Александр Атаманов - Путь Некроманта Страница 12

За прошедшее время, я бы успел состряпать себе подходящую свиту, ведь у меня сейчас резерва почти хватало на создание гончей. Я собирался сделать себе стаю, голов в десять, используя накопители, мне бы хватало энергии на их создание. Но все мои радужные планы разрушил строгий приказ графа не трогать захоронения людей. Пришлось оставить мысли о своём отряде на потом.

Но идиллия не может вечно продолжаться, вот и мой отдых подошёл к концу. Вчера в замок прибыл гонец, с вестью, что на приграничную деревушку напал отряд людей, в количестве пятидесяти мечей. Они пришли открыто, под знаменем графа Лукотса, с которым у Фергуса, были какие-то свои счёты.

За неполные сутки, данные Фергусом для подготовки к походу, я успел собрать нужные вещи, наточить трофейный клинок и достать, командира нашего отряда, которым оказался здоровенный бородатый мужик, носивший звание полусотника. Он был довольно молчалив, неохотно отвечал на мои вопросы, которые сыпались на него нескончаемым потоком и сильно раздражали.

Но вот настал час, на который было назначено отправление. Выйдя во двор, заметил что все участники карательного рейда уже там, и по их недовольным взглядам стало понятно, все ждали только меня. Подойдя к выделенному мне жеребцу, принял его повод из рук мальчугана, у которого глаза буквально лучились довольством и любопытством. От скуки я состроил ему страшную рожицу, и у того заметно дрогнула рука. Видно слухи об ужасном некроманте, которого нанял граф, гуляли среди народа. Взобравшись в седло, подъехал к командиру, и спросил:

— Когда выезжаем? — он не успел ответить на мой вопрос, так как из дверей донжона вышел Фергус и начал свою речь. Весь смысл, которой сводился к тому, что прислужники наглого, грязно рождённого Лукотса, посмели напасть, на людей графа, причём не на воинов, а на беззащитных крестьян, и теперь мы, то есть войны его светлости графа Фергуса, должны покарать бесчестных разбойников, по ошибке называемых дружиной.

В текст его речи я не вслушивался, ловя лишь общую мысль, кончилась речь на чём то очень пафосном и героическом, в результате чего воины взметнули вверх оружие, некоторые стучали оружием о щиты, что-то крича при этом, что именно я не разобрал из-за стоящего вокруг шума. В общем, это был прекрасный пример того, как напутственные речи поднимают боевой дух солдат. Теперь они не думали о предстоящей схватки, где возможно многие из них погибнут, они думали о мести, за смерть крестьян, о том, что они единственные защитники, беззащитных людей. Ратники до этого момента стоящие на земле, и держащие своих коней в поводу, быстро взлетели в сёдла, и, развернув лошадей, помчались в сторону открытых ворот. Но не смотря на всё случившиеся, они не были похожи на толпу обезумевших крестьян, ещё не доехав до ворот, они начали выравнивать ряды, и в город выехала уже единая колона. Люди, явно узнавшие последние новости, столпились на обочинах, они не желали пропускать такое зрелище. Всадники, видя такое пристальное внимание со стороны горожан, гордо распрямлялись в седлах и расправили плечи. Неспешно проехав по городу и выехав через городские ворота, которые за прошедшее время успели привести в надлежащий вид, мы начали набирать скорость.

Первые пол часа мы двигались быстрым галопом, после чего перешли на медленный, так как до места нам было ехать не меньше двухсот километров, которые, при такой скорости мы могли преодолеть часов за шесть. Время летело незаметно, часа через четыре езды мы остановились на привал. Коням нужен был отдых, если мы не хотели прибыть к месту вторжения на полудохлых скакунах. После привала, мы двигались более осторожно, передовой дозор уже давно умчался дальше по дороге, но бойцы всё равно были напряжены. Кто знает, какую неожиданность могли преподнести противники, которые должны, если не знать, то уж предполагать о нашем скором появлении. Хоть гонец и утверждал, что незаметно выбрался из деревни, как только на наблюдательной вышке заметили врага, но гарантировать то, что враги не знают, о подмоге, спешащей к селянам, никто не мог. И рассчитывать, на такую глупость врага, было мягко сказать опрометчиво.

