Чернокнижник. Три принципа тьмы (СИ) - Бердникова Татьяна Борисовна Страница 12

— Я люблю не тебя, — очень тихо и где-то даже зло отчеканил Антон, опуская глаза. Какая-то часть его, та самая, что еще осталась деревенским пареньком, жалела глупую девушку, но другая — жесткая, рациональная, говорила, что он поступает правильно. В конечном итоге, Милену давно уже следовало поставить на место, вот только он все никак не мог набраться храбрости сделать это. А девица, пользуясь его робостью, уже готова была затащить его в церковь, поставить перед алтарем, да вместо него согласие на брак дать. С этим надо было что-то делать, и он сделал.

Милена молчала. Антон осторожно поднял голову, готовясь увидеть слезы, бегущие по ее щекам, готовясь услышать обличительные слова, упреки… и замер, обнаружив на побелевшем девичьем личике выражение смертного ужаса. Взгляд девушки был устремлен куда-то ему за спину.

Он даже не стал оборачиваться. Руки привычно раскрыли футляр, пальцы левой обняли гриф, правой — схватили смычок… и тут сильный толчок в спину заставил Скрипача сделать несколько неровных шагов, едва ли не падая в объятия Милены.

Девушка завизжала — пронзительно, громко, оглушающе. Молодой человек, сморщившись и не сомневаясь, что визг ее был слышен и в доме, рывком обернулся, вскидывая к плечу скрипку. Глаза его расширились.

На них шли, наступали, ползли отвратительные создания, похожие на здоровенных жуков со змеиной головой и ядовитым жалом вместо хвоста. Глаза — змеиные, холодные, — смотрели точно на замершего со скрипкой в руках юношу. На Милену чудовища внимания, по-видимому, не обращали — она не интересовала их.

Чудовищ Антон прежде не видел, и как сражаться с ними, не знал. Подходящей мелодии Фаррад обучить его не успел, выдумывать ее на ходу, доверяясь скрипке времени не было — после того, как Скрипач начал изучать музыкальную грамоту, зачарованный инструмент изрядно обленился и прекратил подсказывать ему нужные ноты.

Чудовища наползали; у некоторых за спиной жужжали, трепеща тонкой кисеей, стрекозиные крылья. Парень сглотнул и поудобнее перехватил смычок, сжимая его на манер меча. Фехтовать он за прошедшие два месяца так и не научился, но иного способа защититься сейчас не видел.

Вот первый из монстров, с жужжащими крыльями за спиной, подался назад, словно беря разбег и, подпрыгнув, на низком бреющем полете бросился прямо на жертву.

Милена снова завизжала, отступая, пятясь, стараясь спрятаться то ли за спиной Антона, то ли за сараюшкой, у которой они беседовали.

Антон, стараясь не отвлекаться на визг, чуть присел и, подпустив монстра ближе, сделал молниеносный, изумивший его самого витиеватостью, выпад.

Конский волос смычка окрасился желтоватой слизью. Монстр с отсеченной змеиной головой упал на землю; тело жука начало трепыхаться и сокращаться, судорожно сжимая многочисленные лапы.

— Антон!! — завопила Милена, и парень, не успев порадоваться первой победе, вновь вскинул руку, стараясь отбить следующую атаку.

Смерть одного из них, по-видимому, подстегнула чудовищ. Они хлынули все, разом, стараясь одолеть парня хотя бы численностью, жаждая разорвать его, загрызть, уничтожить…

Хлопнула дверь домика.

— Натайры! — послышался яростный рык, и в следующую секунду тяжелый меч рассек пополам впившегося в плечо парню монстра. Еще несколько мгновений — и острая трель флейты вспорола воздух, отбрасывая тварей на несколько метров от перемазанного слизью, тяжело дышащего юноши.

— Следуй за мелодией господина Ашета, — послышался привычно спокойный голос учителя Фаррада.

Антон вскинул скрипку. Он играл, не думая, он лишь старался уловить мелодию, трель, хотя бы одну из многочисленных трелей, какими Аччайо осыпал монстров. Отчаянно фальшивил, чувствовал, как испачканный слизью смычок скользит по струнам, но играл, играл, как никогда прежде, играл без остановки, вкладывая всю свою ярость в музыку.

Визжащая Милена за спиной притихла — то ли успокоилась, увидев поддержку, то ли все-таки спряталась и теперь не желала выдавать свое присутствие.

