Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха Страница 11

Местная природа то же была разнородна. Восточные части Зуреньского Серпа, его тыл, так сказать, представляли собой пологие слегка лесистые склоны. В основном, конечно, здесь раскинулись высокогорные луга, среди которых попадались небольшие группки могучих дубов, грабов и ясеней. Но чем дальше сия часть Кватоха спускалась к юго-западу, а в особенности за глубоководную реку Малиновку с её тьмой тьмущей притоков (по местному — «усов»), тем болотистее и дремучей становился край. Тут вовсю уже царствовали сероольшаники, черничные ельники, осоковые березняки. На границе же с Сиверией, размежевывающейся отдельной горной грядой — Медвежьим Когтем, произрастали вересковые сосняки.

О том, что эта земля некогда принадлежала зуреньцам, говорили и некоторые местные названия — Речица, Ружская пуща, Жодино, Натопа и прочее. В самом центре аллода было древнее наследие эпохи Валиров — их замок.

Многие годы все три народности пытались научиться сосуществовать на этом куске суши. Сие происходило с различной степенью «миролюбивости». Бывали и жестокие стычки, правда, в далёком прошлом. Но всё же людская память до сих пор хранила их отголоски. Отсюда и родилось понятие «кватохская каша». Первосвету, надо заметить, всё же передалась негативная оценка по отношению к соседям: гурянцам и поморским зуреньцам. На удивление, сам он себя не считал жодинцем, а частенько приговаривал: «Вот мы, канийцы…»

Я слушал его болтовню с некоторой долей иронии. Сам поглядывал на карту, выданную Жугой Исаевым, и планировал нашу миссию…

Мостовая Кошачьей улочки змейкой тянулась книзу, виляя своим «хвостом» среди невысоких каменных стен домов и оград. В этом райончике жили несколько зажиточных горожан да купцов, а также здесь расположились керамические и витражные мастерские. Узенькие арки над головами визуально делали эту улочку ещё уже, чем она была на самом деле. В некоторых нишах наблюдались деревянные скамьи, установленных по приказу городских властей для уставших прохожих. В других местах вдоль стен заборов, закрывающих дворики от любопытных глаз, были сделаны черепичные навесы. А в местах сильного уклона мостовой — железные поручни (зимой, говорят, тут из-за льда, многие калечатся, падая на каменную мостовую).

Тут не было многолюдно, а, скорее, даже тихо. Верхом здесь тоже никто не ездил, а уж тем более в каретах.

— Бор?

— Зая? — я только теперь понял, что за женщина идёт нам на встречу.

Мы стали, как вкопанные. К лицу прилила кровь. Сердце гулко застучало в груди. Ноги, словно отекли, не хотели слушаться.

Я так старался избежать этой встречи, и вот…

— Ты тут? В столице? — глаза Корчаковой стали размером с медный пятак. Видно, она тоже не ожидала меня увидеть.

Первосвет испугано глядел на нас обоих, не зная, что ему предпринимать. Несколько секунд он раздумывал, а потом, скорчив странную мину на лице, поспешно отошёл в сторону. Мы с Заей остались один на один.

Я растерялся, не в силах найти ни одного слова для разговора. Просто глядел на Корчакову, а в это время в душе пробуждались старые воспоминания.

Зая немного изменилась, но по-прежнему была хороша собой. Я вдруг поймал себя на мысли, что тайно любуюсь своей бывшей подругой.

— Хверниг ет пфу? — задал вопрос ей, а сам спохватился и попытался взять себя в руки. — Э-э… Как дела?

— Неплохо, — односложно отвечала Зая. — А ты как?

— Да вот… ничего… пока…

Зая глядела так, словно хотела прожечь во мне дыру.

— Что тут делаешь? — спросил я, облизывая вмиг пересохшие губы.

— Пришла… хочу заказать витраж в большую комнату… Это привлечёт больше посетителей… да и красиво будет… А ты? Мне говорили, что видели тебя в Сиверии.

— Было дело… И где я только не был…

Мне не хотелось ничего рассказывать, потому я решился опередить Корчакову с вопросами.

— Как дела в трактире?

— Получается… справляюсь…

Глаза Заи опустились книзу. Она хотела ещё что-то сказать, но, кажется, передумала.

— Могу зайти к тебе в гости? — осторожно поинтересовался я.

— Как пожелаешь… заходи…

Голос Корчаковой стал глуше. Она упрямо глядела в сторону, нервно играя пальцами.

— Думаю… думаю, нам стоит объясниться друг с другом, — сказал я. — Как ты считаешь? Мы ведь когда-то были чуть ли не мужем и женой…

— Не сейчас, — быстро проговорила Зая. — Позже…

Было ощущение, что последняя моя фраза её сильно взволновала.

Ну да, будь тогда ночью в столичной церкви хоть один священник, а не смотритель-сторож, когда я предложил Зае стать моей женой, то слово «почти» сейчас бы было неуместным. Это же надо, как порой «играет» судьба!

— Ладно, — негромко проговорил я. — На днях загляну в твой трактир, хорошо?

Зая кивнула и вдруг резко пошла прочь. Мне показалось, что на её лице блеснули слёзы.

Я чувствовал себя прескверно. Как будто с головой нырнул в отстойную яму, и теперь весь в дерьме…

Я подошёл к Первосвету, делающему вид, что его интересуют узоры на стенах. Он кинул на меня взгляд и тут же отвёл его в сторону.

— Пойдём, что ли? — откашлявшись, спросил он.

— Угу…

Разговаривать не хотелось. Мы миновали очередной переулок и вышли на перекрёсток. Слева, в нескольких десятках шагов, виднелось высокое здание Посольского приказа. На входе полудремала местная стража. Старший из солдат лениво глянул на протянутое приглашение и сообщил куда идти.

— Обожди меня здесь, — бросил я, едва мы зашли внутрь здания.

Первосвет сделал вид, что ему безразлично и плюхнулся на скамью у громадного окна. Я поднялся на второй ярус, тут снова встретил очередного стражника и тот указал куда мне идти дальше.

В дверь не стучал. Резко распахнул их и вошёл внутрь комнаты.

За одним из столов, стоящим у окна, сидел какой-то человек. Он резко поднялся и, злобно сверкая глазами, повернулся ко мне:

— Кого там… А! Это вы!

Вот кого я тут не ожидал увидеть — так это Головнина. В памяти ещё остался свежим тот разговор с ним на Корабельном Столбе. Неприятная личность, тут нечего добавить… Надо же, вновь его повстречать.

Он язвительно заулыбался, приглашая присесть. Глазки подленькие, блестят. Весь вид его так и говорит: «Ну, что? Попался?»

— Давненько не виделись, — вкрадчиво проговорил повытчик Посольского приказа. — Вижу, вам разрешили вернуться в столицу.

— Разрешили… А вот чего это вы то там… то тут… Отовсюду гонят?

— Нет… просто работа такая… бывать и там… и тут… и ещё кое-где… А вот вы, господин Бор, гляжу тоже на месте не сидите. Опять в Сыскной приказ устроились?