Но, не смотря на дурное предчувствие, зародившееся у меня в душе, никаких неожиданностей не случилось. А увидев картину, открывшуюся нам при приближении к деревни, понял что сбылись самые невероятный мечты солдат, во первых, деревня всё ещё не была взята, к тому же под его стенами, со стороны ворот лежало около десятка мёртвых солдат, а во вторых к селению мы вылетели прямо за спинами, увлёкшихся созданием штурмовых лестниц солдат, конечно же нас услышали, но появление было явной неожиданностью для противника. В ещё только начавший формироваться строй, врезался клин всадников, лошади таранили пехотинцев, солдаты рубили их мечами, исход схватки был ясен. Но всё усиливающиеся чувство тревоги не давало мне покоя, а так как в бою я не учувствовал, то первым заметил пришедшую угрозу. Из-за левого края поселения, не подъезжая близко к стенам, в нашу сторону двигалось никак не менее двух сотен всадников, с развивающимися над головами знамёнами, которые выдавали в них солдат графа Лукотса. Я закричал, привлекая к себе внимание, и показал рукой в сторону приближающихся всадников, лица солдат при взгляде на новую опасность бледнели, они были опытными псами войны и сразу поняли, что это значит, сейчас их просто сметут, как до этого они смяли пехотинцев врага, многие из солдат начали вращать головами, в поисках пути отступления. Но зычный голос полусотника, заставил их собраться, и выстроить строй, до столкновения оставалось всего несколько секунд, когда я услышал голос командира.

— Колдун, вся надежда на тебя, мы постараемся их задержать, — кричал он начиная движение в сторону врага.

Дальнейшие развитие событий я уже не видел, так как был полностью поглощён созданием заклинания, у меня был большой выбор существ, которых я мог создать, начиная от скелетов, которых мог поднять из всех умерших здесь солдат, благо некроэнергии вокруг было разлито просто море, и заканчивая одним или двумя драургами. И первых и вторых я сразу откинул, так как первые были слишком слабыми, а вторых было слишком мало, и их, несмотря на силу, превосходящую человеческую почти в четыре раза, могли просто задавить толпой. Была идея создать гончих, но и её я откинул, в такой толкочеии они обязательно зацепят своих. Мой выбор пал на умертвия, которые обладали основам владения оружием, но это они компенсировали силой, которой у них было в достатке. Так как одиночные «подъёмы» проводить было слишком долго, то решил проводить массовый. Это интересное заклинание, было создано около пяти столетий назад и облегчало поднятие низшей, и слабой средней нежити. Например, драургов относящихся к сильной средней нежити, этот призыв поднимать не мог, причина этого была в том, что тип нежити задавался словами, вставленными в нужном месте в заклинание, а слов для подъёма драургов и более сильных существ никто не знал. Как и сам принцип действия заклинания, так как оно было вербальным, а не плетённым как одиночные призывы, так же оно отличалось тем, что использовало не чётко определённое количество энергии, а всю доступную некроэнергию разлитую в пространстве, так и содержащуюся в резервах некроманта. Что являлось большим минусом, ведь фактически чародей становился беззащитным в магическом плане, а физическую боеспособность изрядно снижало чувство усталости, которое являлось, неотъемлемой частью магического истощения. Из-за последнего факта, я и решил спешится, как оказалось не зря. Начав произносить заклинание, почувствовал, как вокруг меня начала приходить в движение некроэнергия, в нужном месте вставив слова призыва умертвий, дочитал заклинание, после чего открыл глаза и тут же обессиленно опустился на землю, понимая, что если бы был в седле, то мог бы прилично навернуться вниз. Ощущения были просто ужасными, видимо до этого при истощении, во мне оставалась хоть капля магии, что несколько смягчало ощущения. Но оперившись об землю, я всё-таки нашёл в себе силы приподняться и обвести взглядом обстановку, из-за довольно неудобного ракурса, не мог понять, сколько наших осталось в живых, а сколько погибло. Зато общее количество погибших определить смог. Потому, что вместо двадцати умертвий, на которых в начале призыва едва ли хватило бы энергии, с земли поднялось не меньше сорока, следовательно, потери среди живых существ составляли никак не меньше восьмидесяти особей. Половиной, из которых вполне могли оказаться кони, при гибели которых выделялось даже чуть большее количество энергии, чем при смерти людей.