Александр Рудазов - Шумерские ночи (сборник) Страница 12

Кого боятся маги

Утро. Раннее утро. Ласковые солнечные лучи щекочут глаза даже сквозь веки. С внутреннего дворика слышны журчание фонтана и детский смех.

Креол сладко зевнул, раскидывая руки в стороны. Вставать неохота. Еще слишком рано. Сегодня первый день месяца кин-Инанна. Это самый жаркий месяц в году – день тянется долго-долго, а ночь, наоборот, донельзя короткая. В такой зной лениво даже шевелиться – хочется лежать на теплой крыше и ничего не делать.

Вчера они с Шамшуддином засиделись допоздна. Старый ублюдок Халай впервые за три месяца сжалился над учениками – позволил отдыхать целых полдня. В питейном доме госпожи Нганду была опрокинута не одна кружка ячменного пива.

Правда, денег после той попойки не осталось совсем. Да их и было-то негусто – в карманах Креола и Шамшуддина редко встречаются даже медные сикли. Хотя оба из зажиточных семей.

Дед Шамшуддина – один из крупнейших землевладельцев Симуррума, а отец Креола – архимаг, один из богатейших аристократов Ура. Но до молодых наследников нет дела ни тому, ни другому. Старый Липит-Даган от души ненавидит незаконнорожденного внука, из-за которого его дочь лишилась честного имени. А Креол-старший вспоминает о существовании сына, только когда тот появляется перед глазами.

По счастью, маг – это очень уважаемая профессия. Даже если он только-только вступил в ученичество. Благоразумная госпожа Нганду никогда не отказывается ссудить двум ученикам кувшинчик-другой пива или хотя бы ячменной сикеры. В долг, все в долг. Когда Креол и Шамшуддин вырастут и оперятся, они уж, верно, не позабудут оказанных благодеяний.

Креол лениво поскреб ногтями грудь. Ни единого волоска. Ему уже почти шестнадцать, а шерсть на груди до сих пор не растет. Зато на верхней губе и подбородке первый пушок уже появился – спустя несколько лет он обязательно станет роскошными усами и бородой. Креол – не жрец, не раб и не содомит, так что будет носить длинную завитую бороду.

Сквозь полудрему донеслось тихое шлепанье. Босые ступни. Наверное, Шамшуддин продрал глаза и спускается в умывальную. Сегодня ученики мага ночевали на крыше – в такую жару лучше всего спать прямо под звездами. Блаженна прохлада шумерских ночей, ничто не сравнится с этой дивной негой…

– Яу-у-у-у-у-у!!! – разорвал тишину дикий вопль.

– Вставайте, поганцы!!! – одновременно прорычали над самым ухом.

Всполошившийся Креол резко открыл глаза… и тут же снова их зажмурил. Все тело пронизала страшная боль. Ученик мага скрючился и заскулил, держась за мучительно ноющий живот.

По нему словно шарахнули осадным тараном!

– Сию минуту вставайте, щенки! – зло прошипел чей-то голос. – Не то я…

Креол торопливо перекатился на живот, с трудом поднимая голову. Слезящиеся глаза кое-как различили костлявую ссутулившуюся фигуру – Халай Джи Беш.

Любимый учитель.

В руках дряхлый демонолог держит тяжелый медный колокол на палке. Его звон созывает рабов к приему пищи. И именно этим колоколом Халай только что от души шарахнул любимых учеников. Одного и другого – точно в живот.

– Мои внутренности… – жалобно простонал Шамшуддин, держась за отбитую печень. – О мои бедные внутренности…

– Немедленно замолчи, смрадная отрыжка Червя, не то твоя голова разделит судьбу брюха! – яростно сверкнул глазами Халай. – Поднимайтесь, ублюдки! Солнце давно поднялось, и вы тоже поднимайтесь!

Креол выпрямился, исподлобья поглядывая на учителя. Этому старому маскиму уже перевалило за сто лет, но он по-прежнему мастерски орудует жезлом и прочими орудиями для битья. А силища, как у молодого.

Не иначе использует какую-то магию.

На лестницу Шамшуддин успел выбежать первым. Замешкавшийся Креол тихо ругнулся. Если Халай станет спускаться последним, то окажется у него, Креола, за спиной. И всю дорогу будет колотить ученика в спину. Ни за что не упустит столь удобного момента.

Если же попробовать пропустить учителя первым, тот непременно вспылит и обвинит Креола в медлительности и неповоротливости. Не только устами обвинит, но и палкой.

А пронырливый Шамшуддин в любом случае останется небитым.

С завтраком тоже не заладилось. Эхтант Ага Беш при виде младших учеников насмешливо положил на язык последний кусочек свинины и с подчеркнутым удовольствием облизнулся. А перед Креолом и Шамшуддином рабыня поставила пустую, без единого мясного волоконца ячменную похлебку.

– Пошевеливайтесь, ленивые скоты, пошевеливайтесь! – не переставал орать Халай, провожая каждое зернышко ненавидящим взглядом. – Жрите быстрее! Еще быстрее! Еще, еще быстрее, смрадные выползки!!!

А Креол с Шамшуддином и так работают ложками изо всех сил, спеша проглотить как можно больше похлебки. Когда у учителя лопнет терпение, он просто выбьет плошки из рук, да еще и зарядит кулаком в зубы.

Халай Джи Беш – самый злобный старик во всем Шумере.

– Можете не торопиться так, – прозвучал холодный голос. – Время есть.

Креол и Шамшуддин бросили быстрые взгляды на двери, ни на миг не прекращая работать челюстями. В кухню вошел высокий полуседой мужчина в железном шлеме-шишаке с металлическим гребнем. Длинные волосы и короткая борода – так стригутся воины. А шлемы с гребнями носят только военачальники – лугали.

– Лугаль Хакуррай… – вполголоса пробормотал Креол, переворачивая опустевшую миску. – Интересно…

В самом деле, интересно, что за дело заставило начальника стражи Симуррума спозаранку явиться в гости к их учителю?

Хотя догадаться можно. Симуррум не так уж велик, и новости здесь распространяются быстро. Последнее время все судачат только об одном – о загадочном убийце, отправившем в Кур уже два десятка душ. Причем это явно не человек, а какая-то потусторонняя тварь.

К кому же еще обратиться с такой бедой, если не к демонологу?

Судя по кислому лицу Халая, этот гость не стал для него сюрпризом. Старый маг покрепче сжал жезл и буркнул, глядя в сторону:

– Ты пришел рано, лугаль. Я ждал тебя только к полудню.

Вопреки обыкновению Халай не приправил свои слова ни единым ругательством. Креол ехидно сверкнул глазами. За полгода, прожитые в этом городе, он успел запомнить, что лугаль Хакуррай – держащая колонна Симуррума. Даже городской эн[8] старается не портить с ним отношений.

Да что говорить – достаточно взглянуть, как морщится Халай Джи Беш, как исходит дурной желчью. Один из величайших демонологов Шумера вынужден смирять свое высокомерие – слишком хорошо он знает, что бывает с магами, дерзнувшими пойти против императорских лугалей. Даже Верховный Маг Шурукках не заступится за ничтожного кудесника, позабывшего, где пролегает грань дозволенного.