отчаянной вылазке без заклинаний не обойтись. Поэтому не колеблясь дал Падишару согласие. Но он не мог пообещать, о чем, впрочем, ничего не сказал своим спутникам, что управится с магической силой, как в былые времена. Теперь он уже не был уверен в своей власти, она оказалась не такой уж прочной.

Он понимал, что эта сила может выйти из-под контроля и тогда неминуемо поглотит его самого. Пар ясно понимал грозящую опасность. Но подобные страхи меркли перед чувством к Дамсон. Нежность к ней, на время приглушенная, пока они вместе сражались, выбираясь из города и спасаясь от преследователей, теперь, после известия о ее пленении, вспыхнула вновь. В душе Пара горело безудержное пламя. Он любил Дамсон. Возможно, любил с самой первой встречи, но уж точно — с тех пор, как они остались вдвоем после гибели Колла.

Он отдал бы все на свете, чтобы увидеть ее свободной. Отдал бы все. Даже если бы пришлось попасть под удар яростной магической силы, которая окончательно и бесповоротно преобразит или даже уничтожит его. Если Риммер Дэлл прав и Пар стал тем, кем стал, — ему уже в любом случае не спастись. Но на кон поставлена жизнь Дамсон, поэтому он сделает то, что должен сделать.