David Eddings - Сияющая Цитадель Страница 11

– Вечно ты все портишь!

– Ты меня разочаровал, Спархок, – объявил Келтэн. – Я никогда раньше не ездил на китах.

– Может, хватит о китах? – не на шутку огрызнулся Спархок.

– Что это ты такой раздражительный, Спархок? Чем тебе не угодили киты?

– Это наше с Афраэлью личное дело, – сухо ответил Спархок. – Я не смогу переспорить ее во многих вопросах, но уж в вопросе о китах я ее точно переспорю!

Стоянка корабля на Тэге была вынужденно короткой. Отлив уже начался, и капитан был всерьез обеспокоен понижением уровня воды в гавани.

Спархок с друзьями наскоро совещались в главном салоне, в то время как Халэд отдавал матросам распоряжения относительно выгрузки лошадей и провианта.

– Эмбан, тебе не кажется, что лучше всего будет дать Сарати понять всю серьезность ситуации? – спросил Вэнион. – Иногда он бывает упрям как осел.

– Я думаю, он будет рад узнать, какого ты о нем мнения, мой дорогой Вэнион, – ухмыльнулся толстый церковник.

– Говорите все что хотите, ваша светлость. Я никогда не вернусь в Чиреллос, так что все это не имеет значения. Обязательно расскажи ему, как всплыло имя Киргона. Возможно, тебе захочется умолчать о том, что связь Киргона с нынешними событиями подтверждается лишь словами Крегера. В конце концов, в причастности к ним Троллей-Богов мы совершенно точно уверены, а новое столкновение с языческими богами может отвлечь внимание Сарати от Рендора.

– Не расскажешь ли еще о чем-нибудь, что я и так знаю?

Вэнион рассмеялся.

– Ладно! Я, похоже, лезу не в свое дело?

– В народе это называется «во все дырки затычка». Я сделаю все что смогу, но ты знаешь Долманта. Он всему дает свои собственные оценки и выносит собственные решения. Он взвесит Дарезию и Рендор и будет решать, которую из этих стран он хочет спасти.

– Расскажи ему, что я здесь, со Спархоком, – посоветовала Флейта. – Он знает, кто я такая.

– Знает?

– Тебе совершенно незачем осторожничать с Долмантом. Он – не фанатик, как Ортзел, и вполне готов признать, что ваша теология не отвечает на все вопросы мироздания. То, что я участвую во всех этих делах, поможет ему прийти к правильному решению. Передай ему, что я его люблю. Иногда он кажется занудным стариком, но я все равно без ума от него.

Глаза Эмбана округлились.

– Нет, когда все это кончится, я уйду в отставку!

– Не глупи, – улыбнулась она. – У тебя поводов уйти в отставку не больше, чем у меня. Ты не сможешь отказаться от такого развлечения. Кроме того, ты нам нужен. – Она повернулась к Тиниену. – Не перетруди свое плечо. Дай ему полностью зажить, прежде чем станешь его разрабатывать.

– Слушаюсь, сударыня, – ответил он, ухмыляясь ее наставительной манере.

– Не смейся надо мной, Тиниен, – пригрозила она. – Если ты будешь позволять себе такое, то однажды утром ты проснешься со ступнями навыворот. А теперь поцелуй меня.

– Хорошо, Афраэль.

Она рассмеялась и залезла к нему на колени, чтобы получить причитающиеся ей поцелуи.

Они сошли на берег и стояли на причале, глядя, как тамульский корабль медленно отплывает из гавани.

– В любом случае, они отплыли в нужное время года, – сказал Улаф. – Для ураганов сейчас еще рано.

– Это обнадеживает, – заметил Келтэн. – Куда теперь, Флейта?

– На противоположном краю острова нас ждет корабль, – ответила она. – Обо всем остальном я расскажу тебе, когда мы выйдем из города.

Вэнион передал Норкану пачку столь трудолюбиво написанных писем Спархока.

– Мы не знаем, когда нам предстоит вернуться, поэтому посылай их с некоторым интервалом.

Норкан кивнул.

– Я могу отправлять их вместе с моими собственными докладами; и, если возникнут осложнения, я всегда могу воспользоваться талантами профессионального фальшивомонетчика, который работает в нашем посольстве. Ему не составит особого труда подделать почерк Спархока после дня-другого практики – настолько, чтобы делать личные приписки к моим докладам.

Спархока эта идея почему-то неприятно поразила.

– Я могу задать вопрос? – обратился Норкан к Флейте.

– Конечно, – ответила она. – Я не обещаю, что отвечу, но ты можешь спрашивать.

– Существуют ли тамульские боги?

– Да.

Норкан вздохнул.

– Этого-то я и боялся. Ведь мой образ жизни весьма далек от образцового.

– Не беспокойся, Норкан. Ваши боги не воспринимают себя всерьез. Большинство из нас считает их легкомысленными. – Она выдержала паузу. – Хотя на вечеринках с ними очень весело. – Флейта вдруг хихикнула. – Они ужасно раздражают эленийского Бога. Он напрочь лишен чувства юмора, а ваши тамульские боги обожают шутки и розыгрыши.

Норкан содрогнулся.

– Хватит. Я не думаю, что мне хочется узнать больше о подобных вещах – Он оглянулся. – Друзья мои, я настоятельно советую вам побыстрее покинуть город. Республиканская форма правления производит огромное количество всяких бумаг. Все эти анкеты, формы, разрешения и лицензии почти по каждому поводу, и каждая – в десяти экземплярах. Никто в правительстве не любит принимать решений, так что документы кочуют от одного чиновника к другому, пока где-нибудь не осядут.

– И кто в итоге принимает решения? – поинтересовался Вэнион.

– Никто, – усмехнулся Норкан. – Тэганцы научились обходиться без правительства. Каждый все равно знает, что от него требуется, так что они изводят всю эту бумагу только для того, чтобы дать работу бюрократам и затем игнорировать их. Я ненавижу все это, но система хорошо налажена. – Он засмеялся. – Был здесь один убийца в прошлом веке. Его, естественно, отдали под суд. И что бы вы думали? Он умер от старости – судьи никак не могли решить, виновен он или нет.

– Сколько ему было лет, когда его схватили? – поинтересовался Телэн.

– Насколько я знаю, около тридцати. Но нам, по-моему, лучше двинуться в путь. У приятеля, который во главе этой верфи, довольно официальная физиономия. Вы устанете ждать, пока он разгребет бумажный завал вокруг себя и найдет для каждого из вас нужный комплект бланков.

Остров Тэга был чистым. Он не был ни особенно декоративным, ни обладающим живописными развалинами, столь привлекательными для романтиков всех времен. Остров не производил никакой экономически значимой продукции, и жалкие клочки земли, поделенные между поселенцами, могли сойти в лучшем случае за огороды. Каменные стены, отмечающие границы полей, были прямыми, как стрела, и одинаковой высоты. Дороги не изгибались и не петляли, и придорожные канавки были всегда одинаковой ширины и глубины. Так как основная промышленность острова – добыча раковин – была сосредоточена под водой, вокруг не было видно ни одной шумной мастерской.