Морана (СИ) - Кулаков Алексей Иванович Страница 12

— Зося Брониславовна сказала, чтобы как придешь — сразу к директору.

— Спасибо.

— Да ладно, чего там…

Самой секретарши на рабочем месте уже не было, но это не смутило блондиночку: постучав по крашеной филенке кончиками ноготков, и услышав невнятно-приглашающий возглас, Александра уверенно проникла в святая святых детдома — кабинет его руководителя.

— А, Саша? Заходи: у меня к тебе серьезный разговор насчет… Подожди, а ты почему в верхней одежде?

— Дежурный сказал, что надо сразу к вам.

— Тц! Ты поди еще и не ужинала? Иди-ка переоденься, потом в столовую, и уже из не сразу ко мне.

Кивнув, формальная восьмиклассница Морозова (которой администрация детдома в виде ее директрисы устроила как бы экстернат за «выпускной» седьмой класс) оставила Галину Ивановну наедине с раскладками продуктов на следующий месяц. Поднявшись на второй «девочковый» этаж и сменив в общей спальне синее парадно-выходное платье и коричневые рейтузы на «домашний» наряд из такого же, но откровенно старенького платья и аналогичных штанишек, уставшая за весьма насыщенный день девочка… Хотя пожалуй, уже можно было говорить — юная девица! Так вот, умотанная девица-красавица побрела обратно на первый этаж, где имелось замечательное место для голодных сирот. Не так, чтобы прям особо (еще бы Саша голодала, со своими-то талантами), но желудок явно не возражал против еще одной порции питательных калорий…

— Морозова!!!

Морщится блондиночка начала минуты за две до того, как ее окликнул командир второго отряда пионерской дружины минского детского дома номер четыре: пятнадцатилетний Егор Тупиков не скрывал того, что видит свое будущее в партийно-организационной работе, и усиленно нарабатывал опыт и авторитет перед скорым вступлением в комсомол. Как умел, конечно: а так как он при этом еще и довольно сильно соответствовал своей фамилии, то общение с ним было тем еще удовольствием.

— Да стой ты!

Неохотно притормозив, лиловоглазая пионерка вопросительно поглядела на деловитого командира собственного пионэрского отряда.

— Ты же художница?

— Нет.

Моргнув, будущий винтик партийного аппарата ВКП (б) сбавил напор:

— А-пф… Как это нет? Ты же в этой, в Музыкальной школе уже третий год учишься⁉

— Именно что в Музыкальной. На профессионального художника обучают в специальных художественных училищах.

— Э-э… Все равно: раз хорошо рисуешь, будешь помогать делать новую стенгазету, и плакаты для класса физики!

— Нет.

— Это почему это?!? Ты что, не пионер?

— Пионер. Но уже имею общественную нагрузку и поручение от директрисы.

Нахмурившись и явно подозревая, что ему дурят голову, командир Тупиков шагнул было ближе, чтобы немного нависнуть над вредничающей блондиночкой. На которую, если совсем уж честно, Егор (да и не только он, вообще-то) уже давно положил глаз. Подшагнул — тут же отшатнулся обратно, потому как выработанное за несколько лет занятий боксом чутье ясно сигнализировало, что сейчас в живот знатно прилетит от Белой.

— Это… Ты чего?!?

— Я ничего. Это ты так танцуешь, будто хочешь в туалет.

Как бы случайно остановившаяся неподалеку от бравого пионерского вожака стайка девиц, среди которых было две соседки Александры по общей спальне — сначала зашептались, а затем тихо прыснули. Тем самым нанеся неслабый моральный урон самому главному кумачовому галстуку второго отряда, углядевшему в этом прямое покушение на свой авторитет.

— Так! Что за общественная нагрузка?!? Почему я о ней ничего не знаю?..

— Ну, вот такой ты значит командир отряда. Кстати, сейчас я тоже иду выполнять прямое распоряжение Галины Ивановны, и ты меня задерживаешь.

Стрельнув глазами в сторону наблюдающей за ним стайки семиклассниц, Егор неохотно сдвинулся и грозно пообещал спине удаляющейся от него строптивой пионерки:

— Я все узнаю!

Увы, девичья спина осталась безмолвной, а вот соседки Морозовой вновь тихо зашушукались и захихикали, раня этим чувствительное сердце пионерского организатора. Что же касается беляночки, то через двадцать минут она, заметно подобревшая и даже чуть отдохнувшая, зашла в приемную директрисы, обнаружив ее саму возле телефонного аппарата.

