Николай Басов - Игра магий Страница 11

Вот в этом-то городе Сара Хохот и обитала, когда хотела оказаться в Нижнем мире, среди смертных, чей век был отмерен и длился считанные десятилетия. Но она жила тут давно и потому совсем неподалеку, всего-то на соседних с городом пустынных холмах, устроила переход в лежащий уже за пределами этого мира, вознесенный в мир Верхний, собственный дом, где она одна была правительницей и владетельницей всего сущего и куда всем прочим архимагам путь был заказан.

Лететь над городом Саре в свете дня было не с руки, хотя она порой и развлекалась подобным образом. Лишний раз пугать простолюдье своими выходками не следовало. Поэтому она сразу же направилась к Тайному городу, ко дворцу басилевса, окруженному стеной чуть не в тридцать локтей высоты, огромному комплексу самых разнообразных построек, раскинувшемуся на ста сорока четырех акрах земли, устроенному в самом центре города, между четырьмя выставленными квадратом зиккуратами.

Чуть сбоку от него, на территории в треть меньше, находилось Малое Городище, как это называлось среди смертных, которое являлось уже ее владением. Дворец принадлежал Саре с давних времен, когда еще и басилевсы вели свое происхождение от Других династий, ныне забытых или неправильно называемых, когда и смертные эти, что копошились внизу, говорили на иных языках, и языков этих было множество, у каждого чуть не своей говор, свои слова…

Со стен Тайного города Сару, несомненно, заметили, она и сама увидела, как на трех из четырех зиккуратов дрогнули флаги, таким образом стражники басилевса передавали сигнал о ее подлете, но поделать они ничего не могли, ее власть, возможности и богатство тут, в Басилевсполе, признавались всеми и почитались едва ли не наравне с властью нынешнего государя.

Таби теперь гремела крыльями на всю округу, стремясь оказаться на земле как можно скорее. Поэтому Саре едва удалось справиться с ней при посадке, перед тем как они плюхнулись на усыпанную чистым песком тренировочную площадку всего-то в полусотне шагов от вольера, где обитала мантикора.

Их уже ждали, стало быть, трепыхание флагов над городскими зиккуратами и тут не осталось без внимания. Еще не слезая с Таби, Сара направила ее вперед, ко входу в вольер, краем глаза заметив, как к ней уже бежал кто-то… Это была Яблона, понимательница желаний и ближайшая советчица. А за ней торопился Харлем, главный управитель, занимающийся всеми проблемами, которые возникали не только здесь, в городе, но и в Верхнем мире.

Как бы Сара ни устала после перелета, она заметила, что лица у обоих были озабоченные, едва ли не взволнованные. Особенно у Харлема, который по своей природе с трудом умел сдерживать обуревающие его переживания. Когда Сара спустилась с Таби, то с удивлением обнаружила, что ноги едва держат ее. Мантикора же отряхнулась от ее тяжести, от напряжения, накопившегося в крыльях и во всем ее львином теле, и, гордо вскинув голову, взревела. То был рык достоинства, победы и одновременно требование восхититься ею, спустившейся с небес, и следовательно приказ вычистить ее, напоить, накормить и подчиняться впредь всем ее желаниям.

Откуда-то как из-под земли появилось четыре дюжих негра — тяжелые, медлительные, но сильные обитатели Южного континента. Почему-то именно негров Таби-Скум терпела, когда те к ней приближались, не начинала драть их когтями сразу же и даже позволяла накидывать на себя арканы, чтобы ее отвели в вольер, в ее собственный дом. Негры перехватили Таби, и та, не оборачиваясь, уже почти забыв Сару, послушно затрусила к своей кормушке и поилке в пещеру.

Сара посмотрела ей вслед, на устало волочившийся по песку хвост мантикоры, лишь потом повернулась к подходящим Яблоне и Харлему, гадая, кто из них заговорит первым… Обычно Яблона начинала говорить, если новости были из приятных, но, если известия могли вызвать раздражение или гнев Сары, первым начинал Харлем. И на этот раз вышло так, что он сказал, низко поклонившись:

— Госпожа, мы ждали тебя раньше… Мы не подозревали, что ты будешь отсутствовать так долго.

Сара не ответила, она лишь стащила полетную маску с лица и устало вскинула голову, даже не заметив, насколько этот жест оказался похож на движение Таби-Скум. Тогда главный управитель проговорил, отчетливо опасаясь, что гневливая хозяйка решит, что он перешел границы дозволенного и эти слова окажутся последними в его жизни:

— Тебя в высшей мере настоятельно вызывает Джарсин Бело-Черная.

— Так… — кивнула Сара.

Отвечать на это вызывание она собиралась не сразу, а лишь отдохнув и, конечно, после того, как приведет себя в порядок. Хотя, получив это известие, которое не было после всех ее раздумий совсем уж полной неожиданностью, ей стало любопытно — что же такое могло произойти, чтобы Наблюдательница обратилась к ней напрямую? Да, опасности, о которой она встревожилась в полете, и уж тем более ловушки, устроенной для нее, не было и в помине… Но все же ситуация оказалась непростой, а пожалуй что… даже более любопытной, чем можно было ожидать. Именно так — любопытной.

Хотя, по-прежнему, чрезмерно торопиться Сара не собиралась.

3

Горячая вода, что обтекала ее тело небольшими искусственными волнами, приносила не только успокоение, отраду, но и мерные, как эти волночки, мысли. Когда Сара догадалась, что можно воду вот так несколькими лопастями, встроенными в ее ванную, волновать, она пришла в восторг, только долго не могла придумать, как это сделать. Пока не решила заставить думать кого-то из своих механиков. Был у нее один, смышленый, изобретательный даже… Он-то и придумал, чтобы откуда-то воздух накачивали какие-то звери, кажется обычные волы, расхаживая по кругу, и воздух этот по трубе приходил к ней сюда и за счет давления вертел какие-то крылышки… Устройство получилось отличным, Сара им от души наслаждалась, хотя в последнее время отчего-то стала терять интерес к этой забаве. Хотя сегодня — это было кстати.

Вода, что плескалась вокруг нее, была, пожалуй, слишком уж теплой, ее кожа покраснела, распарилась и натянулась. Это могло бы Сару озаботить, да только не ее это было дело, а тех девушек, которые ей прислуживали. В купальне их суетилось больше дюжины, некоторые были рабынями, некоторые были взяты из города у родни для обучения. Со свободными следовало обращаться иначе, чем с рабынями, например, их нельзя было пороть, чтобы не портить кожу на спинах, потому что спустя какое-то время их следовало выдавать замуж, а не каждый из местных соглашался жениться на поротой девице, многие из смертных теперь подходили к этому делу с разбором, с претензиями… Вообще, странными бывали эти смертные, попадались и такие, каких в прежние времена не видали даже. Впрочем, не об этом сейчас следовало думать.