Артем Лунин - Перед бурей (СИ) Страница 12

Но сейчас глаза её глубоки — утонуть можно, полные губы улыбаются, дразнят. Эту вторую Данику он не понимал и застенчиво сторонился.

— Выглядишь… — повторил, чувствуя странное головокружение. Наклонился, с преувеличенным вниманием разглядывая её труд. Девушка слегка встряхнула плетёный из множества цветных нитей несуразный коврик.

— А я, хоть и волич да вой, так и не сподобился научиться читать кошно.

Даника мягко улыбнулась.

— Это несложно.

Получив приглашение, можно присесть рядом и как бы случайно прижаться плечом. А вот расслабиться и не думай, в любой момент может войти кто-нибудь. Они сидели на лавочке в сенцах дома приёмных родителей брата и сестры Доражей. Здесь хорошо пахло свежим деревом и листвой. Вьюны заплетали деревянную решётку, которая стояла вместо одной стены, на полу лежали солнечные пятна, напомнившие Рысу пятнистые пушистые шкурки лесных тёзок.

Конечно, у Алека и Лины был собственный дом, но сестра его ещё жила в доме приёмных родителей. И время от времени кому-то из приёмных родственников стукало в голову научить девушку каким-нибудь древним умениям. Даника не спорила, ей всё было интересно.

— Смотри. Узел родства. Берём нить, связываем. Дети, братья, сёстры, — пальцы так и мелькали. Даниэл наклонился ближе. Высокий, худощавый, с узким лицом, на котором драгоценными каменьями горели жёлтые рысьи глаза. Рыс — так его прозвали после того, как он в свою вторую охоту добыл большую лесную кошку.

Как и брат и сестра Доражи, Даниэл происходил из радоничей, покорённого Империей племени. Но мать его была из племени Равнин. У них, издавна мешающих кровь с эльфами, нередки янтарноглазые дети. В Радоне парня сторонились, по-настоящему он дружил только с Александром.

— …И узел свадьбы, — Даника скрутила упомянутый узел. — Смешно, он простой такой… а вот что за ним стояло? Парень и девушка, — продемонстрировала две нитки. — Знакомство, робкая дружба… или обычная. Разговоры, помощь друг другу. Совместные рыбалки-охоты, парень ухаживает, девушка не понимает или… или "не понимает". Знакомят с друзьями, с родителями. Потом — венок и свадьба. И всё это в таком простом узле.

— Ну да… — глубокомысленно сказал Даниэл.

— А вот представь. Они ссорятся иногда, ругаются, но мирятся. А если не помирились? Что-то вроде "пусть он первый подойдёт", или "я не виноват, она сама начала". И чувства больше нет, и не будет никакого узла, — Даника потеребила его, стараясь распустить. — Ну, вот как у Джонатама с Кристой — в их отношениях мелкий эшт ногу сломит.

— Ну, я не знаю. Если его… чувство… так легко разрушить, значит, его… чувство… просто выдумали… — промямлил парень, чувствуя себя словно на скользком льду. Разговор о чувствах — не его стихия. — А если есть оно… чувство… то простят и сделают первый шаг…

Девушка внимательно выслушала его бубнёж, кивнула.

— А если парень окажется робким, — взглянула на него в упор, Даниэл чуть не упал со скамейки. — Робко дружит, но идти дальше боится. А она в конце концов устанет ждать и подумает — а не кажется ли ей, что парень что-то к ней испытывает?..

— Мне кажется… если… если… — Даниэл зажмурился, чувствуя, что уже не просто покраснел, а прямо-таки побагровел. Вот так сидеть рядом с ней и вести странные разговоры было страшновато и хорошо, словно стоять на краю высокого обрыва.

— Может быть, парень просто не считает своевременным дарить девушке венок, — прошептал, чувствуя, как пересох рот. — Допустим, у них в племени трудные времена…

Даника досадливо мотнула головой, волосы задели его по лицу.

— Если дожидаться каких-то "лёгких" времён, можно вообще всё на свете пропустить.

— …Или он, допустим, вспоминает прежние времена, где вёл себя не самым лучшим образом…

Рука Даники вскинулась, но не коснулась шрама на левом плече. Даниэл ощутил, как дёрнуло его похожий шрам — ниже, от середины груди через сердце и под ключицу.

— Все совершают ошибки, — помедлив, вздохнула девушка. — Но нужно жить, исправлять их, идти дальше…

— А если он действительно боится идти дальше? — прошептал Даниэл. — Ведь она такая красивая… добрая и смелая, и вообще замечательная… а ему даже нечего ей предложить, он ничего особенного из себя не представляет… Зачем ей на него смотреть?..

Даника помолчала.

— Действительно, он весь такой обыкновенный, — сказала равнодушно. — Он не пошёл, бросив всё, разыскивать её, когда она пропала. Он не оказывался рядом, когда был нужен, не поддерживал, не помогал, когда было трудно. Не прикрывал постоянно её брата в сражениях этих самых "трудных времён". Конечно, он ничего из себя не представляет, и ей совершенно незачем на него смотреть, — девушка посмотрела ему в глаза. Даниэл поймал себя на том, что глуповато улыбается. Он наклонился и взял её руки в свои, Даника уже почти распустила узел, парень потянул и снова завязал "свадьбу".

А потом решительно поцеловал девушку.

Через тысячу лет они, задыхаясь, отпрянули друг от друга.

— Не пожалеешь? — спросил он.

— Нет, — девушка покачала головой.

— Я подумал… — начал Даниэл.

— В самом деле? — Даника приподняла бровь.

— Вдруг у той девушки на самом деле есть суровый брат…

— Ну, допустим, есть, — не стала возражать она.

— И парень дорожит дружбой с ним, и опасается — как друг среагирует, узнав, что его сестра… что он с его сестрой… что мы с тобой… — Дэн смешался и вовсе замолк.

— Тогда девушка скажет — это не его, брата, дело, — легко ответила Даника. — И если он, брат, на самом деле желает счастья сестре, он не будет возражать против этого…

На сей раз она сама поцеловала его, и Даниэл утонул в сладостном мареве.

— Долго же ты шёл к моей башне, — прошептала девушка, когда кончилась ещё одна вечность.

Даниэл не сразу понял, о чём она. Вспомнил детские игры, в которых сестре друга обычно доставалась самая нелюбимая ею роль — пленницы, заточённой наверху башни злого волшебника. Она протестовала, не желая смирно сидеть в "башне" — на дереве или на крыше амбара, и дурачилась, превращаясь в волшебницу, в рыцаря, а то и вовсе в дракона…

Как та голенастая девчонка с расцарапанными локтями и облупленным от загара носом успела превратиться в красавицу, при взгляде на которую слабеют коленки и голос дрожит, и разум туманится. А теперь — ещё одна волшебная метаморфоза, почти незнакомая девушка смотрит серыми глазищами, и его руки на плечах лежат так привычно…

— Намучаюсь я с тобой, — предсказал Даниэл. — Моя принцесса в заколдованной башне…

— Как-нибудь справимся, — ответила Даника.