Алескандер Зайцев - Разрушитель Страница 12

Вспомнилась поговорка: «Если вам кажется, что все идет хорошо, значит, вы чего-то не заметили!» Но, даже дойдя до водораздела между Центральными островами, я не обнаружил ничего опасного. Наоборот, в середине протоки плескалась белобокая касатка, лучшее транспортное средство на всем Архипелаге. Если быть точным, лучшее для меня, другую живность они к себе либо не подпускали, либо с радостью ею закусывали, а от эрмов просто шарахались. Но, видно, я чем-то нравился коренным жителям океана, они с удовольствием подставляли свои спины для моей перевозки. А я иногда помогал им, встревая в войну касаток и кракенов, естественно, на стороне первых.

Я засвистел, дублируя призыв похлопыванием ладонью по воде. Пересекать полтора километра вплавь самому не хотелось. После очередного хлопка дельфин заметил зов, и его рассекающий воду верхний плавник устремился в мою сторону. Нравится мне наблюдать за дельфинами, жаль, что из всех видов в водах Архипелага прижился только один. Смотреть на их плавные и одновременно стремительные движения было приятно. Даже когда огромное черно-белое тело выпрыгивало из воды, невзирая на огромную массу, это выглядело эстетично. Куда там кошкам с их прославленной грацией, хозяева морей гораздо гармоничнее.

Подплыв на расстояние полусотни метров, касатка остановилась, заметив, что я уже не зову, а просто любуюсь ее движениями. Дельфины — хорошие эмпаты и прекрасно чувствуют, как к ним относятся. Вот и сейчас, видя мое восхищение, гигантский дельфин позволял любоваться собой, просто плавая вдоль берега. Лучи закатного солнца играли на его влажной коже… «Что-то я сегодня на редкость хорошо поддаюсь гипнозу красоты». Стряхнув с себя оцепенение, я присел и снова хлопнул по воде. Касатка тут же ушла на глубину, чтобы через минуту вынырнуть прямо под моей рукой. Глубина протоки даже у берега позволяла подобные трюки.

Проверив амуницию, я подтянул один из ремешков. Ничего не брякало и не грозило выпасть из многочисленных карманов. Все личное имущество каждый из эрмов предпочитал носить с собой. Архипелаг — слишком непредсказуемое место, чтобы рассчитывать на сохранность своих пожитков. Есть, конечно, исключение в виде Центральных островов, там маг-катаклизмы случались очень редко. Но Театр оккупировал Ларт со своим арсеналом, а кратер Арены был завален таким количеством хлама, что найти там что-то свое уже через день было просто нереально. И даже не потому, что там была натуральная свалка, этот вопрос мы бы решили, складировав все нужное, а остальное выкинув. А потому, что амфитеатр Левза облюбовали гремлины. Мелкие, пакостные создания, для которых смыслом жизни, по-моему, было увеличение бардака во вселенной. Поймал бы, головы открутил, но выловить гремлина — непростая затея. За что Творец одарил их способностью к мгновенной телепортации, я так и не понял. Но эти гадкие создания пользовались своим даром в случае даже малейшей угрозы.

Расстегнув куртку, я выпустил «щенка» на волю. Он не любил большой воды и предпочитал воздушную стихию, пока я преодолевал подобные преграды. Вода была теплой, и, немного подумав, я решил не создавать защитную оболочку, высушиться потом было более экономично.

Нырнув, я немного отплыл от берега и погрузился глубже. Белобокий опустился еще ниже и, всплывая, подобрал меня. Через пару секунд мы уже были на поверхности. Верхом на касатке, обхватив двумя руками плавник, сильное ощущение!!! Помню свой шок от первого прикосновения к дельфину. Теплая, мягкая, удивительно приятная на ощупь кожа, не то что склизкая чешуя рыб или наждак акульей шкуры.

