Дмитрий Казаков - Маг без магии Страница 12

Ведь пользоваться амулетом подобного рода может кто угодно, а не только маг!

Надев колечко, он выбрался из комнаты. Не знал, как будет действовать талисман, а определить это надо как можно скорее. В общей зале оказалось пусто, пахло жареным луком, а лицо хозяина выглядело так, словно ему с утра наступили на ногу.

На Харальда он взглянул, как на злейшего врага, но завтрак принес.

С кухни, в которой скрылся хозяин, доносились громкие раздраженные голоса, грохот, словно там целенаправленно били глиняную посуду.

От последнего удара здание ощутимо содрогнулось, и в залу скорым шагом вышла высокая пожилая женщина. Лицо ее пылало гневом, а губы были брезгливо поджаты. Вслед за ней, точно провинившийся пес, семенил хозяин.

Но не это заставило Харальда забыть о еде и замереть с поднятой ложкой.

Над головой пожилой женщины, явственно различимый в полумраке, парил столб лазурного свечения. Словно прямо из макушки истекал призрачный голубоватый туман и поднимался почти на аршин, постепенно растворяясь в воздухе.

Женщина скорым шагом вышла во двор. Хозяин прошмыгнул вслед за ней, но вскоре вернулся. На лице его была написана злость, смешанная с облегчением.

– Эй, почтенный! – крикнул Харальд поспешно. – Принеси-ка мне пива!

А когда хозяин подошел, неся мокрую деревянную кружку, он поинтересовался осторожно:

– Кто эта старая женщина?

– Теща моя! – бросил хозяин зло, с грохотом водружая кружку на стол. Напиток возмущенно булькнул, а пена, похожая на плевок, принялась сползать по стенке. – Старая дура! Всегда приходит, чтобы испортить настроение! И делает это на редкость умело! Чтоб ее вспучило, старую ведьму!

– Почему ведьму? – с удивлением спросил Харальд.

– А глаз у нее дурной, – проговорил хозяин с сердцем. – Если посмотрит на кого криво, то все, через неделю – или лишай у того вскочит, или животная болезнь нападет!

– Какая-какая?

– Животная, – охотно пояснил хозяин. – Когда живот болит и дрищешь так, что демоны в обморок падают. Помню, когда я только с женой познакомился, то сразу мамане ее не по нраву пришелся! Ох и трепало меня тогда…

Но Харальд уже не слушал, мысли крутились, как мельничные жернова, и заглушали назойливое бормотание хозяина. Ясно, что склонная к раздорам теща обладает магическим даром, который и проявляется столь неприятным для окружающих образом. А синее свечение, висящее над ее головой, и есть тот знак, который подает своему носителю колечко, изготовленное некогда Свенельдом.

Осталось только найти человека с таким знаком, который бы согласился свой дар развивать. При одной мысли, что учеником может оказаться виденная только что старая карга, Харальда пробрала дрожь.

С тещами не под силу сладить даже Владетелям!

Верховный жрец отдавал приказания свистящим шепотом, и младшие служители Больного Бога повиновались беспрекословно. Каждый знал – таким голосом вещает сам хозяин храма, властелин тысяч болезней.

А ослушаться приказа божества – себе дороже!

А Харальд Младший корчился внутри своего тела, будучи не в силах остановить шевелящиеся губы, из которых потоком лились слова.

– Повелеваю вам, слуги мои, найти в городе Бабиль человека по имени Харальд! – По склоненным спинам жрецов прошло шевеление, по залу разнесся чуть слышный шорох. – Волосом он сед, росту невысокого, глаза светлые. Хорошо владеет мечом, так что будьте осторожны! Идите, и чтобы завтра к вечеру этот человек был живым доставлен в храм!

– А если городская стража будет препятствовать? – спросил один из жрецов, самый смелый, с могучими плечами кузнеца.

Бог, вопреки ожиданиям, не разгневался.

– Скажите им, что искомый человек совершил святотатство в нашем храме, – сказал он после некоторого размышления. – Идите!

Переговариваясь, жрецы заспешили к выходу. Почти сразу Харальд ощутил, что способен управлять мышцами. Но легче не стало, ибо внутри головы зазвучал бесплотный голос, от которого зудело в ушах.

«Глупый ты, – проговорил он мягко. – Думал, что сможешь утаить встречу с отцом от меня, бога? От твоего хозяина?»

Харальд не ответил ничего.

"Но я добр, я даже не послал тебя самого ловить его, – не унимался бог. – А ведь на такую приманку, как ты, этот маг клюнул бы. – В бесплотном голосе послышалась ненависть:

– Но ничего, когда он будет в моих руках, я сполна наслажусь его муками! С помощью ТВОИХ глаз!"

«Он не маг!» – ответил Харальд про себя. К чужому присутствию внутри он так и не смог привыкнуть за все эти годы.

«Не верю! – Больной Бог рассмеялся. – Маг теряет способности только вместе с жизнью! Но вот где он прятался все эти годы – мне действительно интересно».

«Что же ты не войдешь прямо в его тело? – язвительно поинтересовался Харальд. – Не изнуришь его какой-нибудь мучительной болезнью?»

Боль стегнула по телу, волной прокатилась по позвоночнику – бог гневался. Голос его звучал, как шипение огромной разъяренной змеи: «Как и все маги, он скрыт от меня и неподвластен мне напрямую! Именно за это я так его и ненавижу…»

Голос истончился, исчез, что-то холодное коснулась затылка, и Харальд обнаружил, что остался один. Внутри головы было пусто, как в брюхе нищего, а чувствовал верховный жрец себя гнусно, словно вымазался куриным пометом.

Как всегда после общения с богом.

Небо над городом раскинулось ослепительно синее, точно его вырезали из огромного сапфира. Неудачными сколами смотрелись редкие перышки облаков. А солнце сияло, точно отверстие, через которое льется расплавленное золото.

Но, несмотря на ясную погоду, было по-майски прохладно. По улицам летал свирепый ветер, родившийся где-то на вершинах Северных гор. Яростно гудел в кронах деревьев, дышал в лицо холодом, рвал с плеч плащи.

Харальд бродил по улицам, цепко вглядываясь в лица встречных. Искать потенциального ученика лучше там, где людей больше всего. Лучшего места, чем Бабиль, не найти.

Чтобы обойти весь город, хорошему ходоку понадобится не один день, но Харальд и не надеялся на быстрый успех. Шел не торопясь, время от времени заходил в лавки, приценивался к узкогорлым медным кувшинам, украшенным искусной чеканкой, что привезли с юга, к роскошным коврам с Островов, которые собрали в себе все оттенки моря – от нежно-голубого до густо-зеленого, почти черного.

Перед глазами его проходили сотни людей – высоких и маленьких, жирных, как свиные колбасы, и худых, точно щепки, молодых и старых. Мелькали глаза: черные, желтые, голубые, серые и зеленые, вились и торчали прямо волосы самых разных цветов, от льняного до угольно-черного.

Но знак более не встречался.