Кэтрин Куртц - Наследие Дерини Страница 12

Оба застыли, услышав стук в дверь, и Райс-Майкл неохотно повернулся в ту сторону, хотя по-прежнему не выпустил жену из объятий.

— Войдите.

Катан просунул голову в двери и немедленно принялся извиняться, завидев королевскую чету. В одной руке он держал меч Халдейнов в ножнах, а в другой тонкий золотой обруч с кельтским орнаментом.

— Прости, Мика, — бросил он сестре. — Райсем, они ждут нас.

На мгновение зажмурившись, король тяжело вздохнул и поднялся на ноги, заставляя встать и Микаэлу.

— Не хочу идти, — прошептал он.

— Ты должен, любовь моя, — отозвалась она, поднимая к нему лицо. — Ступай, и пусть с тобой пребудет моя любовь и мои молитвы.

Поскольку из посторонних здесь был лишь ее брат, Райс-Майкл не отказал себе в удовольствии проститься с женой настоящим поцелуем. Прижавшись губами к ее устам, он на несколько блаженных мгновений полностью отдался этому ощущению, с особой остротой сознавая, что это прощание вполне может стать для них последним, если так пожелают люди, которые управляют их судьбами. Когда он наконец оторвался от Микаэлы, все тело его горело от желания. Он еще несколько секунд смотрел на нее, ощущая, как сильно бьется ее сердце под его ладонями, затем решительно чмокнул в кончик носа и, наконец, коснулся губами лба.

— Ну что ж, тогда я пошел, — голос его звучал чуть хрипловато. — Думаю, сегодня мы поужинаем вдвоем. Будет только Катан, потому что я понимаю, тебе захочется проститься и с ним тоже. Но к счастью, он ложится рано, — Райс-Майкл улыбнулся. — Непременно выспись сейчас. Я вернусь через пару часов.

Мужественно сглатывая слезы, Микаэла проводила супруга в гостиную и не сводила с него взгляда, пока дверь королевских апартаментов не закрылась за ними с Катаном. Любовь ее была так велика, что от нее сжималось горло. Подавив рыдания, она отвернулась от закрытой двери, твердо решившись не показывать своим придворным дамам всей глубины и безысходности своего отчаяния.

В нише у окна дамы поднялись с места, когда король проходил по комнате, но теперь, по знаку королевы, они вновь принялись за вышивание. Одна из них поднесла моток шелка к свету, вытягивая длинную нить. Ей помогала юная горничная королевы. Вопросительно покосившись на свою госпожу, она взяла в руки гребень из слоновой кости и подошла к королеве, пробуя на ощупь прядь влажных волос.

— Почти высохли, моя госпожа, — промолвила она. — Давайте, я еще немного их порасчесываю.

— Да, спасибо, Лизель, — отозвалась королева. Девушка принялась за работу, и ее госпожа с удовлетворенным вздохом прикрыла глаза.

— Как приятно, — промолвила она через пару мгновений, не поднимая век. — Я бы могла так сидеть с тобой до конца дня.

При этих словах на розовых губках Лизель заиграла слабая улыбка. Очаровательная и живая, она была чуть моложе королевы и ниже ее на целую голову. Волосы ее были пшенично-золотистого оттенка, заплетенные в косу и спрятанные под белым платом. Светло-серое скромное платье едва ли украсило бы большинство женщин, — впрочем, именно поэтому сановники выбрали такой цвет и покрой для женской прислуги замка, — однако, в случае с Лизель, оно лишь оттеняло ее созревающую красоту. Глаза в солнечных лучах казались золотистыми, и во взоре ее читалась искренняя любовь к женщине, чьи волосы она продолжала расчесывать с величайшим тщанием и нежностью.

— У моей госпожи восхитительные волосы, — произнесла она негромко. — Мне доставляет удовольствие заботиться о них.

— Правда? — сонно улыбнулась Микаэла, по-прежнему не открывая глаз. — Да, это должно быть все равно, что гладить кошку, — нравится и кошке, и тому, кто ее гладит.

— Они как тяжелый шелк, и отражают солнечный свет, моя госпожа, — вымолвила Лизель. — Не удивительно, что королю так нравится, когда вы их оставляете распущенными.

— Ты права.

Улыбка исчезла с лица Микаэлы и, открыв глаза, она с внезапным испугом покосилась на горничную.

— Лизель, сегодня вечером ты должна мне помочь мне сделать какую-то особую прическу, — прошептала она. — Король будет ужинать со мной, а завтра он отправляется в Истмарк. Одному Богу известно, увижу ли я его когда-нибудь еще в этой жизни.

Лизель прекратила причесывать волосы, и в золотистых глазах ее мелькнула жалость.

— О, моя госпожа, — выдохнула она.

Микаэла потрепала девушку по руке и заставила себя храбро улыбнуться, внезапно ощущая навалившуюся усталость.

— Ну-ну, не вздумай хныкать, а то и я тоже расплачусь, — прошептала она. — Он не должен знать, как я сильно за него беспокоюсь. — Она словно хотела добавить что-то еще, но только тяжело вздохнула и вновь пощупала свои волосы. — По-моему, они достаточно высохли. Пора мне, и в самом деле, вздремнуть.

— Да, моя госпожа, — чуть слышно отозвалась Лизель, не поднимая глаз.

Изящным движением руки прикрывая зевок, Микаэла приблизилась к женщинам, что сидели в оконной нише.

— Дорогая леди Эстеллан, почему бы вам с Лирин и Аделисией не прогуляться в саду, скажем, час или два? Я немного посплю, поэтому вы мне не понадобитесь. Лизель поможет мне раздеться.

Она не стала ждать, пока они удалятся, и ушла в опочивальню. Собственно, ей не было до них никакого дела, и они ей не слишком нравились, но нужно было поддерживать приличия. В спальне Лизель откинула покрывало на просторной постели под балдахином, и ее госпожа вновь широко зевнула.

— Сама не могу понять, почему во время этой беременности мне все время так хочется спать, — пробормотала она, пока служанка помогала ей снять платье. — Оуэн меня так не утомлял.

— Может быть, на сей раз госпожа больше тревожится, — отозвалась горничная, помогая королеве забраться в постель. — Но теперь ложитесь и немного поспите, ваше величество. Сон — лучшее лекарство от многих недугов.

Вновь зевнув, Микаэла покорно закрыла глаза. Вскоре дыхание ее сделалось ровным и неглубоким, и девушка, разложив синее платье на спинке кресла, неслышным шагом подошла к кровати и склонилась над спящей госпожой.

— Теперь засни покрепче, — прошептала она, едва заметно касаясь лба королевы.

На несколько мгновений она и сама закрыла глаза, а затем, тряхнув головой, вновь обеспокоенно уставилась на королеву.

— Да подарит вам Господь добрые сны, моя славная госпожа, — прошептала она, убирая руку. — Спите крепко, и проснитесь посвежевшей. Вы дали мне разрешение уйти и принести книгу стихов из библиотеки. Если вы проснетесь до моего возвращения, вспомните также, что вы просили меня нарвать свежих цветов, чтобы вплести их сегодня вечером вам в волосы.