Эстетика эстетикой, но глубоко вбитые инстинкты заставили меня покрепче ухватится за плавник и сжать бока могучего хищника ногами. Рывок огромного тела вверх, и вот касатка уже скользит по идеально ровной ледяной поверхности. Еще секунду назад чистая гладь протоки теперь была надвое разделена ледяной дорожкой. Хотя называть появившийся каток пятидесятиметровой ширины «дорожкой», наверно, некорректно. Отток магических энергий, приводящий к мгновенному оледенению, — явление в данной местности распространенное. В любом случае это лучше, чем энергетический прилив, приводящий в лучшем случае к кипению. Разгонного импульса нашего тандема вполне хватило для преодоления неожиданного препятствия, и через полсотни метров белобокий плавно погрузился в родную стихию. Остаток нашего заплыва до Левза прошел спокойно. Выбравшись на берег, я поблагодарил дельфина и направился к вершине кратера Арены.

Еще одна тысяча ступеней, но теперь вверх. Посещая Центральные острова, я порой жалел, что не явлюсь фанатом такого вида спорта, как бег по лестницам. Чтобы скрасить нудный подъем, я иногда наклонялся и, подобрав какой-нибудь камушек, кидал его вслед заходящему солнцу. Малыш-дискоид старался сбить пущенный моей рукой снаряд до его падения на землю, такой своеобразный вариант игры «кинь-принеси» со щенками. В данном случае, разумеется, о «принести» не было речи. Приносить моему «щенку» было нечем, зато в «догонялках» он дал бы фору любой собаке. Хотя и для дискоида игра была не такой простой, как может показаться, редкий камень в Архипелаге просто пролетит по положенной ему физикой траектории. Энергетическое безумство этой части мира заставляло пущенные моей рукой снаряды совершать довольно сложные воздушные пируэты. Да я и сам пытался сделать игру чуть сложней, меняя направление полета камня силовыми шлепками. Тоже игра, но уже для меня. Подправлять траекторию полета классической магией слишком опасно и непредсказуемо, астральной неэффективно, все остальные виды высоких энергий чересчур медленны для подобного. Оставалось использовать только тварную, неплохая разминка, особенно если учесть, что один такой силовой всплеск по энергозатратам равен забегу на сто метров секунд за десять.

Я поднялся на вершину внешней лестницы одновременно с последним лучом солнца, ускользающим за горизонт. Будь я поэтом, непременно повосторгался бы подобным символизмом, но, увы, мои способности на данной стезе дальше рифмы «ложка — картошка» не заходили. Поэтому, просто отметив этот факт, я спустился в амфитеатр Арены. Ночной бой имеет свои прелести, но никакого желания испытывать их на себе сейчас у меня не было. Решив отложить до утра попытку восстановить арсенал Ларта, я расчистил место от хлама и просто без затей лег спать.

О чем сразу же пожалел утром, проснувшись плотно завернутым в свой же собственный плащ, со связанными меж собой шнурками на ботинках и амуницией, перепутанной так, что гордиев узел на этом фоне выглядел блекло. Через полтора часа я кое-как освободился от плаща и смог развязать шнурки, не разорвав их, дальше дело встало. Моя логика категорически пасовала перед шедеврами узловязания. Вся остальная амуниция была переплетена так, что, развязав один участок, я еще туже заплетал другой. Малыш виновато терся о мои ботинки, даже принял красноватый медный оттенок, признак его глубочайшей вины, мол, не уследил, ты прости меня, а? Каждая моя неудачная попытка сопровождалась глумливым хихиканьем полутора десятков гремлинов. Уж кто тут наслаждался происходящим, так это, безусловно, они. Обычно паршивцы держались от нас на почтительном удалении, но сегодня я, видимо, слишком крепко уснул, понадеявшись на безопасность Арены и присутствие малыша. Как оказалось, зря, «щенок» не уследил, чем мерзопакостные обитатели амфитеатра и воспользовались, соорудив из моих вещей огромную веревочно-узелковую головоломку. Разрывать, разрезать или как-то иначе портить вещи не хотелось, слишком много времени я потратил на подгонку экипировки под себя. Гремлины, хоть, на первый взгляд, и беспечно наслаждались результатами своей проказы, от камней и прочих увесистых предметов, которыми я кидался, уворачивались легко. Постепенно жажда мести нерадивым созданиям вытеснила все остальные мысли, я был в бешенстве.