Дмитрий Щербинин - Спящие боги Страница 12

Тиран кровожадно ухмыльнулся, и первым въехал во двор, остальные последовали за ними.

На крыльце терема толпой стояли мужики и бабы. Впереди – мужики с мечами. Перепуганные, лепетали они:

– Смилуйтесь!.. Вам во всем подвластны, но господин наш велел животы защищать!..

– Детишек наших помилуйте! – голосили бабы.

Царь подъехал к самому крыльцу – глаза его почернели, он прошипел.

– На кого руку подняли?.. На Государя Своего!..

Темен от злобы был его голос, и мужики потупились, опустили оружие – уже ясно было, что драться они не станут, но покорно примут любую расправу. И они все лепетали, молили о милости…

Но кровь должна была пролиться. Царь еще с утра предвкушал это страшное удовольствие, и оттого был милостив – принял к себе Творимира. Он, зная свою безнаказанность, еще надвинулся на мужиков, крикнул:

– Дрожите?.. Вину чуете?!.. Знаю вас – все в заговоре.

И вот взметнулся, рассек череп его клинок. Громче заголосили бабы, рыдали и детишки на их руках. Иные уже попадали на колени, молили:

– Меня зарубите!..

Быстрая смерть принималась как избавление от тяжких мук…

Царь рубанул еще несколько раз, отпихнул изувеченные тела, свистнул нескольких «Черных Псов» и, распихивая баб, шагнул в хоромы.

Творимир хотел было остаться во дворе, но тут началось – «Черные Псы» избивали мужиков, с баб драли одежды, волокли за угол, а то и прямо под крыльцом наземь валили…

Творимир рванулся было к воротам, но там уже стояла темная стража с клинками наголо. Бывший поблизости Леха перехватил его за руку:

– Ты куда? Перепугался?.. Я помню, в первый раз со мной то ж было… Но привык. Пойдем внутрь – там сейчас самое веселье начнется!..

Уже у самого порога им наперерез бросился молодой мужик:

– Со мной что хотите делайте, но женушку отпустите!..

Леха грязно выругался, и несколько раз ударил мужика по лицу. Бил сильно – лицо сразу заплыло, потекла кровь. Но этого показалась мало – в руках Лехи оказалась плеть – наотмашь ударил поперек лица. Мужик не смел прикрыться – был выбит глаз – он качнулся, на него налетели, повалили, начали бить ногами.

– Довольно! – громко крикнул Творимир, схватился за раскалывающуюся голову, и вдруг его вырвало…

Леха засмеялся (остальные не смеялись – были заняты):

– Ты чего?!.. Ну – покажи себя настоящим мужиком, а не рохлей!.. – Леха несколько раз ударил по спине согнувшегося Творимира.

А Творимир задрожал от ненависти, едва удержался, чтобы сейчас же не рубануть этого палача саблей. Леха, не подозревая, сколь он близок от смерти, толкнул Творимира через порог…

Боярин Жилов и жена его, и дочь прятались в тайном погребе, но среди челяди были «свои» люди, и уже выдали этот тайник – семейство притащили в большую, богато обставленную залу, в которой стоял и царь, и несколько предводителей «Черных Псов» (среди них был и Бриген Марк).

Тут обомлел Творимир – дочерью боярин Жилова, была та самая девушка–птица–целительница. Красавица – черные косы, гладкая кожа – она сохраняла достоинство, ничем не выдавала волнения…

– Как же так… – прошептал Творимир, и обернулся к Лехе. – Девушка… ведь это та самая, которую я зарубил…

– Бредишь что ли? – хмыкнул Леха. – Ту бабу уже закопали, а эта, глядь – свеженькая. – и он причмокнул…

Боярин пал перед Царем на колени, повторил то же, что и молодой мужик на крыльце:

– Со мной что хошь делай, но семью – пощади…

Царь ничего не ответил. «Черные Псы» навалились на барина, выкрутили ему руки за спину, и споро подвесили к потолку за пышную бороду – страдалец побагровел, застонал.

Тиран ухмыльнулся:

– Это только задаток…

А Бриген Марк схватил за плечи девушку, повернул к себе, пристально вглядывался в ее лицо – его глаза безумно горели. Царь заметил это:

– Эй, Бриген, ты никак влюбился?!.. Нет – я тебе ее не отдам! Мне она самому приглянулась. Бери любую дворовую девку, а эту пусти. Слышишь – пусти!..

Бриген с явным усилием отпустил девушку, отступил, но так же жадно продолжал на нее пялиться. А Творимир вспомнил, что Бриген еще на царском дворе, когда он был Бригеном Марком с Земли – вцепился в нее…

В ухо дыхнуло Лехиным перегаром:

– …Ну, нам тут делать нечего. Пошли–ка добро к рукам прибирать… – и он кивнул на приоткрытую дверь в соседнюю горницу.

Там уже суетились несколько «Черных Псов» – пихали в просторные мешки дорогие ткани, золотую посуду, и книги – последние не из–за содержания, а из–за украшенных драгоценными каменьями обложек.

– Мне ничего этого не надо! Оставьте меня! Бандиты! – с отвращеньем прохрипел Творимир.

Леха оскалился, приглушенно выругался, сжал кулаки, и вдруг рванулся в другую горницу, и уже деловито загрохотал там.

А Творимир медленно прошагал к окну, прошептал:

– Зачем я здесь?.. Как мне сбежать?..

На дворе вершилось кровавое зверство. Кого–то рубили, кого–то терзали – били, жгли, вешали, привязали к коню и гоняли по двору.

Два громадных клыкастых пса вырывали друг у друга кровоточащий кусок мяса – выпучили безумные глазищи, рычали. И вдруг Творимир понял – кусок мяса – это человеческий ребенок… по крайней мере недавно им был. За спиной крик, ругань. Обернулся. Кричал Леха и еще один «Черный Пес». Не поделили шитое золотой нитью полотно. Они уже не могли говорить связно, но рычали, слюной брызгали. Вот и до рукопашной дошло…

Царь зло рассмеялся:

– А ну оставить, дурни. Себе ткань забираю!..

Псы покорно расцепились, склонились перед своим господином.

– Пока довольно… – кивнул Царь палачам – те спустили боярина Жилова – страдалец уже не мог стоять на ногах, и, если бы его не подхватила жена – повалился бы.

– А дочка твоя хороша. – молвил Царь. – У меня жить станет…

– Уж лучше убей! – пронзительно крикнула мать. – Среди наложниц жить!.. Позор!..

– Ей понравиться… – ответил Царь.

– Зверь смрадный! – возопила мать, и плюнула в Тирана.

Уже занесен окровавленный клинок.

– Стойте! – крикнула девушка.

Оказывается, в мгновенье замешательства, она выхватила из ножен стоявшего вблизи «Пса» клинок, и отшатнулась к стене, теперь направила лезвие себе в горло. Красивый у нее был голос – словно пела она:

– Свободы вы мне не дадите, и не обманите. Но и наложницей я не стану. Здесь слишком много зла, боли. Прощайте, не поминайте лихом…

Так получилось, что ближе всех к ней стоял Творимир, и он бросился, перехватил ее руки, за мгновенье до того, как они вонзили бы клинок в горло. Она оказалась слабой, а взглянула на него как–то тихо, покойно; прошептала: