Галина Львовна Романова - Легенда о Велесе Страница 12

В один миг город приготовился к бою, но все разрешилось намного проще. Под прикрытием орды к воротам подъехало человек десять, высоко поднимая на копьях бунчуки и стяги с изображением диковинных чудовищ.

Вперед вырвался парень с безусым еще лицом, завертелся под стеной на горячем поджаром скакуне. Люди, свесившись вниз, с настороженным любопытством разглядывали его расцвеченный пестрыми красками наряд и темное, на жарком солнце загоревшее лицо.

— Эй! — закричал он на знакомом языке удивительно чисто. — Мы хотим говорить с вашим князем! И немедленно!.. Ему лучше не отказываться от беседы!

— А кто вы такие? — прокричали сверху. Парень оскалился, горяча коня.

— То послы скажут лишь вашему князю! — нахально огрызнулся он. — И поторопитесь — иначе мы пойдем на приступ и все равно поговорим с князем, но тогда уже иначе!

Рада стояла в задних рядах — воеводы не пустили княжну-воительницу вперед: а ну как кто снизу ее приметит и стрелкам укажет? Рада с дружиной до самого Срединного моря доходила, о ней слава еще дальше прошла. Сейчас воительница тянула шею, стараясь из-за плеч вятших [3] мужей разглядеть послов.

Услыхав про дело княжеское, те сами повернулись к ней, глазами спрашивая совета.

— Что ж, — молвила Рада, сдвинув брови. — Они сами того захотели… Велите обождать — я матушке скажу, а там — как она порешит!

Прихватив за локоть брата, Рада покинула стену. За ее спиной послам закричали, чтоб те ждали решения.

Синегорка не долго раздумывала — раз есть послы, знать, еще можно решить дело миром, спасти людей от гибели, а град — от огня. Придется, наверное, платить дань — а что иначе делать?

Послов упредили, чтоб входили одни, без охраны и поодиночке. За каждым зорко наблюдали десятки глаз, и еще сотни не спускали взглядов с оставшихся врагов — не замыслил ли кто предательства. Не дав послам осмотреться, ни словом перемолвиться, их окружили плотной толпой и повели в княжий терем.

Принимала их сама Синегорка, спешно сменившая наряд на расшитый цветной нитью навершник и снежно-белый убрус. Прямая, строгая, с холодным красивым лицом, она замерла на стуле с резной спинкой, глядя прямо перед собой и чуть сведя на переносье брови. Она была еще красива, и сейчас это было видно особенно ясно.

Рада замерла подле нее — в доспехах и при оружии. Девушку в ней выдавали только черты лица и коса на груди. Обнажив меч, она опиралась на него. Ее брат отошел к младшим отрокам — чтоб в случае чего остаться неузнанным.

Послы вошли скорым чеканным шагом — лица большинства говорили о том, что то были люди с близких к Синегорью земель, но черные одежды явно были чужие. Подойдя, они разом поклонились княгине.

— Приветствуем тебя, — заговорил один из них, шагнув вперед. — Или князь твой занемог, что ты сама решила нас принять?

Рада было дернулась при этих словах, но Синегорка шевельнула пальцем — и дочь ее замерла как истукан.

— Говорите со мной или идите своей дорогой, — ледяным тоном отмолвила княгиня. — Я сама могу принять решение. Чего бы от меня ни потребовалось!

— Всегда приятно говорить с разумной женщиной, — кивнул посол. — Слушай же, княгиня! Послал нас господин наш, Черный Змей. Собирает он силу великую — то, что видишь ты под стенами, лишь первые отряды и далеко не лучшие. Мы можем всю землю огню и мечу предать, и от твоего града, пойди мы на рассвете в бой, к полудню одни головешки останутся… Но Змей не желает напрасной крови, более того — он готов заключить вечный мир и породниться с тобой, княгиня синегорская. Есть у тебя дочь, Мера. — На этом месте посол остановился, но все вокруг и так слушали его затаив дыхание. — Увидел ее как-то Змей, влюбился без памяти и пожелал женой своей сделать…

Рада скрипнула зубами, белыми пальцами стискивая рукоять меча. Так бы и всадила послу в живот!.. А тот продолжал:

— Невеста уж и согласие дала, да есть у нее условие — должна прибыть на свадьбу ее сестра, красавица Рада. Коли выдашь господину нашему дочь свою, княгиня, вся сила отступит от города, а воспротивишься — дочь твоя убита будет, а княжество разорено!..

Синегорка невольно вскинула глаза на дочь. Рада стояла ни жива ни мертва, только закусила губу. Почувствовав, что на нее выжидательно смотрят все, даже послы, воительница очнулась и выговорила:

— Коль обо мне идет речь, мне и ответ держать… Я из воли матери не выйду — что прикажет она, все исполню, а только и у меня условие есть: коль верно все, что вы говорите, дайте мне и матери моей срок подумать.

Синегорка посмотрела на дочь — та еле заметно кивнула.

Посол прижал руки к сердцу:

— Сожалею, княжна, но срок дать мы можем лишь до вечера — жених ждать не хочет!

— Хорошо. — Княгиня выпрямилась. — Ждите слова нашего. Мы позже ответ дадим!

Послы повернулись и вышли. Вслед за ними поспешили приведшие их воины, а потом и остальные. Не прошло и минуты, как в горнице остались лишь Синегорка, Рада и маявшийся у двери княжич.

Княжна-воительница с досадой грохнула меч об пол и припала на колени перед матерью. Та откинулась назад, жмуря глаза. Рада взяла ее безвольную руку и прижалась к ней лицом, заставив Синегорку содрогнуться.

— Ты идешь? — срывающимся голосом прошептала она.

— Видно, нет мне иного пути, — глухо ответила Рада. — Не верю я, что Мера добром за Змея идет!

— Тогда что ж?

— Не пойду — град пожжет, людей побьет и сестры не пощадит. А пойду — и себя, и сестру от бесчестья избавлю!

— На смерть идешь! — ахнула Синегорка.

— А все одно — смерть, — отмахнулась Рада. — Вели-ка воротить послов и скажи — пусть орду от града уводят, а мне покамест приготовиться надобно! — Она встала с колен, одергивая рубашку и кольчугу.

— На кого ж бросаешь? — глухо вскрикнула княгиня.

— Вон, — Рада кивнула на брата, — не младенец он — князь будущий… Да мужи у тебя мудрые — не покинут небось!

Она обняла мать, которая не могла даже поднять рук, и вышла, забыв меч на полу.

Княжич, не отходивший от двери, осторожно приблизился и поднял меч сестры. Синегорка отрешенно глянула сквозь него, но постепенно взор ее просветлел, и она приказала:

— Послов покличь, сын!

На следующее утро опять выполз откуда-то густой туман. Еще с вечера он залил долину реки и низины, к полуночи подступил к самым стенам и только с первыми лучами солнца начал не спеша откатываться назад, словно волны в отлив. Люди на стенах следили за ним затаив дыхание — а ну как обманут пришельцы, не уберут своей силы от града? Сквозь туман глухо раздавались топот и ржание коней, скрип повозок и мычание тяглового скота, крики людей, Какие-то тени непрерывной волной двигались прочь, и люди успокоенно вздыхали — все вершилось без обмана.