Проклятый горн - Пехов Алексей Юрьевич Страница 12

Впрочем, так и случилось. С тем лишь исключением, что люди сотворили это своими руками. Я повернул голову, прислушиваясь, заглянул за угол. В тусклом свете догорающего сарая увидел старуху, лежавшую на вытащенном из дома столе. Ее горло было перерезано, и капли крови неспешно падали в наполненную миску и через край проливались на землю.

В здании по соседству раздался шум, испугавший прятавшуюся во мраке крысу. Та бросилась прочь, пересекла открытое пространство, и голубая искра, вылетевшая из черного окна, прикончила грызуна, оставив от него лишь хвост да запекшиеся косточки.

Я машинально отпрянул назад, подальше от света. Меньше чем через минуту из разоренного дома вышла женщина, кутавшаяся в шаль. Она высыпала на лицо бабки какую-то траву, быстро наклонилась, поцеловала мертвые губы, и я увидел, как желтушные руки покойницы дернулись. Воздух с неприятным свистом стал выходить из ее горла, тело подниматься.

Я поспешил прочь, ступая на цыпочках, пока ведьма меня не заметила. Надо сваливать, и как можно дальше отсюда. Во время смуты из мрака выползает не только нечисть, но и чудовища. То, что я видел, – работа велефа. Однажды я уже сталкивался с одним из них и выжил лишь чудом. Второй раз с подобной тварью связываться мне совершенно не хочется. Пусть инквизиция разбирается с тем, кто, по официальной версии церкви, «уже много лет как уничтожен». Но как показывает практика, в последнее время велефы не такая уж и редкость.

Я несколько раз оглядывался, опасаясь, что она все же почуяла меня. Но обошлось.

Улица Стены, широкая, засаженная кленами, была такой же пустынной, как и соседние переулки. Дом, в котором жила дочь Вальтера, оказался приметным. С палисадником, зелеными ставнями и выгравированной на стене виноградной лозой – стандартной отметкой в западных княжествах, говорящей, что здесь живет кто-то из мелких купцов.

Я знал, что застать колдуна нет никакой надежды. Жилище разорено, оставаться в нем, дожидаясь черни, мог только глупец.

Но было еще одно дело, о котором меня просила Кристина – книга. Хотя и тут шансов почти нет. Если фолиант представлял для Вальтера хоть какую-то ценность, он забрал его с собой. Но я обязан был это проверить. Криста, к сожалению, не сказала, в какой комнате мне искать. Придется простукивать пол, чтобы найти тайник.

Два этажа, шесть помещений, включая кухню. Я довольно быстро обошел их, слыша, как под ботинками хрустит битое стекло. Ветер колыхал сиреневые занавески, сквозняком носился среди перевернутой мебели, уничтоженной посуды и без жалости сорванных картин.

Искомое нашлось на первом этаже, в маленькой темной детской, единственной комнате, не подвергнутой серьезному разгрому. Отодвинув кроватку в сторону, я обнаружил неглубокую, пустую нишу в полу.

– Проклятье! – негромко произнес я.

Неудача.

Я вышел в гостиную и увидел женщину в шали. Она подняла с пола опрокинутую табуретку, села, налила себе в чудом уцелевший стакан воды и теперь пила из него скупыми глотками. Я тут же отвел глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом.

Она негромко хмыкнула, сказав мягким голосом:

– Ты даже умнее, чем я думала. Не только решил меня не беспокоить, но и не смотришь. Как видно, хорошо знаешь, кто такие ведьмы.

– Ведьме в глаза я бы посмотрел, – сказал я, думая, как отступить на кухню, чтобы выскочить через окно. – Но не велефу.

– Кто ты, альбаландец? – негромко спросила женщина.

Я откинул полу куртки, показывая кинжал.

– Страж. Еще интереснее.

– Зачем ты пошла за мной?

– Странный вопрос. Чтобы убить тебя. Ты видел лишнее. Я не могу позволить уйти. Даже стражу.

Я почувствовал за спиной движение. Отступление на кухню оказалось перекрыто – в дверях, покачиваясь, стояла желтушная старуха с перерезанным горлом.

– Думаю, я уйду целым и невредимым, – улыбнулся я, так как Пугало вставшее за велефом обнажило серп.

