Сергей Раткевич - Искусство предавать Страница 11

— Мы опаздываем, Владыка, — опустил глаза советник. — Мы безнадежно, страшно опаздываем…

— И сколько нам еще осталось, можешь ты мне сказать?

— Только приблизительно, Владыка. Для более точного ответа потребуется время.

— Так сколько? — настаивал Якш.

— Не больше тридцати лет, Владыка. Это если повезет.

— А ведь там был лучший крепеж! — с недоумением воскликнул Якш. — Самый лучший. Он должен был выдержать! Если мы потеряем Западный Сектор…

— Наши доходы уменьшатся втрое, — вздохнул советник.

— А расходы возрастут! — воскликнул Якш. — Почему это произошло?!

— Что-то пошло не так… — развел руками Главный Советник.

— Что-то!!! — взбесился Якш. — И это говоришь мне ты! Ты, который должен в точности знать и доложить мне, что именно пошло не так, где и по каким причинам это произошло и что следует делать теперь?!

— Владыка может всегда казнить своего нерадивого слугу, — склонился Главный Советник.

— Я уже сорок лет слышу от тебя эту отговорку, — скривился Якш. — Скажи лучше, как там наш «безбородый безумец»?

— С отличием окончил Марлецийский университет и отбыл к своему герцогу, Владыка, — ответил Главный Советник.

— Дай-ка мне его последнее донесение, — приказал Якш.

— Ты? — Герцог Олдвик был удивлен и… да, обрадован. — Явился все-таки!

Шарц низко поклонился человеку, на чьи деньги он закончил Марлецийский университет, человеку, который предложил ему место, человеку, который, оказывается, ждал его… человеку, которому он солгал тогда, в самом начале, которому будет лгать и дальше. Слишком удачно он подвернулся, этот наивный, щедрый и неглупый человек. Слишком удобно расположены его земли. А должность шута, совмещаемая с должностью врача… это же сколько возможностей!

Разведчик не имеет права не воспользоваться такой роскошной ситуацией, а всякие разные моральные терзания он может засунуть себе в задницу и заткнуть пробкой, нет у него права на такую роскошь, как мораль. Он сволочь. Абсолютно аморальная сволочь.

— Только не говорите мне, что я вырос, ваша светлость, — усмехнулся Шарц, — все равно ведь не поверю!

«Вот, герцог, я опять здесь, опять лгу тебе, мне наплевать на мой рост, знаешь? Я ведь нормальный. Но по „легенде“ я должен беспокоиться за него. Я уже так привык к этому, что и в самом деле порой чувствую себя коротышкой. Это немного пугает. Впрочем, ты ведь не станешь утешать меня? Ты не настолько глуп, чтоб сделать несчастному карлику еще больнее».

— Вот еще! — ответно ухмыльнулся герцог. — Я тебя, кажется, приглашал в качестве шута. А шутов не утешают. Над ними насмехаются.

«Потрясающе, герцог Олдвик! Ты так высоко меня ценишь, что аж неудобно!»

— Отлично, ваша светлость, это именно то, что я надеялся услышать! — промолвил Шарц.

— Вот как? Что ж, рад, что угодил тебе! — ухмылка герцога сделалась еще шире.

«Ого! А это еще что такое? Экзамен на должность шута? Кем это надо быть, чтоб сам герцог стремился угодить тебе? Уж явно не одним из его подданных! А я еще даже и таковым не стал».

— Должно быть, эта фраза чудовищно пугает ваших слуг, — после некоторого молчания проговорил Шарц.

— Угадал. Это моя любимая фраза, когда мне охота пошутить за чужой счет и есть повод для этого.

— Например, слуга провинился, — подсказал Шарц.

— Вот именно, — подтвердил герцог.

— А чем провинился я?

— Не знаю еще. Узнаю — скажу, — добродушно заметил герцог.

— То есть это предварительное наказание?

— Тебя накажешь… никакого трепета!

— А что, должен быть трепет?

— Спрашиваешь! Еще какой!

— Ну да, ну да, слуги небось в обморок падают, услышав, что герцог «рад, что им угодил»! Это ведь их работа — угождать ему.

— Как верно ты все понимаешь! — восхитился герцог. — И почему только не следуешь своему пониманию?

— То есть не поступаю как все? — уточнил Шарц.

— Ну да, — кивнул герцог.

— Я же шут, ваша светлость, — как маленькому, пояснил Шарц. — Мне положено делать все шиворот-навыворот. Иначе смеяться никто не станет.

— Ах, вот оно что…

— Кстати, ваша светлость, раз уж вы меня без вины наказали, надо бы с вас какой-никакой штраф взять, — невинно заметил Шарц.

— Что?! — шутливо возмутился герцог. — Я обещал тебя не казнить, так ты и пользуешься!

— Всего одну монету серебром, ваша светлость. Видит бог, это вас не разорит!

— Да что ты себе позволяешь? Думаешь, я на тебя управу не найду?!

— Я так и думал, что вы согласитесь, — невозмутимо парировал Шарц. — Значит, одна серебряная монета.

— Нет уж! — в притворном ужасе воскликнул герцог. — Этак ты меня за год по миру пустишь! Медяк, не больше!

— Ну медяк так медяк, — пожал плечами Шарц. — Все одно — денежка.

— Можешь отсчитать его от той суммы, что я тебе на обучение пожертвовал, — обрадовался герцог. — Кстати, если эту сумму вычесть из твоего жалованья, это сколько же лет тебе бесплатно меня смешить придется?!

У Шарца отвисла челюсть. А довольный своей неожиданной придумкой герцог показал ему нос, а потом, не удержавшись, еще и язык.

«Вот как! Уел я тебя!» — огромными буквами было написано на его счастливой физиономии.

— А мне будет позволено иногда воровать еду с кухни? — наконец нашелся Шарц.

— Возможно, — милостиво кивнул герцог.

— Тогда к чему мне какое-то жалованье? — с аскетическим блеском в глазах вопросил Шарц.

— Придется мне милостыню тебе подавать, а то, пожалуй, ноги протянешь, — задумчиво сообщил его светлость.

— А я меньше серебряной монеты не беру, — отпарировал Шарц.

— Вот еще! — фыркнул герцог. — Да где ж это видано, чтоб нищим серебро подавали?

— А я — очень гордый нищий, — пояснил Шарц. — Я ведь не чей попало нищий, а лично ваш, герцогский. Мне честь не позволит всяким там медякам кланяться.

— Далась тебе эта серебряная монета! — рассмеялся герцог. — На, получи!

На ладонь Шарца легла новенькая серебряшка.

— Благодарю, ваша светлость, — поклонился Шарц. — У вас найдется кинжал?

— Тебе срочно потребовалось меня ограбить или решил свести счеты с жизнью, выяснив плачевную судьбу собственных финансов?

— Ни то, ни другое, — покачал головой Шарц. — Ваши предложения недостаточно смешны.

— Держи, — на его ладонь лег кинжал, по виду совсем не герцогский.

«Какая странная сталь, — подумал проснувшийся в нем оружейник, не наша и не человечья… никогда такой работы не видел!»

Острие кинжала легко пробило серебро монеты. Шарц нарочно уколол еще и палец, так чтоб на кинжал и на монету попало немного его крови.