Ирина Якимова - Либитина (СИ) Страница 12

— Порождение Тьмы? Не помню, дочка. Какое-то воплощение зла.

— И стишок-заклинание, которым сестра исцелила мальчика, я забыла…

— Потом найдем в книжке. Знаешь, пора спать.

— Красиво у меня получилось? — Антея любовно огладила кукольное платье.

— Очень. На первый бал сошьем тебе такое же.

Антея грустно усмехнулась:

— Я некрасивая.

В чем-то она была права: пухлое, неладно скроенное, как у многих подростков, тело, неопределившиеся, незапоминающиеся, мягкие, но крупные черты лица. Но я улыбнулась. Некоторые бутоны распускатся позже, но цветут дольше. Я полагала, подлинный расцвет красоты Антеи придется на семнацать или даже двадцать лет.

— Подожди. До твоего первого бала еще два года. Многое изменится.

— Это вы всегда были красавицей, не я, — в голосе восхищение яркой матерью и нотка зависти. Я засмеялась:

— Я твоем возрасте меня дразнили ''обезьянкой'' за большой рот. Мы поздно зацветаем, Антея, зато как расцветаем! Я ясно вижу тебя через десять лет. Ты будешь красивее этой куклы.

Антея крепче обняла куклу, зная о моем неоднозначном отношении к этим созданиям.

— Почему ты их не любишь? Они красивее людей, — прошептала она, как подруге, и провокационно замолчала, ожидая ответа. Я вздохнула:

— Живое красивее неживого. Красота заключается не только в правильности черт, Антея! В мыслях, в поступках, в идеях, в творчестве. Вот твой Нарро, между прочим, замечательно красивый творец. А кукла это только копия, сегодня такая же, как вчера. Кукла навсегда останется в одном возрасте, с одним выражением лица, ничего не скажет, ничего не совершит.

Антея слушала внимательно, и это немного льстило. Мама с раннего детства и до сих пор оставалась ее кумиром. Только на последних словах она принялась подергивать плечами, нервно выражая несогласие.

— Но куклы не заболеют, не состарятся и не умрут, — выпалила она, когда я замолчала. — И, мне иногда кажется, особенно ночью, что они… думают. Разговаривают друг с другом мыслями. Может быть, они говорят о нас? -

Шепотом, вряд ли осознавая сама, она поверяла мне свое одиночество… Но я не понимала этого, и мало слушала дочь. Я застыла, прислушиваясь к звукам ночи. В отдалении разговаривали двое мужчин. Гедеон Вако собирался в обратную дорогу, Эреус провожал его. Через минуту раздался короткий гладкий свист хлыста и удаляющийся топот копыт, тонущий в плотных облаках дорожной пыли. Дочь договорила и замолчала, ожидая моих слов.

— Думаю, больше не стоит заказывать кукол со стеклянными глазами, — наконец, резюмировала я и тихо призналась для доверительности: — Они и меня пугают.

— Я не боюсь их! — неожиданно резко воспротивилась Антея, но я малодушно не стала выяснять, что с ней такое. Большая девочка, пусть учится разбираться сама. Временами она слишком послушна…

…Тогда я стояла так близко к дочке, но не подошла, не обняла ее! «Матери пора отойти в тень», — убеждала я себя, или меня уговаривал лживый туман, не желающий покидать голову с самого собрания? А кто знает, какие незначительные наши жесты, взгляды, слова могут кардинально изменить историю? Может, обними я Антею, все пошло бы иначе. Но тогда я не знала, что не будет никакого расцвета ее красоты, я не увижу дочь ни в двадцать лет, ни даже в семнадцать… и расстояние меж нами осталось прежним.

— Когда мы вернемся в Карду, мама?

— М-м-м…

— Нарро обещал мне новую куклу к сентябрю. И он обещал научить делать им глаза и раскрашивать лица!

Я строго нахмурилась, следя за продвижением экипажа Вако. Пыльная змея, извиваясь, уползала все дальше на север. Тяжелое ощущение с отъездом Гедеона исчезло, я вновь ощущала себя за крепкими стенами родного дома, как за бастионами крепости. Но успокоения это не принесло: теперь я точно знала, виновник всех странностей вечера — Вако, точнее, то невидимое зло, что он принес на себе с частицами пыли и запахов столицы. Какова же тогда Карда? Если б не возвращаться туда… но как туда не возвращаться?

— Мы с папой скоро уедем, потом пришлем за тобой, если нам понравится новая Карда. Дома сейчас все непросто, Антея.

Но Нарро… — Антея надулась. — Вы не желаете, чтобы я занималась куклами, да?

— Ну что ты, малышка. Я тревожусь за тебя. Карда сейчас опасное, — я вздохнула, — …темное место.

— Вот. Мне бабушка Янна дала, — Антея порылась в переднем кармане домашнего платья и достала маленький толстостенный пузырек с прозрачной жидкостью. — Это вода из целебного источника. Она защищает от Нечистого и исцеляет дурные мысли. Поедем домой, мама!

Ветер принес слабую струю крови — наверное, волки пировали в лесу за оградой. «Совсем обнаглели! Нужно будет устроить охоту,»- возмутилась я, а вслух вздохнула и твердо сообщила дочери:

— Поедем только мы с отцом. Наберись терпения.

Черз три дня мы с Эреусом уехали. На следующий после нашего отъезда день недалеко от поместья в лесу обнаружили обескровленное тело служанки, пропавшей в ночь визита Вако…

«Карда изменилась», — начала отмечать я еще на подъезде к столице. В этом новом городе, действительно, легко можно было поверить в старые легенды. То ли тени стали сверхъестественно черны, то ли слишком ярки краски. Как во сне. Все здесь, казалось, таит какую-то угрозу, не связанную с миром живых. С ужасом и страхом я заново открывала для себя столицу — как красивую шкатулку, которую в мое отсутствие некто начинил ядовитыми пауками и змеями. И центр тьмы лежал в богатых кварталах севернее дороги Виндекса, где-то в области дворца.

Я поделилась тревогой с мужем. Но тот отговорился тем, что его ужасно клонит в сон, совсем как в вечер визита Вако. Уже в сумерках мы въехали на городскую площадь. Она была безлюдна, несмотря на теплый, ярко-синий летний вечер, очень подходящий для прогулок. Только отряд стражи вел куда-то человека в нижней рубахе и с железным ошейником на шее. Возглавлял шествие Кауда, белоснежный, в новом золотистом плаще с ярко-алой перевязью, с острым профилем — до смешного похожий на попугая. Я не удержала улыбку, найдя это сравнение, но муж лишь мрачнел. Подобные зрелища в прежние годы в Карде были редки… Я тихонько коснулась его руки:

— Почему так мрачен мой лорд?

Он кивнул на конвоиров:

— Думаю, это тот самый «Суд по крови» Макты.

Я вздрогнула:

— Что с ним сделают? Неужели казнят?

— Разумеется, казнь, — жестко сказал Эреус и задернул шторку. Резко, чуть не оборвав ткань.

— Зверство. И никого нет вокруг — вот, что странно.

— К зверствам быстро привыкаешь. И жить в постоянном страхе скоро кажется нормальным. Карда — вечная приспособленка, это идет из дворца и до самых низов, — муж вдруг быстро глянул на меня: темный тревожный взгляд. — Нехорошим стал город. Не нужно было вам ехать со мной, леди Эмендо.