Горчаков. Пенталогия (СИ) - Пылаев Валерий Страница 12

Не надо. Сам справлюсь.

Если бы Воронцов не пытался хитрить, я бы, пожалуй, действительно пальнул бы в воздух. Но он чуть не угробил меня в гонке, прилюдно унизил, угрожал и даже сейчас втихаря использовал Дар. Явно думая, что все это, как и всегда, сойдет ему с рук. И такое я прощать не собирался – что бы мне ни говорили.

– Не глупи… – одними губами прошептал Костя. – Саня, не надо.

Надо, братец, надо.

– Как некрасиво, князь. Вы даже представить не можете, как разочаровываете… всех, – вздохнул я.

И, подняв пистолет, выстрелил.

* * *

– Ну, С-с-сашка! – Славка взмахнул рукой и едва не уронил с бутерброда колбасу. – Бах – и все!

Я молча отхлебнул холодного лимонада и отсалютовал товарищу бутылкой. Андрей Георгиевич укатил вперед – поскорее доложить деду – а мы втроем отстали в Келломяках, заскочили в магазин и сели праздновать победу на берегу залива.

Наверняка сегодня же вечером дед запрет меня в Елизаветино до конца лета – но этот день мы честно заслужили. Все трое. И я, и Славка, которого до сих пор потряхивало от пережитого волнения.

И хмурый сосредоточенный Костя.

– Зря ты все-таки, Саня, – негромко проговорил он. – Так бы пожали руки и разошлись. А теперь вони будет…

Для Славки все случившееся было какой–то фантасмагорией. Небывалой удачей, проявлением высшей справедливости. Божественной волей, направившей мою руку. А вот Костя… Костя сам видел, как я тренировался с пистолетами в лесу за усадьбой. И в его глазах я все выглядело… несколько иначе.

– Пусть воняет. – Я пожал плечами. – В следующий раз будет умнее.

Когда Воронцов верещал и катался по песку с простреленным коленом, я не испытывал никаких угрызений совести – только удовлетворение от хорошо проделанной работы.

– Не знаю, – вздохнул Костя. – Мне бы, наверное, духу не хватило… живого человека так. А ты как в дерево стрелял – даже не дернулся.

– Да ладно тебе. – Я передал брату лимонад. – Через неделю опять будет скакать козлом и портить нормальным людям жизнь.

– Ага… – Костя вдруг вытянул шею, заглядывая куда–то мне за спину. – А это у нас кто?

Небольшая красная машина остановилась неподалеку от Костиной «Чайки», и из нее выбрались две девушки. Одна – невысокая и чуть полноватая, в темном платье в горошек и соломенной шляпке. И вторая…

– С-судари… – Голос Славки звучал так, будто у него вдруг пересохло в горле. – Кто это?

– Наталья Гижицкая. – Костя едва слышно откашлялся. – Дочь графа Гижицкого. Вставайте, поздороваемся… наверное.

Странно. На этот раз идти по песку почему–то оказалось сложнее, чем к барьеру перед выстрелом. Солнце чуть слепило глаза, но и того, что я видел, оказалось достаточно.

Вьющиеся светлые волосы. Синее платье по фигуре, почти не оставляющее простора воображению. Короткое – в рамках приличия, но все равно заставляющее стройные загорелые ноги казаться бесконечными даже без босоножек на каблуке, которые графиня уже успела скинуть. Почти половину ее лица скрывали огромные затемненные очки, но один только взгляд на сочные полуоткрытые губы…

Черт, да тут даже внешность уже как–то побоку! Хотя и она более чем… От Гижицкой буквально веяло какой–то запредельной притягательностью. Ее подружка, завидев нас, ойкнула и нырнула обратно в автомобиль, а графиня лишь встала вполоборота, опершись на открытую дверцу и чуть отведя вбок умопомрачительной формы бедро.

Будто специально показывала себя во всей красе, чертовка.

– Наталья Станиславовна, – проговорил Костя. – Графиня, мое почтение…

– Князь? – Гижицкая улыбнулась и сняла очки. – Рада видеть вас здесь. Приехали искупаться?

– Не совсем… Дела.

– Вот как? – Гижицкая перевела взгляд на меня. – А кто эти… милые юноши?

Эй, мне вообще–то почти семнадцать!

Стрелять глазами графиня умела уж точно получше, чем Воронцов из пистолета. За моей спиной Славка едва звучно сглотнул и выдохнул так, будто ему в живот воткнули что–то острое. Вроде кавалерийской сабли, висевшей над столом у Андрея Георгиевича.

