Людмила Астахова - Знающий не говорит. Тетралогия Страница 12

Кенард Эртэ заснул весь в слезах, с опухшим носом и мокрыми щеками, но спал скверно, вертелся, то проваливаясь в жуткие видения, то приходя в себя, и так без конца. Этой ночью обитатели замка спали очень плохо: плакали во сне дети, женщины вскрикивали и просыпались, измученные кошмарами, мужчины скрипели зубами, выла вьюга.

Но долгожданное утро, темное и морозное, принесло только беду и тревогу. Кухарки, зайдя в кладовую за мукой для утреннего хлеба, к ужасу своему обнаружили, что запасы испорчены полчищами крыс. Ковер из визжащих черных тварей копошился на том месте, где еще вчера добрые люди брали муку, масло, солонину, сыры, колбасы, пшено и сало. Переполох из замка перекинулся на городок, где тэврцы бросились проверять собственные запасы, которые пострадали меньше, но вполне ощутимо для того, чтобы призрак голода замаячил пред мысленным взором каждого мужчины и каждой женщины. Тогда из крохотного храма Владыки Небес – Аррагана приволокли ничего не понимающего старичка жреца, который только руками разводил. Такого количества крыс, да еще посреди зимы, тут никогда не видели. Твари без всякой боязни бросались на людей, словно бешеные. Их необычное поведение наводило на мысль о вмешательстве колдовства. Вот тут-то все и вспомнили о давешнем мальчишке-упыре.

Растрепанные женщины толкались за спинами сосредоточенных молчаливых мужчин. Почти у каждого были дети, которые скоро попросят кушать, а дать им будет нечего. И кучка воинов с оружием не смогла бы противостоять обезумевшей от страха и ярости толпы. Два десятка лучников на стене да четверка рыцарей. В наспех надетой первой попавшейся одежде даже такой мощный мужчина, как барон, казался испуганным и нерешительным.

– Мы не бунтовать собираемся, милорд, – как всегда рассудительно сказал полуорк Сэнай, замковый кузнец, ростом и силой не уступавший барону. – Раз упыри навели колдовство, то пущай и отвечают за потраву. Пошто твой наемник упыренка давеча приволок?

Полуорк говорил тихо, но от его спокойного голоса под теплую куртку к Кенарду забрался самый настоящий страх.

«У Сэная двенадцать детишек, и они останутся голодными», – подумал он внезапно.

Кен, наверное, единственный из всех собравшихся, понимал, что мальчишка Аррит тут ни при чем, как, впрочем, и остальные болотные люди, сколько их там ни есть на ветландских болотах и трясинах.

– Выбирай выражения, полуорк.

Это сказал эльф, появившийся, как обычно, совершенно незаметно и бесшумно. Кен тяжело вздохнул. Альс выступил один против толпы. Длинное одеяние с разрезом до пояса спереди и сзади для удобства верховой езды, стальные пряди волос на плечах и два неизменных меча, скрещивающихся за спиной. Альс даже не соизволил извлечь клинки, скрестив руки на груди и сверля кузнеца тяжелым взглядом.

– Мои дети могут помереть от голода из-за твоих упыриных знакомцев, – ответил Сэнай и почему-то добавил: – Я не боюсь тебя, эльф.

– Зря, – ответил тот. – Он ни в чем не повинен. Обычный человеческий ребенок.

– Все упыри – колдуны!

Толпа за спиной кузнеца зашумела, мужчины явно осмелели и сделали в сторону эльфа небольшой шаг. Но тот не сдвинулся с места, только смерил всех ледяным взглядом.

– Хочешь подраться?

– Заткнись! Не то самого крысам скормим!

Серебряные глаза эльфа безошибочно выхватили из толпы крикнувшего это тощего парня с жидкими космами русых волос, закрывающих глаза, и размахивающего кухонным тесаком.

– Вот как? Какой ты стал храбрый, Рони, – улыбнулся эльф. – Для посудомоя это очень опасные слова.

За три года Кенард так и не смог запомнить имена всех обитателей замка, но он готов был поклясться, что Альс знал поименно каждого конюха, судомоя, скотницу или оружейника, а также их детей. А если бы ему сказали, что эльф знает клички всех кошек, собак, свиней и коз, то и тут Кен ничуть не удивился бы.

– Похоже, что я никого переубедить не смогу. И пытаться не буду, – спокойно заметил Альс и вытащил из ножен свои мечи. – Ну?!

Что-то было в нем такое, что не давало сильным и совсем не робкого десятка мужчинам: людям, оркам и метисам пойти навстречу зеркально сияющей стали, на которую падали снежинки. Мечи вызывали у Кена трепет и восхищение. Это были не грубые неуклюжие орудия, выходящие из тех же рук, которые с большей охотой и радостью куют плуги и мотыги. У самого Кенарда оружие выглядело неказисто, несмотря на яшмовые украшения на рукояти. Мысленно Кен обозвал один из эльфовых мечей «змеиным», другой – «птичьим». Небольшая круглая гарда, состоящая из переплетения растительного орнамента и рунических значков, у одного меча переходила в удлиненную рукоять с чешуйчатой насечкой, заканчивающуюся навершьем – когтистым кулаком-лапой, а у второго рукоять изображали переплетенные змеиные тела с навершьем в виде змеиной головы. И без всяких драгоценных камней мечи казались сокровищами. Лезвия – как два сверкающих луча лунного света, длинные, сужающиеся к концу, ромбические в поперечном срезе.

Сэнай угрюмо молчал. Глубокая складка залегла между его широкими бровями, и жилка билась на смуглом виске, но Кенард чувствовал, что кузнец хоть и зол до безумия, но умирать не хочет. И прекрасно понимает, что, сделай он шаг в сторону эльфа, и жизнь его, хорошая и спокойная жизнь, кончится в крови и муках.

– Будь ты проклят! – прошипел полуорк. – Будь ты проклят…

Ненависти, которая плескалась в его глазах, хватило бы, чтобы затопить весь Тэвр по верхушку главной башни, и она обжигала, как кислота. Кенард на месте Альса отныне поостерегся бы поворачиваться спиной к кузнецу, но, похоже, эльфу было все равно. Он еще некоторое время постоял на ступеньках, провожая непроницаемым взглядом разбредающихся в разные стороны челядинцев, и только потом спрятал оружие в ножны.

– И все же с крысами нужно что-то делать, – сказал он, обращаясь к барону. – Да и с припасами тоже.

Лорд Крэнг длинно и грубо выругался, отводя душу самым доступным способом.

– Похоже, придется организовать охотничьи отряды в Чернолесье, – сказал сэр Гэррик. – Без свежего мяса мы ноги здесь протянем. Ты хорошо стреляешь, Кении?

Кенард кивнул. Луком и самострелом он владел неплохо, и глазомер у него был приличный. Для обычного человека. Так говорил Альс, а его мнению Кен доверял больше, чем собственному. Лучшими стрелками, разумеется, были орки и эльфы. Даже простой пастушок с орочьего хутора бил белку в глаз, а уж лучше следопытов, чем орки-горцы, в природе не существовало.