Евгений Шепельский - Эльфы, топор и всё остальное Страница 12

Правда, были отличия: кодекс Джарси не запрещал потреблять алкоголь. Он, скорее, поощрял. В разумных, конечно, пределах. «Пей. Но пей в меру. И тогда тебе откроется счастье жизни», — так было сказано в кодексе.

— Вас выпустили, а я еще сидел, много думал, угум… Сколько мы, гоблины, должны прозябать в нищете и дикости? Пф-ф-ф-ф… Быть шестерками у людей, на подхвате? Задрало, понимаешь, что нас держат за полудурков. — Он выдохнул новый клуб дыма. — Угнетение! В городе только поднеси-подай, кирпичи таскай, стой на стреме, тьфу! Крестьяне нас ненавидят, мы их женщин похищаем для церемоний… Ладно, это я пресек. Но в остальном — чем мы хуже? Люди, они, епрста, почти все такие же болваны. Читать умеет десятая часть. Пьют самопляс жадно до потери облика… Мысли — чего бы пожрать, сходить налево, ближнего наколоть, епрста! Бабы у вас тягловой скот… Жрецов своих слушаетесь так же слепо, а у них один бог — деньги! Эх, людишки… Но — один черт, мы для вас — лесные варвары-придурки. Я решил — буду ломать архетип, епрста. И начал ломать…

— Я заметил. У тебя это неплохо получается, Чайник.

Он кивнул, словно не ожидал от меня иного ответа, кивнул и выпустил густой клуб дыма.

— Угум, я знал, ты оценишь, через весь поселок тебя провел… Работаю, на, но работы еще край непочатый. И друзей мало, на, соратников. Десяток шаманских подмастерьев и новых вождей, товарищей детства, на, да их товарищей, и товарищей их товарищей… Трудно мне, епрста. Я, видишь ли, затеял объединить все гоблинские кланы на склонах Галидорских гор. Создаю свою империю.

— А Фрайтор возражать не станет?

— Хе, — бутгурт моар хитро ощерился, — время терпит. Я им пока полезен. Своих от крестьян отвадил, сижу тут весь наружу, тише воды ниже травы, дурью, хе-хе, маюсь. Домики строю, генералов потешных развел. Генералы у меня тупые, на Общем не разумеют, гы-гы! Раньше-то мы были «дикие и опасные», а теперь с нами слад. Столицу сооружаю «как у людей», стационарную, приходи и бери голыми руками…

Я изогнул брови:

— Мне казалось…

Он заухал, как филин:

— Вот, оно всем кажется! Имей в виду, главное у меня тут — людские учителя! Мои у них знания берут и несут в другие поселки, куда людям хода нет. Грамота, кузнечное дело, епрста, военное искусство, обычное искусство! Запасы руды у нас хорошие, мои уже разведали… Рыцарям Храма мнится, что у меня тут кучка одних и тех же гоблинов учебной дурью мается беспросветно, гы-гы! Мы ж для вас на одно лицо… А мы сменяемся! Но оно и к лучшему, на. Мне меньше тревоги. Когда попалят и проснутся — поздновато будет. Создам империю, прижму оба перевала к ногтю, налоги с купцов буду брать. Сунется Фрайтор ко мне в леса — получит по шапке.

Я ошеломленно молчал.

— Фаерано держит меня за шута-жадюгу… Презентами подкармливает. Во, — Чайник порылся под столом и показал мне маленький ксилофон на красивой серебряной подставке, — сегодня презентовал. За дурачка меня держит. Я «обрадовался», на. Палочками постучал, сказал — музыка, радость, еще хочу такую цацу. Так ты поверь — он привезет!

— А самопляс?

Бутгурт рассмеялся.

— Ну, мало-мало деньгу зашибаю. Золото, оно не лишнее, когда с людьми связан. Подкупы, то да се. У вас же все продаются…

— Не все и не всегда.

— Брось, ты и твои Джарси — исключение, а во Фрайторе продаются все. А храмовники мне учителей поставляют…

— Пьяниц?

