Я.... из другого мира. Том VI (СИ) - Калинин Алексей Страница 12

— Тогда поздравляю, господин Фудзивара. Искренне рад за вас, — ответил я.

— Это вам большое спасибо. Сэнсэй, вы и ваш маленький друг смогли убедить меня, что жизнь очень хорошая штука. Сестра не знает о моих неприятностях, поэтому не буду её беспокоить и обязательно пригласим вас в гости, когда снимем своё жильё.

— Отлично, я даже прихвачу с собой пару бутылок хорошего саке и мы отметим начало вашей новой жизни, — улыбнулся в ответ.

— Обязательно отметим, обязательно! А сейчас мне пора идти. Я позвонил вам, чтобы отблагодарить и… и ещё раз спасибо, господин Такаги.

— Пожалуйста. Ты это… Фудзивара, обращайся, если что, — попрощался в ответ. — Не пропадай, держи связь. Вдруг мне понадобится хороший шеф-повар, тогда я буду знать, куда обратиться.

— Хорошо, но я обязательно приглашу вас на обед и тогда вы отведаете настоящие роллы.

Мы душевно попрощались, после чего я взглянул в экран телефона. Камера показала, что очередной преследователь всё также движется позади. Ну и пусть себе стаптывают ноги. Я никуда сворачивать не собираюсь и доберусь до дома во чтобы то ни стало.

Дома меня встретил крик:

— Небесный Захват!

А вот хуюшки — я успел уже наложить на себя три слоя Доспеха Духа, поэтому легко улыбнулся в ответ и произнес:

— И вам добрый день, госпожа Исикава. Вы зря думаете, что я два раза попаду на один и тот же приём. Что вы хотите от сэнсэя? Почему так себя ведете?

Мы находились с ней по разные стороны стола. На столешнице выставлены небольшие тарелочки с рисом, овощами, маринованными кальмарами и рыбой. В углу курилась благовонная палочка, а воздух пропах тяжелым духом сандала. Похоже, что я попал на романтический обед. Моего возвращения точно не ожидали в это время.

И главное, что нигде не было видно сэнсэя!

Гостья злобно зыркнула на меня и опустила руку:

— А ты не настолько глуп, насколько показывает твоё лицо, хинин. Я хочу, чтобы вы с тануки убрались из дома Норобушки…

— Из чьего дома? — не понял я.

Норобушка… Нет, мой мозг отказывался принимать имя сэнсэя таком ласкательно-умилительном эквиваленте.

Норобище! Вот так было вернее. Так я ещё мог понять и простить.

— Ты понял всё с первого раза. Вы толкаете его на преступления, а ему поясницу беречь нужно! — проворчала Шизуки.

— Вообще-то он сам хочет…

— Не говори мне того, чего он хочет. Я знакома с ним не первый год, поэтому точно знаю, что именно ему нужно. А ему нужен покой и теплые носочки.

— То есть вы хотите из нашего сэнсэя сделать домашнюю собачку?

— Да как ты смеешь так говорить? Я хочу, чтобы Норобушка свои дни провел рядом с любящим человеком, а вовсе не с двумя дурно воспитанными мальчишками. К тому же ещё и очень дерзкими.

Её ноздри раздувались, как будто она пыталась втянуть побольше воздуха и потом выплеснуть его наружу, сдув меня на фиг. Я стоял напротив и улыбался. А что мне оставалось делать? Вроде бы цели у неё благие, но вот манера исполнения…

— Если сам сэнсэй Норобу скажет, чтобы мы убирались — мы уберемся, а пока что мы будем возле него, — проговорил я.

— Нет, не будете! Или я не Шизуки Исикава! — вскричала в гневе женщина.

— Что за крик, а драки нет? — послышалось со двора.

Сэнсэй Норобу зашел в дом и я едва не прыснул от смеха. На поясе Норобу красовался пояс из верблюжей шерсти, на плечах накинута вышитая безрукавка, а из-под кимоно высовывались толстые вязаные носки из разряда «невероятно кусучие, но теплые». Сам сэнсэй походил на бодрого пожилого огородника, который только что закончил полоть грядки.

— Норобушка, он тебя домашней собачкой назвал, — уперся в меня тощий женский палец.

Сэнсэй недоуменно перевел взгляд на меня.

— Изаму, почему ты меня так назвал? Что я тебе плохого сделал?

Я вздохнул. Похоже, что начинается новый виток развития наших с Шизуки отношений.

— Сэнсэй, я не хочу ругаться с вашей гостьей. Я лишь спросил, не хочет ли она сделать из вас…

— Вот-вот, именно в этот момент он и назвал тебя, Норобушка, домашней собачкой, — не дала мне закончить Шизуки.

