Марина Ефиминюк - Ускользающий мир Страница 12

2. Запрещается кража энергетических источников;

3. Запрещаются схватки и дуэли;

4. Запрещаются несанкционированные переходы во вторую параллель и обратно.

Пять строк, которые перевернули жизнь. Теперь энергетическое преступление каралось законом, как и любое другое. Люди вздохнули с облегчением, а Судьи приобрели особую власть. Их боялись и уважали, ведь люди, становившиеся вершителями порядка, обладали редкой способностью распознавать ложь.

В коридоре Феликс столкнулся с Люкком и буквально скрипнул зубами от желания хорошенько вмазать подонку в челюсть, просто чтобы сорвать копившееся все утро раздражение, но слишком много народа находилось вокруг. Зеваки с любопытством поглядывали на холодного и равнодушного красавца Романова, спокойно опаздывающего на собственный суд. Охранники с каменными лицами открыли створки высоких дверей, оббитых буковыми панелями.

Огромный ярко-освещенный зал заседаний походил на амфитеатр. Высокие скамьи полукругом сбегали к сцене внизу, зрители видели спины осужденных и лица четырех Судей, сидевших в креслах с высокими спинками на балконе. Возраст вершителей закона разнился: самый молодой выглядел на девятнадцать лет, самый старший на сто девяносто. На фоне идеально белой стены алые мантии Судей казались кровавыми кляксами.

Они спускались буквально плечо к плечу. Феликсу никак не хотелось уступить ни шагу Люкке, который сосредоточился на высокой девушке, стоявшей на сцене под строгими взорами Судей. На Ии был надет аккуратно отглаженный костюм, как-то сильно подчеркивающий ее хрупкость, а волосы заплетены в длинную светлую косу. Рядом с ней нервно переминался с ноги на ногу Докука, Главный отряда телохранителей, которые и начали бессмысленную схватку.

— Люкка! — Рявкнул один из Судей, завидев последнего обвиняемого. — Мы с вами видимся в этом зале уже третий раз, и ни разу вы не пришли вовремя!

Феликс как раз усаживался рядом с Анатолем. Тот смотрел на Романова с беспокойством и нервно почесывал подбородок. На пальце мужчины блестел крупный рубиновый перстень и от граней на высокую стену отражались красноватые преломленные лучи.

— Вот так сюрприз, — буркнул он, кивнув в сторону Лукки.

— Господа, прошу прощения! — Неожиданно Романов улыбнулся так, что женская половина праздных зевак, находившаяся в зале, с замиранием сердца вздохнула.

Молоденькая девушка Судья блеснула в его сторону глазищами.

— Так, эта точно скосит ему приговор, — фыркнул Феликс, вытягивая ноги и скрестив руки на груди.

Он ощупал зал быстрым взглядом, увидев только бледного напряженного отца Ии. Девушка, выглядевшая вполне спокойной доселе, вскинулась, услышав знакомый глубокий голос, и от одного вида живого оппонента ее глаза расширились в ужасе, а лицо вытянулось.

— Сейчас девчонка подпишет себе смертный приговор, а конторе штраф в миллион кредитов, — недовольно буркнул Феликс.

— Тихо ты! — Цыкнули ему сверху.

Неожиданно блеснула вспышка фотокамеры.

— Кто пригласил газеты?

— Сами притащились, — отозвался Анатоль, — как только услышали имя Лукки Романова.

Газеты интересовало все, что связывалось с именем Семьи города. Хранители прекрасно знали о темных делишках Семьи, но в отсутствии доказательств только огрызались. Как известно — не пойман — ни вор, вот и рос лишай на карте города и прекрасно существовал все последние годы.

Народ вокруг волновался и шумел. После сердитого удара деревянным молотком воцарилась жидкая тишина, нарушаемая постоянными шепотками.

— Ия, мы просим вас повторить показания, — сварливо пробормотал самый старый Судья.

Он очень походил лицом на дога: подбородок стекал морщинистыми брылами, а маленькие красноватые глазки прятались под нависшими веками. Казалось, что Судья уже приготовился огласить обвинительный приговор все трем, но мешали личные протекции Оскара, в виде автомобиля стоимостью пятьдесят тысяч кредитов, и Альберта, год назад спасшего его племянника от ссылки в дальние провинции.

Девушка быстро облизнула губы и, стараясь не смотреть на Люкку, снова подняла голову к судейскому балкону:

— Люкка Романов напал на наш картеж. На моих глазах он пытался убить человека, хранителя, сопровождавшего меня. Потом он взял меня в заложницы.

— Он вам угрожал? — Уже второй раз повторил этот вопрос Судья.

— Да, — твердо и убежденно произнесла Ия.

Она услышала, как Люкка фыркнул, и на ее щеках загорелся лихорадочный румянец. Зал заволновался.

— Ваша честь, — перебил ее Люкка, — этот человек, — он указал на застывшего Главу отряда Докуку, — напал на меня, когда у меня сломалась машина. Мне пришлось защищаться. Я думаю, что энергетические следы уже сняты и могут служить лучшим доказательством того, что у меня действительно произошла поломка автомобиля, скорее всего, перегорел волновой движок. Да это правда, что я сделал вид, будто взял в заложницы сею милую девицу. — Он кивнул в сторону Ии. — Но и это являлось актом самозащиты. Девушке ничего не угрожало.

Его лицо оставалось беспристрастным, а голос спокойным. Он говорил с легкой полуулыбкой, словно обращаясь не к Судьям, а к несмышленым детям.

Феликс видел, как бледное доселе лицо Ии с бессонными синяками под глазами стало пунцовым.

— Как можно сделать вид, что ты взял меня в заложницы?! — Вскрикнула она Люкке.

Тот как будто удивленно оглянулся к ней.

— Ты пытался убить меня! — Обвинила она мужчину, ткнув в него трясущимся пальцем.

Люкка поднял правую бровь и только хмыкнул:

— Ваша честь, — он поднял голову, — не знаю, упоминала ли моя милая подруга, что это она буквально воткнула в мой бок энергетическую призму? — Зеваки заволновались.

Журналисты вдохновенно строчили в блокнотах, готовясь выпустить на первые полосы сенсацию: "Те, кто защищает пункты свода законов — на самом деле попирают их!"

— Я защищалась! — Заорала Ия, и по ее лицу потекли слезы.

— Ты защищала то, что перевозила на себе, — Люкка пригвоздил девушку холодным взглядом.

Зал охнул, судьи переглянулись, Феликс выругался, а Анатоль прикрыл глаза.

Судья ожесточенно стучал молотком, пытаясь успокоить зал. Пришлось остановить заседание на десять минут, пока откачают отца Ии, схватившегося за сердце, и выведут из зала особенно ретивых крикунов.

После воцарения порядка, допрос продолжился:

— Что вы перевозили? — Потребовал ответа Судья.

Феликс нервно забарабанил пяткой по полу.

Ия в предобморочном состоянии открыла рот. Она приготовилась совершить бессмысленный акт самоуничтожения — солгать. Любое слово, произнесенное в этом зале, не подкрепленное личной убежденностью различалось Судьями, как фальшивая нота в стройном хоре певцов.