Александр Годов - Двери в черную радугу Страница 11

— Сам виноват.

Во рту стало горько, словно кошки нагадили. Тропов бросил сигару в пепельницу. Завитушками заплясал табачный дым. Грызя и без того обкусанный ноготь, мужчина бросил взгляд в открытую дверь ванной комнаты.

Мраморный пол блестел в свете галогеновых ламп; на полках красовались пузатые разноцветные бутылки с мазями, шампунями, кремами и скрабами. А фруктовый запах, тянущийся из ванны, баюкал и обещал крепкие сны.

— Ты знаешь, — начал Тропов. — Я никогда не разговаривал ни с кем по душам. Вообще никогда. Даже родителям боялся говорить о том, что меня волнует и гложет. Я по натуре очень скрытый и недоверчивый тип, Тань. И если быть честным, то меня все устраивает. Ко мне даже жена не лезла с вопросами. Разумеется, я хочу вернуть семью, но что могу сделать?

Повисла тишина. Тропов дышал короткими, частыми вздохами.

— А почему ты решил довериться мне? — спросила девчонка.

— Да мне не дают покоя слова Бурой. Мол, я только и мечтаю о том, чтобы тебя трахнуть. Это не правда. Я чувствую… — Сергей сделал паузу. — Чувствую, что ты хороший человек и сможешь меня выслушать.

В ванной послышался плеск воды. Сергей подумал о том, чтобы заглянуть к Тане, но отказался от этой мысли, решив, что разрушит атмосферу непринужденной беседы. Поэтому он сел на край кровати и начал пялиться на свои поношенные ботинки.

— Ты добрый и нежный, — сказала Таня.

— А вот жена моя всегда говорила об обратном.

— Сереж, ты будешь искать свою семью?

— Честно: не знаю. Моя дочка… Не хочется думать, что ее загрызли мертвяки. Но я должен найти ее. Я ведь отец. Плохой, видимо, но все же…

— Если ты решишься, то я пойду с тобой.

— Спасибо, — сказал Тропов, ежась в улыбке.

— Со мной не пропадешь.

Комочки липкой грязи на ботинках приковывали взгляд. Тропову даже показалось, что увидел скрытый смысл в них: все существующее рано или поздно ляжет в землю и станет ее частью.

— Как думаешь: сколько нам удастся убегать от зомби? — спросил Сергей.

— Я собираюсь дожить до старости и умереть естественным путем. И ты, Тропов, должен делать все возможное, чтобы так и случилось.

Мужчина улыбнулся простой мальчишеской улыбкой, расщепляя уголки глаз на сотни морщинок.

— Мне кажется, что самое страшное позади, — сказал он. — Теперь у нас есть возможность немного передохнуть, собраться с силами. Не думаю, что есть место лучше этого поселка.

В дверном проеме появилась Таня, роскошная и раскрасневшаяся. На верхней губе поблескивали капельки воды. Девушка завернулась в махровое розовое полотенце и теперь казалась красивой и… соблазнительной. Сергей перевел взгляд с нее на окно.

— Тропов, скотина! — с наигранной злостью воскликнула Таня. — Только не говори, что ты в грязных ботинках лежал на чистой кровати!

Мужчина, плотно сжав губы, развел руками.

— Я — большой волосатый обезьян, — сказал он.

— Гамадрил.

Таня затряслась от сдерживаемого хохота, но потом не выдержала — засмеялась. Засмеялся и Тропов. Тут же из памяти всплыл образ жены. Невысокий рост (даже на каблуках она казалась подростком), курносый носик, полные губы, голубые глаза. «Мой лягушонок», — так он называл Кристину. Даже когда злился на нее, Сергей был негрубым и подбирал каждое слово. Только сейчас до него дошло — Таня очень похожа на жену.

— Ты чего нахмурился? — спросила девчонка. Уголки ее губ сползли вниз.

— Обещай, что будешь всегда осторожна, — не своим голосом сказал Тропов.

— Прямо всегда-всегда буду.

— Точно?

Таня кивнула.

У Сергея внутри все задрожало, к сердцу прилила щемящая волна при мысли о том, что, возможно, сейчас его ребенку и родителям требуется его помощь. А он наслаждается комфортом в фешенебельном доме, где даже уборных было целых три.

— Сереж, не переживай. — Девчонка словно читала его мысли. — Все будет хорошо.

— Да что может понимать подросток в свои неполные семнадцать лет?

— Слушай, не груби, пожалуйста. Мне также тяжело как и тебе. Ты постоянно жалуешься, что больше не можешь терпеть страдания. Будь мужчиной: старайся перебарывать себя. Ведь даже я — шестнадцатилетняя сопля — молчу и терплю.

— Бурой наслушалась?

В глазах Тани появилось безмерное удивление:

— Не говори глупости. Тропов, ты вечно ищешь себе оправдания. Вот что думаю. Может, я и малолетка, но мозгов хватает, чтобы понять тебя.

Сергей молчал, прикусив нижнюю губу. Таня оказалась права: он только и делал, что рефлексировал. Ярость застелила глаза. Крякнув, со страшной силой он дернул полотенце с девчонки. Та покачнулась, но не упала. Странно, она нимало не стыдилась наготы. Лишь с укором смотрела на него.

— И что дальше? — спросила Таня. — Ты ведь минуту назад говорил, что относишься ко мне как к другу. Что изменилось? Хочешь трахнуть? Валяй! Я ведь еще не спала с мужчинами, неопытная, но ведь такую дрючить приятнее!

— Прости, — сказал он поспешно. Поднял полотенце и протянул его к Тане. Но та стояла, как изваяние.

— А что ты сразу в кусты?

— Прости.

Девчонка смотрела вопрошающе:

— Кучу времени ты не вспоминал о своих родных! И вдруг решил поизображать из себя страдальца. Сергей, мне казалось, что ты умнее и сдержаннее.

— Да что ты знаешь о боли? — спросил Тропов, заметно подрагивая нижней губой.

— Я пережила не меньше тебя. Твои родители не жрали друг друга и не раздирали на части семилетнюю сестру! Очень, знаешь ли, радостно смотреть, как кричит маленький ребенок, когда взрослый выдавливает ему глаза. А слышал когда-нибудь звук рвущейся человеческой кожи? Ты же много повидал! — Таня заплакала.

— Прекрати, — сказал Тропов, стараясь не ударить девчонку.

— Какой же ты идиот…

Таня подняла полотенце, начала комкать его у глаз.

— Прости, — сказал Сергей.

— Да что ты все извиняешься, придурок!

Широко размахнувшись, Тропов влепил пощечину девчонке.

— Только попробуй еще раз обозвать меня, — сказал он, багровея. — Никому не позволю оскорблять себя.

— Урод!

Сергей выскочил из комнаты, и последнее, что он слышал, — Танин плач в голос.

На улице жарило солнце. Желто-зеленой пылью дымился реденький лес.

Тропов размашисто шагал в сторону ворот. Ноздри вздрагивали, нижняя губа дрожала. Он понимал, что сейчас слишком распален, чтобы спокойно пообщаться с Таней, и решил найти Бурую.

Окна особняков как будто нарочно пуляли солнечных зайчиков в глаза. Матерясь, Тропов искал тот домик, который бы наверняка приглянулся Анжеле. Во рту у него все ссохлось, со лба стекали крупные градины пота, в ушах тренькал неумолчный звон.