Алексей Палей - Бред с элементами фантастики. Страница 11

корабле нет ни грамма железа. Разве что в каких-нибудь соединениях,

вроде крови.

- Нет. Хотя такой вывод звучит логично. - Возразил я.

- А кто тогда? - Продолжил докапываться компьютер.

Вейин всё-таки не выдержал и расхохотался во всё горло.

- Действительно?! - Хрипло подначил он меня.

- Ну,... друг. - Неуверенно предложил я.

- Друг? Ну.... Друг...

- Ага. Друг, соратник, товарищ. - Перечислил я.

- Назови своё имя, друг? - Попросил Вейин, слегка успокоившись.

- Не знаю.

- Слушая, ты, друг, соратник, товарищ, придумай имя своему другу,

соратнику, товарищу. - Хоть и весело, но вполне серьёзно сказал

Вейин, обращаясь ко мне.

- А? Имя?

- Имя? Мне? Да!

- Ну, это, имя оно ведь, непросто....

Да, вот вроде что может быть проще, придумать имя. Но ведь первое

попавшееся не подойдёт. Петей, Васей или Жозефом его не назовёшь.

Можно, но будет не правильно. А мне в голову ничего не лезло кроме

"Электроника". Ага, в нём из всей электроники только электроны. Да и

то....

Вейин не стал просто сидеть, и предложи несколько, не его взгляд,

красивых имён. Однако, никто, кроме него, с первого раза выговорить

их не мог. Похоже, он тогда так развлёкался. Закончилось тем, что я

назвал его "Кэмп". Производное от слова "комп", которое в свою

очередь сокращение от "компьютер".

- Заодно, похоже на "Кэп". То есть капитан корабля. - Пояснил я.

- Так я, что, капитан?

- Нет. Капитан этого летающего корыта я. Ты мой первый помощник и

штурман. - Строго заявил я.

- Но ты же сам сказал... - Улыбнувшись, начал Вейин. Но я его

перебил.

- Молчи! Вот, просто молчи! И... и всё!!!

- Ну, если подумать, то правильно. Штурман ведь почти капитан, и

я тоже почти. - Секунду помолчав, добавил. - Мне нравиться.

- Да, ну... это... хорошо. - Почему-то засмущавшись, промямлил я.

- Ну что ж, Кэмп, вот такой бестолковый капитан тебе достался.

- Хмыкнув, радостно сообщил Вейин.

Угу. Вот получается я по отношению к Кэмпу капитан, а кто тогда

Вейин по отношению ко мне? На учителя вроде не тянет, сам постоянно

отказывался. Тогда кто? Кто-кто! Сволочь!! Причём древняя. Очень

древняя, древнейшая!

Этот разговор помог отдохнуть и отвлечься. Я упокоился настолько,

что согласился продолжить экскурс в прошлое.

Но вернёмся к настоящему. Один, тот, что за барной стойкой,

невозмутимо допивает вино и спокойно читает "газету". Второй уже

начал нервничать. Интересно, кто первым не выдержит? Кстати, мой

коктейль успешно испарился. Плохо. Надо бы что-то заказать, а то

придётся закругляться. О! Бармен сам заметил, как я заглядываю в

опустевший бокал, и красивым чётким движением поставил новый,

заполненный, забрав пустой. Угу, такое мастерство дорогого стоит, да

и сам коктейль не дешёвый. Блин! Гм? Может блинов заказать? С

красной икрой? И посмотреть, как он мастерски будет выкручиваться?

Злой я чего-то сегодня, к чему бы это? К дождю наверно... Гм?! Дождь

на космической станции? А это интересно. Такое не каждый день

случается, если вообще случается.

Тогда, в честь поименования, я предложил устроить небольшой

праздник. Не каждый день же даёшь кому-нибудь имя. Вейин согласился,

Кэмп тоже, однако выразил сомнение. Ведь поучаствовать он сможет

только своим присутствием и разговором. Ни пить, ни есть он не

может. Тем не менее, нас это не остановило. Хотя ничего

грандиозного, просто посидели в кают-компании, выпили чаю, поели

вкусного тортика. Поздравили "железяку" с получением имени. Кэмп,

кстати, совершенно не обиделся на такое обращение, похоже принял это

как дружескую шутку. Нет, он, конечно, недавно осознал себя, однако

громадное количество знаний делают его вполне серьёзным типом.

После трёх часов разговоров ни о чём, мы продолжили путь. Вейин

тогда признался, что давно не чувствовал себя счастливым. А, если

разобраться, то никогда раньше. С самого рождения его задачей было

сражение. Но радости от побед он никогда не ощущал, просто враг

оказывался слабее. Он не жалел, но и не радовался. А потом враги

закончились, а в месте с ними и война. Пропал смысл существования.

Ведь единственное, что он умеет - это разрушать.

Он остался единственный из своей расы, единственный во всей

вселенной с абсолютным умением разрушать. Масштабы для него не имеют

значения. Победа сменилась миллиардами лет одиночества. Мысли

покончить со всем и сразу у него возникали, но он ничего не делал.

Это стало бы поражением. Да, противник побеждён и погребён во

времени, но самоубийство единственного оставшегося в живых

победителя равносильно поражению. Вот он и жил, закрывшись от всей

вселенной. Зачем? Он даже не догадывался, просто на что-то надеялся.

И вот, спустя миллиарды лет, Надежда, ехидно хихикнув, исполнилась,

явив его взору меня.

Перемещение в прошлое вселенной было похоже на закрывающейся

цветок. Мы двигались по спирали вокруг наливающегося яркостью,

центра. Громадные бесконечные галактики сжимались и на их месте

появлялись мириады ярчайших точек зарождающихся звёзд. Немного позже

их сменили всполохи тлеющей материи пространства, окрашивая мир в

бесконечные переливы красок, но всё это видно со стороны. И я это

видел.

Промежуток почти в двадцать миллиардов лет был пуст. В том

смысле, что почти не было никакой жизни. То есть что-то было, но

слишком хрупкое и скоротечное. Пространство всё ещё корёжило от

давно прошедшей войны двух первых рас. И чем дальше мы погружались,

тем сложнее становился путь. А красота менялась на боль и гибель.

Жутко было осознавать, что вон то, большущее и красивое, было

когда-то местом сражения. А в далёком-далёком будущем на этом же

месте расцветут несколько галактик, заполненных яркими красивыми

звёздами, как цветами. Всё что осталось от последнего яростного

сражения. Цветы, как память по ушедшим.

В какой-то момент мы остановились. Вейин сказал, что если

продвинуться немного дальше, то попадем как раз к последней схватке.

Сама война между Шакти и Эмсу растянулась без малого на десяток

миллионов лет. По его мнению, что-то изменить в том сражении я не

мог, слишком уж большие силы столкнулись. А лишний раз рисковать,

совершенно не следует. Но быть рядом и не заглянуть, не посмотреть?

Да я себе этого потом никогда не прощу! Так ему и сказал. На что он,