С натайрами было покончено меньше, чем за пять минут. Опытные вояки — Ашет и Аркано, — быстро раскидали оставшихся монстров, сминая их, уничтожая, а скрипка Антона довершила начатое. Тела тварей рассыпались в прах, менялись, таяли, и очень скоро двор дома кузнеца был усыпан мертвыми змеями, да дохлыми жуками — маленькими, обретшими свой нормальный размер.

Антон медленно опустил скрипку и, поморщившись от боли в плече, перевел дыхание, вытирая тыльной стороной ладони слизь со лба.

Милена, осторожно выглянувшая из-за сараюшки, с ужасом оглядела поле боя, потом перевела взгляд на юного героя и, не в силах держать себя в руках, с восторженным визгом бросилась растерянному парню на шею.

— Ты спас меня! — воскликнула она, — О, мой герой, настоящий воин! Ты любишь, любишь меня, то бы не спасал!

Карина, которая наблюдала за битвой, замерев в дверях домика, резко выдохнула и, не желая любоваться этой трогательной романтической сценой (Антон как раз отчаянно пытался оттолкнуть настырную девицу), резко развернулась на пятках, оглядывая горницу, ища, на ком бы сорваться. Наконец, выбор был сделан.

— Мирко… — шаманка обольстительно улыбнулась, — Кажется, ты хотел учиться магии? Мне думается, этот вечер вполне подходит для первого занятия. Сопроводишь меня к полю?

Фредо, которого братья сражаться не пустили, и который стоял, замерев неподалеку от сеней с посохом в руках, только покачал головой.

— Не делай других разменной монетой своей ревности, Карина, — тихо произнес князь и, не дожидаясь негодований девушки, легко пожал плечами, — Полагаю, для моих занятий вечер тоже подходит сполна?

***

Донат обстоятельно поправил стул, установленный им шагах в пяти от связанного Мартына и, поправив камзол, опустился на него, закидывая ногу на ногу. Пленник медленно поднял голову, устремляя на колдуна мрачный взгляд. Так вел себя он впервые, и чего ждать, пират не знал.

— Чего тебе?

Начать разговор Мартын решил сам, лично, не позволяя это сделать негодяю, держащему его в плену. В конечном итоге, ему всегда казалось, что у начавшего беседу оказывается в руках право как вести ее в нужном направлении, так и прекратить в любой момент.

Донат, впрочем, не прореагировал. Он вообще давно научился легко и ловко пропускать мимо ушей неинтересные ему слова, принимая к сведению только то, что имело значение.

— Итак, Мартын, — жрец Неблиса сцепил руки в замок, и привольно расположил их на колене, — Расскажи мне, что за человек твой экс-капитан.

Пленник непонимающе моргнул и слегка дернул плечом. Богдан ему самому всегда казался очень открытым, очень простым, чудилось, капитана можно читать, как легкую книгу, поэтому вопрос вызвал даже недоумение.

— Что значит — что за человек? Нормальный он человек, хороший, — парень с некоторым трудом пожал плечами, — Всегда готов на помощь прийти, если что. Крепкий мужик, сильный, отличный мореход, умный… Чего ты спрашиваешь?

Колдун, пренебрежительно кивающий на слова собеседника, тонко усмехнулся и, расцепив руки, скользнул пальцами по своему подбородку.

— Да видишь ли… Что-то подсказывает мне, что Богдан не так уж и прост, как могло бы показаться на первый взгляд. Ладно, я могу допустить, что опытный мореход способен ускользнуть от лярв, может обмануть их, оставить за кормой, сколько бы их ни было… Но совершить такой опасный маневр, резко повернуть на полном ходу, при сильном ветре, с распущенными парусами, не сломав и даже не повредив ни единой мачты — это уже кажется маловероятным, друг мой, очень маловероятным. И, тем не менее, Богдану этот трюк удался. Я хочу знать, кто он, — голос жреца стал жестким, — И либо ты ответишь мне сейчас, либо…

— Либо что? — Мартын скривился от презрения, — Прикажешь Креону отгрызть мне пару пальцев? Или, может, сразу руку целиком, чтобы компас, наконец, перестал вертеться? Я знаю Богдана только как отменного моряка, дерзкого пирата, но и только! Если ты, в силу своей испорченности, видишь в нем кого-то другого…