– Александр Горчаков. – Я заставил себя шагнуть вперед. – Брат Константина… младший.

Гижицкая молча протянула руку для поцелуя, и стоило мне коснуться губами мягкой загорелой кожи, как по всему телу прошла горячая волна. Я стиснул тонкие пальцы и на мгновение ощутил желание накинуться на эту женщину – такое сильное, что сводило челюсти. И меня, пожалуй, не остановило бы присутствие ни Кости со Славкой, ни той, второй девицы…

Но остановил взгляд самой Гижицкой. Не испуганный, даже не возмущенный – скорее манящий, хищный… и довольной. Будто она без малейшего напряжения прочитала все мысли, которые пронеслись у меня в голове.

Или даже не прочитала, а сама… устроила мне это наваждение.

Почему–то это меня отрезвило: словно выплеснуло за шиворот ведро ледяной воды. Я отпустил руку Гижицкой, выпрямился – а потом с усилием выпихнул графиню из своего сознания и закрыл двери. На все ключи, которые нашлись.

– У вас сильная хватка, князь. – Гижицкая улыбнулась и подула на кончики пальцев. – Признаюсь, не ожидала…

– Прошу меня простить, – процедил я.

– Ничего страшного. В каком–то смысле даже приятно думать, что я способна вызвать у такого человека, как вы… Скажите, князь, вы любите музыку?

– Музыку?

– Современную. В конце месяца у меня в клубе выступает британский ансамбль… довольно известный. Вы позволите пригласить? – Гижицкая скользнула взглядом мне за спину. – И ваших друзей, разумеется, тоже.

– Почту за честь, графиня.

Я склонил голову, но от прочих проявлений учтивости воздержался. Гижицкая снова стрельнула глазами – на этот раз с явным интересом. Уж не знаю, насколько часто она пользовалась своим женским арсеналом, но явно не привыкла, чтобы кто–то мог перед ним устоять. Особенно если этот кто–то – мальчишка с едва пробивающейся на щеках порослью.

– Не желаете искупаться, судари? Погода на удивление хороша, а самой мне будет тяжело избавиться от этого платья. Кажется, что–то с молнией… – Гижицкая повернулась ко мне спиной и откинула волосы в сторону, обнажая шею. – Саша, не посмотрите?

– У Александра нет времени. – Костя схватил меня за плечо и решительно потянул назад. – Графиня… позвольте откланяться!

Глава 9

– Князь… Вы заняты?

Гижицкая едва слышно скользнула в кабинет и прикрыла за собой дверь. Внутри было темно – я оставил включенной только лампу на дедовом столе – но в полумраке идеальные бедра смотрелись еще соблазнительнее. Загорелое тело прикрывала только рубашка – огромная, явно мужская – да еще и надетая кое-как. Гижицкая потрудилась застегнуть только несколько пуговиц где–то на уровне пупка, и безразмерный ворот уже сполз чуть ли не до середины плеча и грозился свалиться вообще. Снизу белоснежная ткань прикрывала все, но я почему–то знал, что под рубашкой нет ничего.

Совсем.

– Графиня. – Я отложил еще дымящуюся трубку. – Чем обязан?..

– Без особых причин. – Гижицкая, покачивая бедрами, двинулась вперед. – Просто захотела увидеть вас, князь.

– Посреди ночи? – пробормотал я, скосившись на часы на стене. – Брат говорил, что от вас можно ожидать чего угодно, но такое…

– И что же еще вы слышали? Что я вертихвостка? – Гижицкая без всякого стеснения уселась боком ко мне прямо на дедовский стол. – Что у меня не лучшая репутация в высшем свете? Что из-за меня случаются дуэли? Или что приличному дворянину в моем клубе лучше не появляться?

– В том числе.

Я изо всех сил старался не смотреть туда, где рубашка бесстыдно задиралась. Но получалось так себе.

– Да? – Гижицкая развернулась и провела ладонью по столу, смахивая на пол какие–то смертельно важные бумаги. – И это важно?

Твою ж… Да пошло оно все к черту!

– Нет. – Я подался вперед. – Для меня – нет.

Гижицкая улеглась грудью на стол и опрокинула чернильницу. Рубашка тут же намокла, прилипла к дереву и не скрывала уже вообще ничего. Чуть ниже ключиц кожа была еще загорелой – но там, где ее не касалось солнце, становилась молочно-белой.