Наталья Метелева - Добровольная жертва Страница 11

«Дик, я нечаянно! Не буду больше. Честно!»

Стражники уже что-то спрашивали у Дика. К ним подходили еще двое.

«Слазь с телеги, говорю! Видишь, у меня тут еще гости. Скоро увидимся, Косичка!»

Легкое давление. И мир сразу опустел, сжался, зачерствел, оброс камнем, превратился в каземат Храма Истины, где я то ли отбывала наказание, то ли приходила в себя после вчерашнего пророчества.

В углу зашебуршала мышь. Скоро она умрет, и смерть ее будет серой и полосатой. Я отвела взгляд от грызуна, увлеченно копошащегося в миске: еще не хватало почуять, как кошачьи когти раздирают брюшко, словно мое собственное, как вонзаются в хребет острые клыки…

Без разницы, чьей судьбе внимать: человека или мыши. Боль и ужас не делают различий. Наверное, поэтому мои волосы с детства белые, как у старухи.

Заскрежетал замок. Мышь юркнула в щель между камнями.

Дверь открылась, но тут же закупорилась пухлой пробкой: сам Правитель, бледный, как невыспавшаяся моль, пожаловал дослушать вчерашнее пророчество и высказать претензии, что я оставила его без фаворитки.

Я склонилась было в поклоне, но вдруг мое тело словно вспороло десятком клинков, разодрало жгучей болью. Ну не могут у какого-то паршивого кота быть такие длинные когти! Или это не мышь умирает, а снова я?

– Ди-и-ик! – захрипела я и сама же удивилась: «Почему – Дик?»

Правитель шарахнулся. Пытаясь удержаться на ногах, я вцепилась в его одежду, потянула на себя. Полузадушенный собственным плашом толстяк рухнул.

Из Храма Истины меня выдворили без почестей. С напутствием из уст багрового от гнева толстяка:

– Чтоб я никогда больше не видел здесь эту ведьму! Неужели в Лиге больше нет пророчиц? Пусть пришлют другую! Она меня чуть не убила, олухи!

Тролль непроявленный! Ну, раз так…

– Чуть не убила?! Не огорчайся, Правитель. Уже скоро. Тебя съест за обедом твой собственный сервиз!

Он так и застыл с распахнутым зевом, но я уже мчалась в конюшню: толстяк с душой тролля мог и казнить на месте, без предупреждений.

Никто не мог препятствовать жрице служить Истине, но ссорить Лигу с правителем Гарса из-за моей особы не входило в мои планы, и мне больше ничего не оставалось, как отправиться через весь город в убежище Лиги – древнюю крепость, возвышавшуюся над крутым берегом реки на значительном отдалении от остальных строений.

Но прежде чем из одних стен перебраться в другие, я хотела повидать Дика. Уже изнывала от нетерпения.

«Дик, ты меня слышишь?»

Молчание.

«Дик! Ты где?»

Пустота.

Впервые за два года мой друг не отозвался. Он должен уже давно быть в Гарсе – ворота полчаса как открылись. И я заметалась, закружилась по городу, как птица, потерявшая птенца.

В поисках Дика я объехала городские стены, начиная с северной заставы. Стражники только пожимали плечами. Никто, похожий на юношу-северянина с льняными волосами, в травянистых одеждах наемника, в ворота не проходил. Ни в одни из семи ворот Гарса. Раннее утро стало поздним, а Дик не откликался на мои призывы.

К его непонятному отсутствию добавилась еще одна странность. У каждых из семи ворот меня поджидала нищенка столетней дряхлости. Одна и та же.

Я заметила ее лик у северных врат – чуть размытый, мерцающий, как у пифии, заблудшей во времени. Обычно мы пытаемся помочь друг другу: кто знает, не потеряешь ли ты когда-нибудь сама себя там, где не рождалась. Уйдешь в видение навсегда и будешь бродить, чуждая всему миру, не в силах ни вернуться, ни умереть, бормотать странные слова на непонятных языках, есть пишу – и не насыщаться, пить вино – и не пьянеть, касаться людей – и не чувствовать плоти.

И прохожие будут обтекать тебя, не замечая, ощущая лишь какое-то внезапное неудобство, озноб от невидимого взгляда, не понимая, но чуя: некто незримый присутствует рядом. А если кто и заметит – примет за дух бесприютный и будет прав.

Счастье, если случится заблудиться в прошлом – через века пифия дождется своего времени и обретет себя. Но той несчастной, что пропала в грядущем, только провидец сможет помочь, и только Глава Лиги сможет ее вернуть. Если в будущем еще будет Лига.

Меня сразу потащило к нищенке, как железо к Черной скале. Рука протянулась сама собой, с губ сорвались слова:

– Пойдем, потерянная, я отведу тебя в крепость Лиги.

Она не должна была услышать. У потерянных разорвана связь с их живым телом. В школах нам объясняли: не природные звуки слышат они, а зов ума, и тянутся за позвавшим.

Но старуха услышала и ответила:

– Не Лига нужна мне. Тот, кто сможет ответить на мой вопрос. Но еще никто не смог.

Нет, не потеряна во времени эта пифия. Такая не заблудится. Она сама – путь, по которому кого угодно заставит идти, куда ей надо. Почему же мерцает ее тело?

– Кто я, жрица Истины? – произнесла нищенка стандартную формулу.

Золотистые глаза из-под алой повязки глянули так, что я задохнулась. Запредельную боль источал ее взгляд. Я молчала, раздавленная этой болью, как кит на отмели. И не я – что-то, пронесшееся сквозь меня, как огненный ветер, спалив и развеяв меня, словно пепел, ответило:

– Никогда не быть тебе, Тварь!

Старуха прикрыла вспыхнувшие очи:

– Не Лига нужна мне, – повторила она. И вскинула руки: – Ты.

То, что осталось от меня, едва не просыпалось в ее ладони горсткой пепельной пыли.

Но моя благословенная кляча шарахнулась от резкого движения старухи и чуть не выкинула почти безжизненные останки всадницы из седла. Мой полутруп сам собой, без участия развеянного по ветру сознания взвизгнул, вцепился в гриву и удержался на волоске. Лошадь тут же обрела юношескую прыть, и нищенка осталась далеко позади, так и не заполучив мою жизнь в качестве милостыни.

То ли скачка раздула тлеющую в моих останках искру разума, то ли вопли прохожих, но где-то на краю сознания вдруг забрезжило понимание, что нам с клячей по пути: может, Дик свернул к другой заставе, к западу. И первое, что я увидела, – алую повязку и золотистые глаза каким-то чудом опередившей меня нищенки.

И так – у каждых врат, где я безнадежно пыталась найти следы исчезнувшего Дика. И снова я бежала от протянутой к сердцу морщинистой руки. Бежала, пока моя кляча, которую только слепой, держа ее за хвост, мог назвать лошадью, не застряла в шумной толпе: гильдия виноделов гуляла на чьей-то свадьбе. Со мной они предпочли не связываться, но клячу радушно напоили, и ее тут же сморил счастливый сон. Дальше пришлось ползти пешком.

Мне осталось пройти короткую улочку, втекавшую в безлюдную гладь огромной площади, на дальнем берегу которой радужной жар-птицей сидела древняя крепость Гарса, как драгоценный камень в перстне городской стены. Школа пифий. Убежище Лиги.