Елена Усачева - Желание Страница 12

— Ты сама не понимаешь…

О! Как раз это я отлично понимала. Но он не дал мне и слова произнести. Взял обе мои ладони в свои, и я заметила, как мелко подрагивают его пальцы.

— Что с тобой? — прошептала я, не в силах оторвать взгляда от тонких белых рук. Вампир взволнован?

— Видишь, как ты сильно изменила меня?

— Ты начал чувствовать?

— Нет, я теперь каждую минуту жду подвоха.

— Так в чем дело? Где-то поблизости Катрин?

— Забудь о ней! Многие вампиры живут своими потребностями — еда, удовлетворение желаний. Редко в ком остались отголоски прежней жизни.

Я открыла рот, но промолчала.

— Я не собираюсь оправдываться. — Макс склонился надо мной. — Все, что было в моей жизни, — было, отказываться от этого я не буду…

«Спокойно, спокойно!» — хотела я приказать своему сердцу. Оно вдруг затрепыхало, напоминая о себе. Или как Макс говорит: «Тише… тише…» Какая-то я сегодня нервная, готова вспыхнуть от каждого слова. Что Макс имеет в виду? Он много кого убивал? У него было много женщин?

— Неправильно ты подумала, — улыбнулся мне в глаза Макс.

Я? Подумала? Когда успела? И, схватившись за покрасневшую шеку, догадалась — подумала. Подумала о многом. Кто бы сомневался, что Макс, при всем его опыте и красоте, знает и эту сторону жизни. Одна я… все еше… Но почему-то у меня не получалось представить его в роли любовника с другой. Наши отношения до сего момента настолько не предполагали чего-то большего, чем попытка выжить, что наступившее спокойствие скорее удивляло, чем радовало. А разговор — тем более.

— Мой донжуанский список не простирается на двадцать томов. — Макса заметно радовала моя растерянность.

— Пяти томов будет достаточно, — пробормотала я.

Шкура, пол мне захотелось немедленно закопаться куда-нибудь, спрятать голову, раствориться в воздухе. Я сама мечтала не только о поцелуях, но говорить об этом мне казалось невыносимым.

— Ты знаешь, что сделать, чтобы я навсегда осталась твоей, — сквозь стиснутые зубы пробормотала я. Если я сейчас себя не пересилю, то не смогу с ним говорить об этом никогда. А поговорить надо. Время пришло. Он должен стать моим первым мужчиной. Сейчас, пока у нас появилась редкая пауза, короткая передышка. Ведь никто не знает, что будет завтра. Что будет через час.

От волнения я не могла уследить за уровнем голоса — от громкого вскрика переходила на приглушенный шепот, пугалась того, что говорю так тихо, и снова начинала кричать. Ну, зачем, зачем какие бы то ни было разговоры? Кто вообще придумал, что надо об этом говорить? Ведь и так все понятно. Макс взрослый, опытный, все может решить за меня. Так к чему же попусту сотрясать воздух? Лишнее, совершенно лишнее. Только вгоняет в ненужную краску, заставляет сомневаться, тянуть время…

— Сделать можно что угодно.

В груди вспыхнул испуг. Сделать — что? Расстаться?

— Не торопись с выводами, — проговорил, как простонал Макс. Понятно, об этом он размышлял, и не раз. Цветовая радужка его глаза дернулась, чтобы провалиться в черноту, и снова посветлела. Я ожидала, что после моего заяв ления он снова выставит между нами привыч ную дистанцию в два метра — «мы с тобой два берега у одной реки». Но Макс, наоборот, придвинулся ко мне.

— Я хочу быть твоей. — Мне стоило больших усилий удержать его взгляд, он все время пытался ускользнуть от меня. — И если мои поцелуи еще не превратили тебя в монстра, то, я думаю, ты можешь…

— Маша, ты бредишь. Твои поцелуи каждый раз напоминают мне о том, что я не человек.

Какие-то бесконечные отговорки! Я закрыла глаза, прислушиваясь к своему состоянию. Еще несколько минут назад мне было очень тяжело, я чувствовала, как из меня толстым канатом вытягивают последние силы. Но потом все закончилось, словно в меня ввели какое-то сильнодействующее вещество, и болезнь стала отступать.

Я отлично понимала, где нахожусь — в мастерской. Хорошо знакомой мастерской в первом этаже моего же дома.

— Это мастерская, — подняла я вверх один палец.

— Мастерская. — Макс напрягся.

Ура! Я почти напугала вампира!

— Сейчас утро. — Я подняла второй палец и для убедительности кивнула в сторону плотных штор.

— Позднее утро, — уточнил Макс. Ах, его вечная немецкая педантичность!

— Я люблю тебя. — Третий палец поднят.

— И я люблю тебя… — согласился Макс. Но я не дала ему договорить:

— Es klingelt![5]

— Что? — отпрянул от меня Макс. Не уверена, что мой немецкий безупречен, но все же эту фразу я наверняка произношу правильно.

— Вот видишь, никакого бреда нет, — победно развела я руками и придвинулась, чтобы вновь его обнять.

— Но… Маша!

— Ты говорил, что в жизни вампира важны детали. Но помолвка и свадьба сейчас не обязательны, чтобы люди были вместе. Причем вместе навсегда. Или… — Я смутилась. — Или невозможно?

Макс усмехнулся, лишая меня привилегии первой поставить его в тупик своими утверждениями. Осторожно взял меня за руку, развернул кисть ладонью вверх.

— Это мастерская, — загнул он мой указательный палец, и я невольно фыркнула. — Она полностью в твоем распоряжении. Раз уж наши отношения зашли так далеко. — Слово «так» он выделил особенно. Вскинул на меня глаза. — Verstehst du mich?[6] — Я его понимала. И очень хорошо. — День за окном или ночь, я всегда буду с тобой. — Второй палец опустился к ладошке. Затем Макс взял мой безымянный палец за кончик, покачал, словно раздумывая, опускать его к остальным или нужно еще какое-то доказательство, но тут же произнес: — И я люблю тебя. И я хочу тебя! — вдруг добавил он.

Пальцы машинально сжались в кулак.

— Еще скажи, что ты специально устроил скандал, чтобы выманить меня из квартиры… — прошептала я. А румянец уже полз по моим щекам. Очень хорошо! Замечательно! Мне признались в любви, признались в самом сокровенном желании, а я сижу и от стыда и смущения не могу поднять глаза. На языке вертелось только ехидное замечание, что для вампира он проявляет слишком много эмоций, но сейчас оно было бы неуместно.

Макс встряхнул мою ладонь, заставляя кулак разжаться.

— То, что было раньше, не считается! — словно завершил он разговор.

Как? И все? Я что-то пропустила?

— Ты чего-то боишься?

Мой вопрос попал в точку. Макс отвел глаза.

— Нет, не боюсь, я готов контролировать себя. Но пока не знаю, насколько тебе это надо.

— Перестань думать за меня! — Мне следовало бы обидеться, но я была слишком уставшей, чтобы затевать ссору. Да и как можно ссориться со спокойным человеком? Никакого интереса! Ни тарелки в стену покидать, ни подушку кому-нибудь на голову опустить.