— Да! Да, обязательно. Прекрасно понимаю! Я же сказала, что все выясню. Нет, лучше завтра, после обеда. До свидания!

Одарив Александру странно-тяжелым взглядом, рано поседевшая женщина раздраженно брякнула трубкой по аппарату и молча пошла в свой кабинет.

— Поужинала? Садись… Нет, вот сюда: папки сдвинь и подсаживайся.

Подождав, пока почти тринадцатилетняя (до дня рождения в ноябре всего два месяца и осталось) воспитанница устроится за приставным столом, Галина Ивановна недовольно поинтересовалась:

— Мне сейчас твоя тренерша из секции художественной гимнастики звонила: говорит, ты уже третье занятие пропускаешь. Саша, в чем дело?

Слегка наклонив голову к правому плечу, юная гимнастка уточнила:

— Она не мой наставник: меня тренировала Светлана Юрьевна, но она в конце августа перевелась на работу в казанскую детско-юношескую спортивную школу. Маслову назначили вместо нее, и она неделю назад записала меня сразу на несколько соревнований по гимнастике — хотя я ей говорила, что занимаюсь для собственного удовольствия, и чистый спорт меня не интересует.

— Хм-ну, в принципе… Она, кстати, говорила, что у тебя все шансы взять ак минимум «бронзу» на республиканском уровне.

— Я лучше возьму эту же «бронзу» в Первенстве СССР по пулевой стрельбе. А до этого «золото» на областных и республиканских соревнованиях.

Задумавшись на пару секунд, директриса согласно кивнула:

— Да, это было бы… Очень хорошо. Значит, с художественной гимнастикой у тебя все?

— Почему? Светлана Юрьевна научила меня всему, что нужно — так что теперь я могу заниматься самостоятельно. Вы же не против, если я буду тренироваться в нашем спортзале для младшеклассников?

— Только когда там не будет занятий с малышами! И вообще, любых других занятий.

— Спасибо. А что касается товарища Масловой, то раз она сама все решила, то пусть сама и выполняет.

Хмыкнув, товарищ Липницкая едва заметно кивнула, подводя черту под этой темой. Хотя?

— А что там с занятиями Кройкой и шитьем? Девочки сказали, ты на них почти не появляешься?..

— Мне руководитель кружка предложила практику в ателье индивидуального пошива, но предупредила, чтобы я об этом не распространялась.

— Ну понятно, другие девочки тоже сразу захотят… Но вообще, что за самостоятельность⁈ Я как директор должна быть в курсе, где, у кого и чем занимаются все мои подопечные! Больше чтобы так не делала. И что там за ателье?

— «Элегия», возле парка культуры и отдыха имени Челюскинцев.

— А-а, знаю, хорошее место. Там еще закройщик забавно картавит… М-да.

Мило улыбнувшись, начинающая портниха подтвердила:

— Таки да, дядя Шломо имеет отличный французский прононс.

Дрогнувшее в улыбке лицо руководителя детдома засвидетельствовало ее резко поднявшеея настроение. Меж тем, воспитанница дисциплинированно призналась:

— М-м, в художественном кружке наверное тоже все: Николай Борисович сказал, что теперь мне просто нужно как можно больше практики. Вы не возражаете, если я запишусь на риторику и общие занятия вокалом? Они раз в неделю, по сорок минут каждый урок.

Удивленно поглядев на гордость своего детдома, женщина покачала головой:

— Уж не в актрисы ли ты нацелилась, девочка моя?

— Вы же знаете, я учусь только для себя.

Вздохнув и начав наводить порядок на своем порядком захламленом документами столе, директриса попеняла:

— Да что-то уж больно много ты учишься, Сашенька. Так и переутомление заработать недолго… Ты же пока растешь, осторожнее надо. Куда так торопишься?

Похлопав пушистыми ресничками, лиловоглазая сирота искренне призналась:

— Просто мне нравится узнавать новое. К тому же, я отдыхаю, меняя и чередуя занятия и нагрузки. Утром художественный кружок, днем секция самбо; после Кройки и шитья хорошо заниматься гимнастикой — а со стрельбища я стараюсь на полчаса зайти поплавать в бассейне. Или вот после лекций в Медтехе — очень хорошо бегается на стадионе.