Toriya - Сказки дедушки Люциуса Страница 11

— Самый простой вариант – спросить, но лучше подождать, когда спросят у тебя. Тогда ты будешь уверен, что вместо персика не получишь апельсин.

— А бесполезные связи?

— Это связи, которые в данный момент бесполезны, но завтра могут пригодиться. Например, у кого‑то есть овсянка, но она тебе совершенно не нужна. Зато завтра она может понадобиться мне или папе. Ты же обменяешь на нее свое яблоко ради нас?

— Конечно, — Скорпиус потянулся к блюду и взял себе еще одно яблоко. – Здорово! Я, кажется, понял.

— Но друзья, Скорпиус, это те, в ком ты не ищешь выгоду, тебе с ними просто хорошо. Ты можешь отдать им последнее яблоко, даже если у них не будет персика, можешь доверить им тайну и знать, что они ее сохранят, а если ты попадешь в беду, они сделают все возможное, чтобы тебе помочь. И ты будешь отвечать им тем же. Не потому что должен, а потому что они твои друзья.

— Но тогда получается, что один друг у меня уже есть.

— И даже не один, — Люциус улыбнулся. – Бабушку и маму с папой тоже можешь посчитать. Но на самом деле – мы не друзья, мы – семья, это гораздо больше, чем дружба и во много раз важнее. Ты и сам это поймешь, позже, а сейчас просто поверь.

Скорпиусу почему‑то вдруг стало грустно. Может, потому что время шло не так быстро как хотелось, и до заветного одиннадцатого дня рождения оставался еще месяц. А может, потому что Люциус в последнее время все чаще запирался у себя в комнате и все реже спускался в столовую. Бабушка отводила папу в сторону, и они о чем‑то подолгу шептались. Мама кидала на них тревожные взгляды. А потом они все втроем смотрели на Скорпиуса и, наверное, думали, что он не замечает. Несколько раз появлялся месье Брюне, он мрачно кивал и поднимался к Люциусу, а Скорпиус понимал, что больше не боится его. Ни капли.

— А месье Брюне? – Скорпиус поднял голову и внимательно посмотрел на Люциуса. – Он твой друг?

— Сложно сказать. Раньше мне казалось, что нет, а теперь я думаю, что да. Мы привыкли считать друг друга полезными знакомыми и, наверное, оба ошибались. Он ведь тебе не нравится, да?

— Раньше не нравился. Вернее, раньше я его боялся. Но теперь уже не боюсь.

— И не нужно. Он никогда не сделает тебе ничего плохого. В этом можешь быть уверен.

— Отец! – Скорпиус вздрогнул. К беседке шел папа. – Вот ты где. Я искал тебя.

— И нашел, надо полагать.

— Люциус рассказывал мне сказку о яблоках и персиках, — вмешался Скорпиус. Дедушка явно не был рад приходу папы, а ему совсем не хотелось, чтобы они сейчас поссорились.

— Вот как? А мне ты никогда не рассказывал сказок, — папа прошел в беседку и сел на скамейку рядом со Скорпиусом.

— Потому что ты их не заслуживал.

— Почему это? – Скорпиусу показалось, что папа немного обиделся, но Люциус не обратил на это внимания.

— Твой отец был очень капризным ребенком, Скорпиус. Я рад, что ты на него не похож.

— Когда это я был капризным? – возмутился папа. — Я же всегда тебя слушался!

— Ну да, всегда, даже когда ощипал павлинов и выкрал мою метлу.

Скорпиус улыбнулся. Эти истории он уже знал, хотя до сих пор плохо представлял себе папу, который выдирает перья из хвоста у павлина.

— Я не крал! Я взял ее во временное пользование! Я уже вырос и мне нужна была метла побольше!

— Потом я купил побольше всей слизеринской команде, но вы все равно умудрились проиграть.

— И ты прекрасно знаешь, почему!

— Ну да, во всем виноват Поттер.

Папа замолчал. О Гарри Поттере он говорить не любил. Скорпиус не знал почему, и это было единственное, что Люциус отказался ему объяснять, сказал, что у каждого есть свои секреты, и загадочные отношения с Гарри Поттером – один из секретов папы. Видимо, секрет был неприятный, потому что у папы сразу портилось настроение. Испортилось и сейчас. Он поднялся и сказал, что им пора. И Люциус ушел вместе с ним. Тогда Скорпиус даже представить не мог, что больше его не увидит.

Эпилог

На платформе было очень тесно и шумно. Скорпиус стоял в стороне от всеобщей суеты рядом с папой и мамой и изо всех сил старался не заплакать. «Слезы это не плохо, — сказал однажды Люциус, – но о них никто не должен знать, потому что они — твоя тайна». Папа крепко держал его за плечо, и Скорпиусу хотелось вырваться, но он послушно стоял, глядя на блестящий бок паровоза, и думал о том, что узнал вчера.

Теперь у него была волшебная палочка, и он мог призвать книжку из библиотеки, сделать целой разбитую чашку и даже поднять в воздух салфетку так высоко, что папа одобрительно кивал, а мама говорила, что он молодец. Но все это было почти неважно, потому что никто больше не сидел с ним в беседке, не рассказывала никаких сказок, ни настоящих, ни выдуманных и не смотрел из окна, как он взлетает на метле, выше самых высоких деревьев в парке. Правда, мама иногда кричала снизу, чтобы он немедленно спускался, иначе она отберет метлу, но это было совсем не то.

Дом без Люциуса казался Скорпиусу пустым, книжки – неинтересными, потому что все равно некому было о них рассказать. Бабушку Скорпиус почти не видел. Она уходила очень рано, а возвращалась очень поздно. О том, что дедушка в госпитале, рассказал папа, а еще о том, что он передает Скорпиусу привет. Приветов накопилось много, но дней было гораздо больше, и каждый из них все длился, длился и никак не заканчивался.

Они с мамой побывали на Диагон–аллее несколько раз, покупали мантии, новые учебники, наконец‑то самые настоящие – для волшебников, купили даже несколько новых котлов и большого серого филина, чтобы Скорпиус забрал его с собой в Хогвартс. Все это было, конечно, здорово, только вот к Люциусу его так ни разу и не взяли. Папа с мамой говорили, что ему нужен покой и его нельзя волновать, а бабушка ничего не говорила, просто прижимала Скорпиуса к себе очень крепко и гладила по голове. А он все ждал, что Люциус позовет его сам, когда соскучится, потому что был уверен – если он захочет, то ни мама с папой, ни целители не будут с ним спорить. Но Люциус все не звал.

А вчера вечером пришел месье Брюне, и папа заперся с ним в кабинете. Скорпиус сначала пытался расслышать что‑нибудь через дверь, но она была слишком толстая, тогда, незаметно пробравшись на улицу, он оседлал метлу и завис у стены рядом с нужным окном, оно было открыто, но как назло месье Брюне и папа разговаривали слишком тихо. Оставалось последнее средство и, спустившись на землю, Скорпиус позвал Мабби. Услышав, что от нее требуется, эльфиха затряслась и наотрез отказалась подчиняться, но Скорпиус вдруг ужасно рассердился и сказал, что он – ее хозяин, и она должна делать, что приказывают, иначе… Что иначе, он придумать не успел, но этого и не потребовалось, потому что Мабби исчезла. Скорпиус не хотел ее обижать, потому что считал немножко другом, хотя Люциус этого не одобрял, но сейчас это была единственная возможность выяснить, что происходит, потому что он не верил, что Люциус мог про него забыть.