Она немного удивилась, хихикнула:

– Готова услышать твои аргументы, страж.

– Одушевленный. Такие, как ты, могут их видеть. Он за твоей спиной.

Женщина обернулась, секунду смотрела на нависшее над ней чудовище, затем хладнокровно допила воду, поставила стакан под ноги и только после этого произнесла:

– Впечатляет. А говорили, стражи все такие чистюли. Ну, значит, разойдемся миром. Я покину город прежде, чем ты кому-то расскажешь. – Велеф выпрямилась, запахнулась в теплую белую шаль.

– Вне зависимости от моих слов, рано или поздно каликвецы пойдут по твоим следам. И прикончат. Как и других таких, как ты.

Она подошла так близко, что я почувствовал запах ее волос. Легкий аромат свежей сдобы и… чужой крови.

– Этого не случилось за сорок девять лет. Не случится и впредь, страж. Я осторожна. А ты даже не узнаешь меня в лицо, потому что и сейчас твои поджилки трясутся, и ты боишься посмотреть мне прямо в глаза.

Я не клюнул на эту уловку, и женщина издала короткий презрительный смешок, сделала шаг в сторону, предлагая мне уйти. Я так и поступил. Она окликнула меня на улице:

– Ты приходил за девчонкой? Матерью? Или отцом?

– Я приходил к Вальтеру. Он мой друг, – солгал я.

– Ну, тогда закажи по колдуну панихиду, страж. Ему уже ничем не помочь.

– Он мертв?

– Скоро будет. Его забрала инквизиция. Дураки всегда попадаются.

Когда я уходил, она смеялась мне в спину.

Про инквизицию я спросил у пьяницы, разлегшегося на паперти церкви, чудом не тронутой бунтовщиками. Пугало это, кажется, позабавило. На его взгляд, кандидатуру я выбрал неподходящую, но в квартале больше никого не было, если не считать четверых мертвых солдат возле ограды летнего парка. В отличие от покойников алкаш хоть как-то мог изъясняться.

– Эмм-рва! – дыхнул он мне в лицо, отвернулся и захрапел. Небось завтра проснется и будет долго удивляться тому, что произошло в городе. Если проснется, конечно. Следует учесть, что велеф бродит по улицам совсем недалеко отсюда.

– Спасибо за помощь, – сказал я Пугалу.

Оно важно кивнуло.

– Ведь все эти услуги ты оказываешь не просто так, да? Старги, Александр, теперь велеф… Когда ты предъявишь мне счет, я вообще смогу его оплатить?

Оно развело руками, говоря тем самым: поживем – увидим.

Не знаю, как Вальтер попался в лапы Псов Господних. С одной стороны – он там, где должен быть. С другой – теперь добиться от него ответов будет чертовски сложно.

Я забрался на стену Мельничьего колеса, отсюда была прекрасно видна западная часть города и черная громада кафедрального собора, который строили уже без малого триста лет. Надо полагать, инквизиция как всегда открыла представительство по соседству. Это давно стало традицией в западных княжествах – хочешь найти Псов Господних, ищи рядом с собором.

Медленно и неспешно светало. Небо стало бледно-серым, неприятным и предвещало скорый, холодный дождь. Первый в этом году.

Двое солдат возле разоренной булочной попытались напасть на меня, отобрать деньги. Двигались они не слишком ловко для опытных вояк, и я без труда ранил одного из них в руку палашом. Они тут же отступили. Раненый скулил, его товарищ сыпал оскорблениями, но мой палаш оказался для них серьезным аргументом.

В доме, что стоял по правую руку от собора, горел свет, возле ворот, рядом с запряженной в карету четверкой лошадей, быстро и споро работали слуги, загружая на крышу сундуки. Шесть человек в черных плащах и широкополых шляпах держали факелы, образовывая вокруг экипажа кольцо.

Здесь не было ни бунтовщиков, ни солдат, ни спасающихся от погромов граждан. Никто не ломал двери пускай недостроенного, но действующего собора, полного церковных богатств. Несмотря на распространение беззакония, несмотря на вседозволенность и безумие, смерти и кровь, никто из них не пришел на эту большую площадь. И не потому, что внезапно они все стали набожны. Сегодня эти люди в большинстве своем забыли о всевышнем.