Олег Дивов - Ночной смотрящий Страница 12

– Не перекрестился? Обязательно крестись, если чего кажется. Идея твоя прекрасная, но совершенно невыполнимая. Я сам об этом думал. Не выйдет. Вот, смотри…

– Да мне уже дядь Вить объяснил.

– Ну и замечательно. – Муромский закурил, сплюнул под ноги, поправил ружье на плече и вдруг сказал: – А было бы здорово поймать зверя. Ай как здорово! Он ведь… э-э… особенный. Мы бы с него настригли шерсти. Я даже не в смысле денег. Просто чтобы места наши прославить. Чтобы знали о нас. И вообще, сначала поймаем, а там уже поглядим. Вить, а Вить! Где подельник-то твой ошивается? Ведущий браконьер всего на свете?

– Ерёма? Бухой небось лежит в Филине.

– Жалко. У него сетей два километра, и оба который год без дела валяются. А свои-то ты не дашь сети, верно?

Лузгину стало тесно – это народ сгруппировался вокруг Муромского и Вити.

– Крыши-то практически нет над двором, – говорил Муромский. – Так, огрызки по краям. Но их хватит, чтобы закрепить сеть. Пустим в три слоя, ее тогда и бык не разорвет. Закроем сверху весь двор. По краю продернем трос. Зверь через стену прыгнет и собственным весом уже частично застегнется. Хвост от троса надо кинуть через балку, и когда зверь в кошеле окажется, протянуть со всей силы. Четверо с тросом бегом наружу через ворота, чтобы зверь на ноги не встал, а остальные его – прикладами и чем попало. Отпи…дим душевно, к балке подтянем, горловину кошеля перехватим, самого зверя проволокой спеленаем, а дальше разберемся… Времени светлого в обрез хватит все устроить. Значит, решать надо быстро. Что скажете, мужики?

– Насчет отпи…дить – это я за! – сообщил вчерашний пострадавший, имени которого Лузгин так и не вспомнил.

– Получится, а, дедушка?

– Да как сказать, милок… Если быстро трос потянуть, вроде должно. Стены высокие. Главное дело, чтобы зверь сеть не углядел. По ручью-то пройти у него мозги хватило.

– Будем надеяться, что голодному мозговать некогда. Ну чего, народ, голосуем, или все уже за?

– Экий ты быстрый! – возмутился Витя. – Я сети-то вам еще не дал.

– А ты не дашь?!

– Дам, конечно. Только ты сначала меня спроси.

– Витя, дай нам сеть! Пожалуйста!

– Да хрен с ней, берите!

Впервые за последние сутки Лузгин услышал в Зашишевье настоящий смех.

С сетями управились до темноты. По идее, не должны были успеть, но вот очень захотели – и смогли. Мало того, что соорудили вполне работоспособную на вид ловушку, так даже испытали ее! Один из мужиков, употребив стакан допинга, бросился с крыши в сеть и был успешно пойман, отделавшись пустяковыми ушибами, а попутно заработав второй стакан и ласковое прозвище Каскадер.

Правда, скотину перепугали – беготней и оглушительным матом в процессе теста, – но коровы быстро успокоились, а за ними и овцы кое-как притихли.

С испытательным прыжком здорово угадали – Лузгин сразу заметил, как переменилось в настрое ополчение. К мужикам пришла спокойная уверенность, которой не хватало раньше. Они придумали, как поймать страшного, опасного зверя. А если ты кого в состоянии поймать, значит, не столь уж он страшен и опасен.

Ловушку вновь натянули, уже до того сноровисто, будто всегда с ней работали. У Лузгина эта сосредоточенная, деловитая спешка наложилась на предыдущие жизненные наблюдения, и он утвердился в печальном выводе: Россия умеет все на свете, кроме одного – у нее не получается остро хотеть.

Он не выдержал и сказал Вите – эх, если бы в этой стране все с такой охотой трудились…

– На всех зверей не напасешься, – отмахнулся Витя.

– А за бабки слабо?

– За бабки скучно. Мы народ морально-нравственный, нам идею подавай. Ты, что ли, за одни бабки работаешь?

– Могу еще за бухло.

– Да не п…ди! – натурально обиделся Витя. – Я же тебя с детства знавши. Понял? То-то!

– Ладно, я пошутил, – признался Лузгин. – Хотя…

– Кабель там продерни! – скомандовал Витя. – Ага, есть. Теперь сюда бухту тащи. Помаленьку трави… И чего «хотя»? Смотрю я, херово тебе, парень. К Маринке-то вернуться думаешь или уже того, насовсем?

– На самом деле мне хорошо, – сказал Лузгин, медленно вытягивая из бухты тяжелый черный провод. – Потом, наверное, будет херово, а сейчас хорошо. Вернуться… Она уверена, что да. А я пока ни в чем не уверен. Жить хочу. Просто жить. Успеть нечто особенное сделать, пока силы есть. Без оглядки на то, что обо мне думают и чего от меня хотят. Кажется, именно это называется кризис среднего возраста. Черт побери, у родителей он наступал в сорок, а то и позже. А у моего поколения гораздо больше возможностей чего-то достичь, реализоваться, вот мы и начинаем фигней мучиться в тридцать с небольшим. Красиво, радостно мучиться. Ходил на встречу сокурсников, все жалуются, до чего им плохо. Сплошь начальники, хозяева, попадаются известные люди, настоящие знаменитости – и всем нехорошо. Потом один в меня пальцем ткнул – а вот у этого, говорит, вообще нет кризиса среднего возраста. Ка-ак я начал тельняшку рвать – мол, у кого нет кризиса?! Да у меня такой кризис, прямо такой кризис, хоть ложись и помирай!..

– Ы-ы, – протянул Витя, изображая глубокое понимание.

Подошел Муромский и спросил:

– Ну?

– Да вот, Андрюху на философию потянувши.

– Хер с ним, с Андрюхой! Ну?

– Спокойно, даю свет.

Витя перебросил рубильник, и слабенькое дежурное освещение потонуло в ярком блеске мощных ламп. Раздались одобрительные крики.

– Можем же, когда хочем, – сказал Муромский удовлетворенно. – Эх, если бы в этой стране все с такой силой вкалывали!

– На всех зверей не напасешься… – машинально ответил Витя и прыснул. – Да хоть работай, хоть сачкуй… Чего вкалывать, если никто лампы и кабель загодя не припрятавши?

– Тебе зачтется, – пообещал Муромский. – Эй, народ! Разошлись по номерам! Дедушка, проследи! Курим по сигарете и сидим, ждем. Готовы? Витя, отбой.

Иллюминация погасла, и Лузгин моментально ослеп от навалившейся темноты. Витю и Муромского он не столько видел, сколько ощущал. Это должно было пройти, но первым впечатлением стала полная беспомощность.

– Ну что, забьем кабанчика? – сказал рядом Муромский.

– А? – Лузгин обрадовался живому голосу и хотел услышать еще.

– Купила бабка порося. Кормила, растила, вымахал здоровенный хряк. А бабка-то старая. Выходит на улицу, глядит – трое поддатых мужиков идут. Она им – сынки, помогите, забейте кабанчика. Я, типа, не обижу. Те – бабка, давай полбанки авансом. Ну, бабка налила. Мужики приняли на грудь, и в сарай к хряку. И начинается там светопреставление: вопли, удары, визг свинячий, аж сарай трясется. Потом стихло все, мужики выходят, потные, довольные… Бабка – что, забили? А те ей – ну, мамаша, забить-то, конечно, не забили, но п…ды дали капитально!