Лорел Гамильтон - Соблазненные луной Страница 12

Мне удалось сосредоточиться на Кураге, но я догадывалась, что мои чувства все же отражаются на лице. Я все ждала, что Дойл вмешается, прекратит это неуместное представление, но он своего присутствия вообще не выдавал, словно его и не было в комнате.

– Давай покажу, что ради тебя может сделать настоящий гоблин, Мерри, – сказал Кураг, бросив взгляд на Риса. – Дай мне отрезать кусок плоти по моему выбору. Если сделать все правильно, все зарастет без следа. За это я подпишу почти все.

Возразил ему Рис:

– Китто в сделке не участвует. – Голос прозвучал хрипло.

– Он – гоблин, я могу с ним сделать что хочу и когда хочу.

– Не думаю, – возразила я.

– Он теперь сидхе, – сказал Рис волнующе низким голосом. – Когда-то он был добычей всякого, кто хочет. Теперь это не так.

– Он остался таким, как был. Он по-прежнему жаждет, чтобы им управляли. Я не боюсь никого, кто ищет себе хозяина.

У меня прорезался голос, и звучал он почти нормально:

– И все же ты хочешь, чтобы он отрезал кусок плоти от того, кого он считает хозяином. Где твоя логика, Кураг?

– Мне никого не нужно спрашивать, чтобы заставить Китто делать, что я хочу. Я возьму, что пожелаю, у любого гоблина, который не сможет мне помешать. – Он ткнул пальцем в Китто. – А у него на это силенок не хватит!

– Сила бывает разной, Кураг, – сказала я.

Он шагнул назад и опять уселся в кресло, покачав головой:

– Нет, Мерри, сила бывает только одна: сила взять, что хочешь.

– Или не отдать, – произнес мужской голос из-за рамы.

Кураг бросил хмурый взгляд в ту сторону и снова повернулся ко мне.

– Дай мне переспать с тобой и отведать плоти белого рыцаря, и я соглашусь на месяц за каждого гоблина, ставшего сидхе.

Рис отпустил меня – медленно, почти лениво. Если у него и были проблемы от такого близкого соприкосновения с Китто, то это никак не проявилось. Китто закончил вылизывать мою щеку и стоял, прижавшись ко мне.

– Я не могу позволить тебе нарушить твои супружеские обеты, как бы легко ты к ним ни относился. Наши законы это запрещают. А мои стражи – все до одного – никому мясом не будут. – Я поцеловала Китто в макушку.

– Тогда не будет и сделки. – Я увидела промелькнувшее на его лице облегчение.

Голос Дойла рухнул в тишину звоном колокола, низкий мурлыкающий ритм отозвался у меня прямо в коже.

– Я видел, как гоблинов лишили магии, Кураг. Я помню ваших колдунов. Я помню время, когда магия гоблинов была так же ужасна, как и их физическая мощь.

– А кто же убил всех наших ведьм и колдунов до единого? – снова прорезалась ярость в голосе Курага.

– Я, – сказал Дойл. Никогда не слышала, чтобы единственное слово так старательно лишили всяких эмоций.

– Чары сидхе высосали всю магию из наших жил!

– То заклинание принадлежало не неблагим. Мы хотели выиграть войну, а не уничтожить вас.

– И этот гад Таранис не уничтожил нас. Да, это он и его сияющий народец сотворили те чары. Они выпили нашу магию и забрали себе. Не верь, если они говорят другое, Мрак. Эта сияющая толпа лицемеров все придерживает, что уворовала.

– Я не принимаю на веру ни одного слова Короля Света и Иллюзий, – сказал Дойл.

Кураг пару секунд смотрел в глаза Дойлу, потом медленно проговорил, хоть я и видела еще не остывший гнев в его лице:

– Ты помог отнять у нас магию. Почему ты теперь хочешь ее вернуть?