— Да вовсе всё было не так! — возмутился было я.

— Вот, теперь он ещё на женщину и голос повышает. Конечно, какие могут быть манеры у хинина. Но я думала, что он хотя бы тебя уважает, мой старый друг… А если он тебя ни во что не ставит, то я не могу этого стерпеть. Прости, Норобушка, но это выше моих сил.

В голове сразу замелькали варианты развития дальнейшего разговора.

Хамить и давить в ответ нельзя — как раз этого она и добивается. Тогда я буду в невыигрышном свете и меня задавят опытом. К тому же, сэнсэй пока что на стороне Шизуки, ведь я «обозвал» его домашней собачкой. А произнести подобное при женщине чревато…

Ей нужен мой гнев и агрессия — не стоит их отдавать, а то в горячке могу наболтать такого, что потом вовек не отмоешься. Одно бранное слово, сорвавшееся с моих губ, может здорово пошатнуть мнение сэнсэя о своём лучшем ученике.

Если я скажу, что такой тон беседы мне неприятен, то могу показать слабость и свою вину. Ведь у нас как — кто слаб, тот зачастую и виновен.

Остается воздействовать психологическими наработками прошлого. Я… улыбнулся.

Да, улыбкой я показал, что не считаю себя виновным. Исподтишка показал открытые ладони тыльной стороной наружу, чем продемонстрировал полное отсутствие оружия, и самое главное — я начал дышать в унисон с Шизуки. В это сложно поверить, но когда используешь синхронизацию с гневным человеком, когда находишь нужные вибрации, то невольно он видит в вас отражение себя, как в зеркале. И, постепенно переходя на более глубокое и спокойное дыхание, вынуждаете человека подстраиваться под себя. Так наступает успокоение…

А теперь стоит призвать сэнсэя в судьи. Да-да, если атака Шизуки направлена на меня, с привлечением Норобу, то почему бы не воспользоваться её же приёмом?

— Сэнсэй, госпожа Исикава права, — с улыбкой ответил я.

Этими словами я обезоружил Шизуки. Она думала, что сейчас я буду сопротивляться, оправдываться или же как-то отмазываться, но я пошел другим путём и своими словами чуть выбил почву у неё из-под ног. Она слегка опешила, а мне только это и было нужно. Я всё также продолжал дышать в унисон с Шизуки, но внимание перенес на Норобу.

— Я сказал, что ты вряд ли когда захочешь стать домашней собачкой, ведь на самом деле ты — дерзкий волкодав! А твоя стая, которую называешь «старой гвардией», за тебя любому глотку порвут. Кто же будет рвать глотку за болонку? Только какая-нибудь модница, у которой вся жизнь сосредоточена в гламуре и обустройстве собственного счастья. Так рассуди нас — неужели я мог назвать тебя болонкой?

Удар за ударом я разбивал защиту Шизуки, но продолжал дышать и понемногу успокаивал дыхание. Голос звучал ровно, чуть убаюкивающе. Так мог вещать старенький профессор перед аудиторией, монотонно и заученно. Я использовал технику сравнения, причем надавил на возвеличивание, а не на преуменьшение, как это сделала Шизуки. К тому же ещё нанес укол по женскому полу, и заодно намекнул, что суровость и аскетизм более почитаем сэнсэем, чем домашний уют и загромождение ненужной мебели. Ещё и гламур упомянул, чего сэнсэй в принципе не приемлет.

— Шизуки-тян, в принципе, я не вижу в словах Изаму дурного, — проговорил Норобу. — Да, если он и сравнил меня с маленькой собачкой, то вряд ли от плохих мыслей. От плохих мыслей он назвал бы меня старым кобелем, но никак не мелкой гавкающей пакостью. Я думаю, что ты немного не поняла косноязычие моего ученика и поэтому начала так кипятиться. В Изаму я уверен, как в себе самом.

Последние слова были просто бальзамом на моё истерзанное сердце. Я улыбнулся ещё шире.

Шизуки собралась было что-то возразить, но сэнсэй не дал ей этого сделать. Он взял меня за руку, а потом протянул свободную руку к ней и проворковал с умильной улыбкой:

— Мне кажется, что вам нужно помириться друг с другом. Я знаю, что вы оба любите меня, но если вы будете собачиться, то обоим напиздюляю по первое число. Да, Шизуки-тян, я вижу, как ты пытаешься стать хозяйкой в этом доме, но прошу тебя об одном — не вставай между мной и учеником Изаму. Он меня никогда не предаст! Не то, что некоторые…