Кристофер Сташеф - Зачарованный книжник Страница 11

— Зато я знаю, — прошептала девушка, восстанавливая прежнюю позицию: ее жаркое тело вновь оказалось рядом. — Пусть это найдет на нас снова!

Однако на сей раз Грегори был настороже и воспрепятствовал сближению. Его руки сомкнулись на девичьей талии и рывком переместили драгоценный груз в седло. Движение, начатое Лилией в любовном экстазе, привело ее на спину коня Грегори. Но опасность не миновала! Руки юноши на ее талии горели: казалось, сквозь шелк платья в них переливается жар молодого упругого тела. Грегори машинально отметил, какая тонкая талия у девушки — пальцы почти смыкались на ней! Хотя в настоящий момент ему куда больше хотелось заняться ее бедрами. Он попытался вырваться из этого головокружительного состояния и — не смог! Ощущение было сладостное и мучительное одновременно.

Девушка же удивленно взирала на него сверху вниз.

Ну что ж, по крайней мере губы ее оказались на безопасном расстоянии.

— О, спасибо, сэр, — промолвила она, не слишком обрадовано.

— Я тоже должен благодарить вас, от всего сердца!

Фактически это был первый поцелуй в жизни Грегори, и все его чувства пришли в полное смешение, как смешался бы десяток волн, столкнувшихся с неожиданным препятствием. Подавив это хаотическое бурление, юноша усилием воли восстановил относительное душевное равновесие.

— Но как могло случиться, что столь благородная девица оказалась одна в диком лесу?

— О, это все мои родители! Они несносны! — Лилия буквально взорвалась от возмущения. — Они не выпускают меня из дому! А если порой и удается вырваться на танцы или на свидание, то и тогда старая нянька дышит мне в спину! Что это за жизнь: без развлечений, без тех радостей, которые по праву принадлежат молодости!

— Действительно, — согласился потрясенный Грегори. — Однако, мадемуазель, это довольно опасно — гулять по глухому лесу без всякой охраны.

— Меня не страшат никакие опасности, — ее веки вновь дрогнули. — А может, вы, сэр, — одна из них?

— Я? Нет, никогда! — запротестовал шокированный Грегори.

— А жаль, — Лилия склонилась вперед, губы ее снова увлажнились. — Как бы мне хотелось, сэр, чтоб именно вы посягнули на бедную девушку!

Грегори смотрел на нее в немом изумлении.

Лилия тем временем еще больше наклонилась и вдруг с легким возгласом упала с коня. Грегори автоматически рванулся подхватить девушку, падавшую прямо ему в руки. И вот теперь он держал ее в объятиях, теряя голову от прикосновения ее груди, ее бедер. Ощущение было таким ошеломляющим, что юноша, покачнувшись, отступил на шаг.

Однако она по-прежнему оставалась в его объятиях: губы мечтательно улыбались, глаза под тяжелыми веками томно полузакрыты, лицо запрокинуто. Хрипловатым голосом она проговорила:

— Вы так красивы и благородны, сэр. Не сомневаюсь, что вы столь же терпеливы и не оскорбите женщину грубым прикосновением. Я так хочу, чтоб именно вы стали угрозой моей невинности!

Это прозвучало излишне откровенно. Грегори ощутил укол тревоги и запротестовал:

— Но так нельзя, мадемуазель! Это удовольствие лишь для женатых людей!

— Вот как? Я так не думаю, — лениво улыбаясь, девушка еще крепче прижалась к нему. — Мне известны многие, кто делил ложе и без благословения Святой Церкви.

— И что же, разве не были они в результате опозорены перед всем светом? — запинаясь, спросил юноша.

— Отнюдь, — ответила Лилия. — У девушек имелись лекарственные снадобья, полученные от опытных женщин. Как и у меня самой, между прочим. Вовсе незачем открывать свои тайны окружающим.

Даже в нынешних смятенных чувствах Грегори уловил некий изъян в ее логике.

— Согласен, мадемуазель. Но позвольте спросить: если их падение не стало достоянием гласности, тогда как же вы умудрились узнать об этом?

— Сплетни, сэр, — вздохнула Лилия, ее дыхание напоминало подогретые благовония. — Слуги любят хвастаться. И, представьте себе, не только мужчины! Я сама как-то слышала спор трех не слишком скромных девиц о том, кто раньше заманит в постель деревенского красавчика.

Грегори трудно было поверить в это, но, с другой стороны, девушке виднее.

— Ну ладно слуги, пусть их! Но люди вашего класса! Не хотите же вы сказать, что знатные девицы ведут себя так же?

— Ха! — фыркнула Лилия. — А что ж, оставить все удовольствия простолюдинам? Ну же, сэр, испытайте новые ощущения в моем обществе!

Она поймала его руку и притянула к своей груди.

Грегори пытался отнять руку, но девушка проявила незаурядную силу — или правильнее было говорить о его собственной необычной слабости?

— Так что же, сэр? Вы получили приглашение от прекрасной дамы. Если вы пренебрежете им, она будет думать, что имеет дело с девственником, который боится наслаждений!

— Но… это действительно так.

Хватка на запястьях Грегори ослабла: девушка удивленно глядела на него.

— И вы не стыдитесь заявлять это? Да все мужчины засмеяли бы вас, узнай они, что вам незнакомы женские объятья! Нельзя признаваться в таком!

— А я вот признаюсь, — Грегори почувствовал, как к нему потихоньку возвращается присутствие духа. — Видите ли, мадемуазель, меня гораздо больше интересуют книги, чем данный вид спорта. Да и любовник из меня, подозреваю, неважный по причине отсутствия навыков. Совершенно не представляю себе, как дарить женщине наслаждение.

— Ну так давайте же пройдем этот курс обучения! — жарко проговорила девушка, вновь прижимаясь к Грегори. — Будем учиться вместе! Неужели вы начисто лишены жажды знаний?

— Вовсе нет, — быстро возразил юноша. — Однако мои интересы лежат в области наук.

— Но это — тоже наука! Целая область человеческих знаний, о которых вы даже не подозреваете. Хорош ли тот ученый, что не прочел множество книг и даже не догадывается об их содержании? Сэр, такой прекрасной возможности пополнить свои знания вам больше не представится. И знаете что? Я готова смириться с неопытностью при условии вашей нежности ко мне.

— Но… какие могут быть гарантии у человека, распростившегося с привычными чувствами?

— Да нет же, сэр, не горюйте о них. Со мной вы обретете истинные чувства… или, по меньшей мере, настоящую цель в жизни, — ее голос снова стал низким и вкрадчивым. — Или вы думаете, что какая-нибудь девушка пожелает выйти замуж за мужчину, не имеющего ни малейшего представления о любви?

Это был ошибочный ход: данный аргумент Грегори не раз обсуждал с монахами в монастыре.

— Женитьба не входит в мои намерения, мадемуазель. Но если б это и произошло, думаю: первый любовный опыт, совместно пережитый мужем и женой, только крепче связал бы такой брак. Никакая подпорка не окажется лишней для здания, которому со всех сторон грозят опасности.