– Я и правда тогда не был против отнять у вас магию. Убивать ваших воинов и ведьм – это было в порядке вещей. Вы убивали наших собратьев. И если бы ваши чары сохранились, для сидхе все могло бы обернуться худо.

– Мы бы победили, и все ваши сияющие задницы были бы нашими!

Дойл пожал плечами.

– Кто может предсказать, как повернется война? Но я говорю тебе сейчас: мы предлагаем вернуть вам часть украденной у вас магии.

Я шепнула на ухо Китто:

– Засветись для него, пожалуйста.

Китто поднял голову, чтобы заглянуть мне в глаза. Его лицо было слишком серьезным, как будто он не хотел выполнить мою просьбу. Я бы спросила почему, но в присутствии Курага задавать такой вопрос опасалась – я не знала, что может ответить Китто. А я давно усвоила хорошее правило: не задавать на переговорах вопросов, на которые не знаешь ответа. Ответ может быть не в твою пользу.

Китто тихонько шепнул:

– Я боюсь.

Тут до меня дошло. Гнев, вожделение, самые разные чувства могут вызвать сияние магии, но страх, как ни странно, иногда ее убивает. Зависит от рода страха. Панический страх, животный отупляющий ужас просто лишают способности сосредоточиться. А вот немного страха может даже помочь. И иногда самая сильная магия возникает из самого жуткого страха. Но все же, особенно в самом начале, нельзя предугадать, как скажется страх на новых способностях.

Китто не мог вызвать свою магию, потому что до смерти боялся Курага и Криды. Он и думать нормально был не способен, не то что творить волшебство.

Я обхватила ладонями его лицо.

– Понимаю.

Я оглянулась на Риса и вздохнула. До сих пор Рис вел себя лучше всяких ожиданий, но теперешнее мощное объятие было самым близким его физическим контактом с Китто за всю историю их знакомства. Просить Риса заняться с Китто чем-то похожим на прелюдию к сексу было бы уж слишком. Мой белый рыцарь, как называл его Кураг, свое на сегодня отработал.

Приподняв в ладонях лицо Китто, я нежно поцеловала его в губы.

– Это еще что?! – удивился Кураг.

Я оторвалась от поцелуя, чтобы взглянуть на Курага.

– Я хочу, чтобы Китто вызвал свою магию, но он слишком тебя боится.

– Что за польза гоблинам от такой нестойкой магии?

– Новичкам в магии иногда нужна помощь.

– Как с любым оружием, Кураг, – пояснил Дойл. – Если юнец впервые взял в руки меч, он может растеряться в бою или неверно направить удар.

Гоблин нахмурился и поерзал в кресле, будто ему стало неловко сидеть.

– Про магию не знаю, но если, ты говоришь, это как оружие, тогда понятно.

Было видно, что ему действительно понятно.

Крида снова впрыгнула в поле видимости. Кураг бездумно пригреб ее к себе, словно кошку, попросившуюся на колени.

– Засияй для нас, принцесса, засияй! – возбужденно пискнула Крида, в голосе, как и раньше, различались подвывающие, какие-то механические нотки.

Кураг слегка ткнул ее в бок. Она обиженно уставилась на царя.

– Чего ты? Ты же хотел, чтобы я заставила малыша светиться!

Глядя на Курага, старательно сохраняющего невозмутимость, я поняла, что для него одно дело – дать Криде позабавляться с Китто, и совсем другое – включить в ее забавы меня. Из этого было два следствия. Первое: у меня есть преимущество в любых переговорах с Курагом; и второе: это заметят и другие гоблины, если уже не заметили, и расценят это как слабость. Монархия у гоблинов не наследственная. Царем становится тот, у кого хватит силы свергнуть и убить прежнего царя. Ни один царь гоблинов не умер в своей постели. Сейчас все гоблины боятся Курага, но стоит им унюхать одну слабость, и они заподозрят, что есть и другие. Чутье на кровь у них не хуже, чем у акул.