Робин Хобб - Королевский убийца Страница 12

У Турлейка мы остановились на ночь в трактире. Я думал, что на следующий день мы проплывем немного на речной барже. Порой лед сковывал берега Оленьей реки, но середина оставалась чистой круглый год, благодаря сильному течению. Я сразу пошел в свою комнату, потому что сил у меня почти не осталось. Но прошло целых два часа, прежде чем мои спутники решили последовать моему примеру.

Баррич был мрачен и молчалив, но, после того как он лег в постель, Хендс прошептал мне со своей кровати, что в этом городе очень плохо отзываются о короле.

— Знай они, что мы из Баккипа, то вряд ли бы разговаривали так свободно. Но, поскольку на нас горская одежда, они решили, что мы купцы или мелкие торговцы. Несколько раз я думал, что Баррич набросится на кого-нибудь из них. По правде говоря, не знаю, как он сдержался. Все жалуются на налоги для защиты побережья. Они смеялись над королем и говорили, что, несмотря на все налоги, которые они отрывают от сердца, пираты все равно пришли незамеченными осенью, когда стояла хорошая погода, и сожгли еще два города. — Хендс помолчал и неуверенно добавил: — Но они очень хвалят принца Регала. Он проезжал здесь, сопровождая Кетриккен в Баккип. Один человек за столом назвал ее большой белой рыбой и заявил, что она совсем неподходящая жена для короля. А другой вступил в разговор и сказал, что, по крайней мере, принц Регал держался достойно, несмотря на все трудности, и выглядел так, как и подобает принцу. Потом они пили за здоровье и долгую жизнь Регала.

Я похолодел и прошептал в ответ:

— Два «перекованных» города! Ты слышал какие?

— Вейлджоу в Вернее и Силбей в самом Бакке.

Темнота сгустилась вокруг меня, и я всю ночь лежал, глядя в нее.

На следующее утро мы покинули Турлейк. Верхом. По суше. Баррич даже не стал придерживаться дороги.

Я тщетно возражал. Он выслушал мои жалобы, потом отвел меня в сторону и свирепо спросил:

— Хочешь умереть?

Я тупо смотрел на него.

Он с отвращением фыркнул:

— Фитц, ничего не изменилось. Ты по-прежнему королевский бастард, и принц Регал все еще считает тебя помехой. Он не единожды, а трижды пытался избавиться от тебя. Думаешь, он с распростертыми объятиями встретит тебя в Баккипе? Нет. Для него было бы гораздо лучше, если бы мы вообще никогда не вернулись. Так что давай не будем делать из себя мишеней. Мы пойдем по суше. Если он или его приспешники хотят встретиться с нами, им придется поискать нас в лесах. А принц никогда не был хорошим охотником.

— А разве Верити не защитит нас? — неуверенно спросил я.

— Ты человек короля. А Верити наследник. Ты защищаешь своего короля, Фитц, а не наоборот. Конечно, он ценит тебя и постарается помочь. Но у него есть и более важные дела. Красные корабли. Молодая жена. И младший брат, который думает, что корона лучше бы выглядела на его голове. Нет. Не надейся, что наследник будет заботиться о тебе. Займись этим сам.

Меня беспокоили только лишние дни пути, мешавшие отправиться на поиски Молли. Но этого довода я привести не мог. Я не рассказывал ему о моем сне. Вместо этого я сказал:

— Регал был бы сумасшедшим, если бы попытался убить нас снова. Все знали бы, что он убийца.

— Не сумасшедшим, Фитц. Только безжалостным. А Регал именно такой. Не стоит надеяться, что принц будет жить по нашим законам. Если у Регала будет возможность убить нас, он воспользуется ею. Он не будет беспокоиться о том, кто и что заподозрит, если ни у кого не найдется доказательств. Верити только наследник. Не король. Пока нет. Доколе король Шрюд жив и сидит на троне, Регал будет находить пути обойти своего отца. Ему очень многое сходит с рук. Даже убийство.

Баррич направил свою лошадь в сторону от проезжей дороги, пробрался через сугробы и поехал наверх, по неприметному заснеженному склону холма, чтобы взять курс прямо на Баккип. Хендс посмотрел на меня, как будто ему стало нехорошо. Но мы последовали за Барричем. И каждую ночь, которую мы проводили, съежившись, все вместе в маленькой палатке вместо того, чтобы располагаться в уютном трактире, я размышлял о Регале. При каждом мучительном подъеме и трудном спуске я думал о младшем принце. Я считал каждый лишний час, разделявший меня и Молли. Я чувствовал, что какая-то сила пробуждается во мне, только когда мечтал о том, как изобью Регала до смерти. Я не мог мечтать о возмездии — оно было привилегией короны, — но если я не получу отмщения, то Регал не получит удовлетворения. Я вернусь в Баккип. Я встану перед ним, высокий, и, когда его черный взгляд упадет на меня, я не дрогну. И, клялся я, Регал никогда не увидит меня дрожащим или хватающимся за стенку, чтобы не упасть, и не будет проводить рукой перед моим помутневшим взглядом. Он никогда не узнает, как близок был к тому, чтобы выиграть.

И наконец мы въехали в Баккип — не вверх по извивающейся прибрежной дороге, а из поросших лесом гор позади нее. Снегопад немного уменьшился, потом прекратился совсем. Ночной ветер прогнал облака, и в свете ясной луны черные камни Баккипа мрачно блестели на фоне моря. Желтые огни горели в оружейных башнях и у боковых ворот.

— Мы дома, — тихо сказал Баррич.

Мы съехали с последнего холма на дорогу и направились к Главным воротам Баккипа. Молодой солдат стоял на посту. Он опустил пику, загородив дорогу, и потребовал назвать наши имена. Баррич откинул с лица капюшон, но парень не пошевелился.

— Я Баррич, начальник конюшен! — грозно сообщил ему Баррич. — Я начальник конюшен здесь дольше, чем ты живешь на свете. Я чувствую, что мне следовало бы спросить тебя, что ты тут делаешь у моих ворот!

Прежде чем испуганный парень успел ответить, раздался грохот, и из сторожевой будки выбежали солдаты.

— Это действительно Баррич! — воскликнул караульный сержант. Баррич мгновенно оказался в центре толпы. Все выкрикивали приветствия, смеялись и шумели, а мы с Хендсом сидели на своих усталых лошадях в стороне от общей суеты. Сержант, некто Блейд, наконец прикрикнул на солдат, и они замолчали. Это было сделано прежде всего для того, чтобы он получил возможность высказаться.

— Мы не ждали тебя до весны, — заявил крепкий старый солдат, — и нам сказали, что вернуться может не тот человек, который уехал отсюда. Но ты неплохо выглядишь, вот оно как. Самую малость замерз, и одет по-чужеземному, и пара новых шрамов — но это все ж таки ты. Говорили, что ты сильно покалечен, а бастард так и совсем помер. Чума или отрава…

Баррич засмеялся и поднял руки, чтобы все могли оценить его горскую одежду. На мгновение я увидел Баррича таким, каким, по всей вероятности, они видели его, — в лиловых стеганых штанах и высоких ботинках. Я уже не удивлялся, что нас остановили у ворот. Но продолжал удивляться дошедшим до Баккипа слухам.