— Угум. — Тут его голос стал исключительно жестким: — Пропойцы… работают за жратву и самопляс. Им другого не надо… Людишки… Не мне тебе говорить — где сухой закон, там пьяниц больше всего, все фрайторские тюрьмы ими забиты… Я ж знаю, что говорю, у меня хорошее тюремное образование!

— Гритт!

— Денег я им, понятно, не плачу. Мы их не бьем и не трогаем, только пить не даем, на, если работать не хотят, епрста. Они еще играют роль, когда нажираются, как свиньи…

— Это как?

— Доказывают мой лозунг, которым я воспитываю свой народ: ты лучше людишек.

Вот оно что! На примере опустившихся людей вождь племен Амброт-Занг взращивал в своем народе не глупенькую примитивную ненависть к человечеству, а куда более умную штуку — чувство тотального превосходства!

Тут у меня задрожали ноги, и я сел. Чайник крикнул принести еды, и я, размышляя о незавидной доле фрайторцев, уплел блины, жареную кабанятину, пирожки с ливером и две сдобные медовые булочки.

— Еда для моих приближенных! — похвастался бутгурт моар. — Научил своих готовить с помощью людских поваров… Вина тебе все-таки налить?

— Воды. — Я выхлебал кружку. — Бутгурт, у меня к тебе вопрос. Со мной были эльфы…

— Угум. Твои целители.

— Целители. Ты их забрал.

— Угум. И их, и оружие их, и накидки — чтобы Олник до смерти не расчихался.

— Забрал, я надеюсь, не для жертвоприношений?

— Епрста, не.

— Ну, так где они?

— Угум, угум, взял я их в охапку вместе с накидками да ихними мечами, и продал.

Великая Торба!

— Ч-что?..

— Что-что, на? Я их загнал Фаерано. Эльфийку он возьмет в гарем, а эльфа — черт его знает. Вялый он какой-то, не знаю, на кой ему нужен…

Эльфы! Принц!

Боги мои, так вот кто хотел сожрать меня взглядом из окошка фургона!

7

Я опомнился на опрокинутом кресле, сидя верхом на бутгурт моаре, с руками, вцепившимися в его глотку. Он хрипел, вывалив глаза, я ревел, как бык, которого ведут холостить, за моей спиной квохтала набежавшая стража. Меня стукнули по спине, не очень больно и вскользь, потом огрели по затылку, тоже не очень больно.

Наконец я различил, что Чайник, извиваясь подо мною, орет на гоблинском:

— Не убивать! Не убивать! Не убивать!

Тут я опомнился и разжал руки. Слава богам, меня все-таки не накрыл амок, а шея бутгурта была свита из толстых жил и упругого мяса.

— Бол-л-лванище! — прохрипел тот, пытаясь продышаться. — Чуть не раздавил мне кадык. Грам-то кре! Вон отсюда! — приказал он страже.

— Сам ты…

— Я-то сам, я-то всегда сам! Мог бы сразу сказать, что у тебя на этих эльфов виды… — Он подвигал кадык туда-сюда, лязгнул клыками, сглотнул. — Было бы на что дивиться. Кожа да кости. Ну, волосы для тотема… Угум, угум. — Он бросил на меня прищуренный взгляд. — Та-а-к… Человек и эльфка…

— Заткнись.

— Я-то заткнусь, я-то заткнусь, угум… Что, совсем крышу снесло? Да-а-а… Ты, дурень, не сечешь, что я их спас, на. У нас тут, епрста, еще не до конца изжито… Котел там, жертвы… Внутренняя оппозиция! — Он с хрустом сжал татуированные ругательствами кулаки. — Ох, доберусь я до нее, все у меня угорят! Пока ты в пещере отлеживался, я от тебя и твоих тощеньких трижды беду отводил. Из других союзов наведывались, прослышали про свежачок для идолов, хотели перекупить… А как не вышло, так лазутчиков подсылать стали — эльфов втихую удавить да бошки им отрезать. Светлые волосы, на! Все горы волнуются. Эльфы для приношений — особая редкость! Еще мало-мало, и быть нашему союзу в войне с другими племенами: себе не беру, другим не отдаю, собака на сене, епрста! Так вот я эльфов и спровадил от греха подальше.